Лабиринт. Феникс - читать онлайн книгу. Автор: Александр Забусов cтр.№ 19

В одном помещении нарвались на свалку парт и столов. Еще одно — пустовало. А вот крайнее у торцевого окна было заперто.

— Здесь он, голуба! — Ощупывая дверь легким поглаживанием ладони, Каретников приник ухом к дверному полотну. — Здесь.

— Ну, и как?.. — шепотом спросил Геннадий.

— А нам шуметь теперь не возбраняется. По сигналу вышибай дверь ногой.

— Понял.

Встал у противоположной стены, взяв нож за клинок. Продышался, будто готовился нырнуть в ледяную воду.

— Давай!

От удара десантника дверь чуть ли не с петель слетела. Каретников, оттолкнувшись, влетел внутрь. Не зря опасался, пойдя на кувырок, на выходе из него направленно метнул нож по контурам фигуры, готовой выстрелить.

— А-к-к!

Эсэсовец. Как он опасность почувствовать смог? Теперь уже не спросишь. Сунув парабеллум в руку напарника, сообщил, больше не таясь голосом:

— Держи трофей. Теперь уходим.

Большие двери с мягким, тяжелым «вздохом» открылись, в ранних сумерках явив внутри себя подобие зева, сотканного из сплошной темноты, внутри которой ощущалось присутствие большого количества людей. Шепот, скрипы, шорохи и плач, звуком гульнув по стенам ограниченного пространства, в людском волнении плеснулся к высокому потолку. Вошедшие световым лучом фонаря прошлись по округе церковного придела, заставив тех, кто хоронился в темноте, шелохнувшись, не ожидая от пришлых ничего хорошего, податься назад.

Голос, вплетавший в себя повелительные нотки, ночное и храмовое эхо, долетел до ушей каждого из собранных под эту крышу.

— Тихо, граждане! Мы свои, советские! Те, кто вас охранял, уничтожены, но неподалеку от костела находится отряд украинских карателей. Поэтому предлагаю без излишней суеты покинуть помещение и, не поднимая шума, уйти прочь из населенного пункта.

Из темноты кто-то выкрикнул:

— Вы нас отпускаете?

— Я же предупредил, тихо! Мы вас освобождаем, но за дверью свобода в ваших руках. Дальнейшую безопасность обеспечить не можем. Все! Выходим и разбегаемся кто куда. Советую идти через мост, там охраны нет.

Народ притих. Показалось, что даже дышать перестали. Не верят? Или настолько отупели в застенке?

Второй «освободитель», шагнув под свет фонаря, мелькнул красноармейской формой, в свою очередь поторопил людей:

— Выходим, товарищи! До рассвета времени совсем мало осталось!

Темной массой толпа вспучилась, качнувшись, хлынула прямо на свет фонаря.

— Генка! В сторону, снесут на фиг!

Схватив подчиненного за руку, Каретников оттащил его к стенке. Люди повалили наружу, совсем не заботясь о тишине. Свобода! Такое можно было предполагать изначально. Диалектика, характерная для любого типа людей.

Когда основная масса беглецов схлынула, Каретников окликнул задержавшихся, в надежде, что тот, кому положено, отзовется:

— Кто помощи просил?

И ведь действительно, откликнулся! Старческий, по-вороньи каркающий голос, с ощутимой усталостью, кажется, от самой жизни, изрек из темного угла:

— Я!

Свет фонаря, скользяще мазнув по стене, предметам культа и лавкам для молений, выхватил из темноты небольшую гурьбу людей, без спешки двигавшихся по направлению выхода.

— Те аве́н бахтале́! Кто ты? — поприветствовал, спросил, стараясь выделить просителя.

— Май лаши́ э ря́т, гаджо! — именно старая карга, которую под руки вели два крепких парня, прокаркала пожелание, чтоб эта ночь прошла по-доброму. — Меня Ляля кличут. А на тебя, палач, я насмотреться успела, пока сюда вела…

— Шувани? Х-ха! Настоящая.

— …молод, красив, удачлив, словно наследный баро богатого табора.

— Хватит. Пора уходить.

Шум, поднятый первой волной сбежавших людей, не мог остаться незамеченным. Подчеркнуть его старались вдруг проснувшиеся дворовые собаки. Оказывается, они в селе таки были.

— Быстрее! — подогнал Каретников, шуганул жадных. — Да, бросьте вы свои кибитки! Без лошадей все равно их не упрете. К мосту!

Где-то на периферии послышались первые выстрелы. Потом еще и еще. Началось!

— Бегом! Бегом!

Оглянулся. Цыгане компактно бежали за ним. И кажется, бежал не только табор. Через мост пронеслись, топая, кашляя и отплевываясь, дыша стадом изможденных после дальнего перехода баранов.

— К лесу!

Пока по полю бежали, темнота последовательно перешла из сумерек в хмурое утро. У опушки остановились, по-другому никак. Многие, особенно те, у кого ноша была, бросая узлы с пожитками, детвору, падали в стерню, не могли отдышаться. Табор одним словом. Старые, молодые, бабки с дедками, молодухи, кудрявые парни, цветасто разряженные тетки, дети. Все в себя приходили. Это пока они на свою судьбину жаловаться не в состоянии, времени думать нет, а вот потом…

«Носильщики», таранившие всю дорогу старую бабку на себе, наконец-то добравшись до остального коллектива, с облегчением сгрузили бабу Лялю прямо на полевую стежку. Она пеликаньей походкой тут же направилась к наблюдавшему за далеким поселком Каретникову. Туда же сунулся и дед в ярком одеянии с черной шляпой на седой лохматой голове.

Михаил отвлекся. Н-да! Нелегкая выдалась ночка и для них со Спицыным, и для беглецов, да и для проживающих в самом поселке. Нацикам и самим сейчас не до погони. Они-то в большинстве своем живы. Но это пока! За «вычищенную» под корень команду СД их по головке не погладят, немцы порядок любят, а значит, крайние найдутся…

* * *

С тех пор, как с цыганами расстались, несколько дней прошло. За это время он успел собрать под свою руку полторы сотни бойцов, пробивавшихся к своим. Отряд сколачивал жестко, без поползновений в анархию, выстраивал нужную ему боевую структуру, пополняя боеприпасы и продовольствие за счет немецких снабженцев. Хоть и торопился, но охоту на фашистские подразделения вел не спонтанно, а планомерно.

Может, права баба Ляля относительно его сути, но он такой, какой есть. Будет возможность исправиться, станет другим. Но возможности такой пока нет. Да и нужно ли ему это? Отдыхая на привале, невесело усмехнулся, вспомнив их разговор, произошедший перед тем, как расстаться с цыганами.

Не обращая внимания на мельтешение многочисленной родни у родника, сидя под деревом прямо на траве, смоля трубку, старуха уставилась на Каретникова, расположившегося рядом, отдыхавшего после трудов праведных. Солнечное утро окрасило красками все, до чего смогло дотянуться под густыми кронами «сказочного» леса. Как бы продолжая накануне прерванный разговор, шувани прокуренным голосом прокаркала:

— Да ты не беспокойся, ребенка мы заберем, развяжем тебе руки. Все-таки в ее жилах течет наша кровь.