Дочь воздуха - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Авербух cтр.№ 44

— Но ты же меня спасёшь, — легкомысленно отозвалась я. Человек с возмущением уставился на меня. Робин захихикал.

— Сильфы неспособны думать о двух вещах одновременно, — пояснил он смертному. — Сейчас она пытается понять, что она в тебе нашла, и неспособна думать об опасности. Считай, нам повезло. Не представляешь, сколько неприятностей может быть от перепуганного сильфа.

Рейнеке постарался успокоиться. Постарался задуматься. Он в плену. Если отбросить обманчиво добродушные заверения учителя, он в плену. Его использовали, чтобы через связь между ним и Ликой выманить девушку сюда. И у учителя это получилось. Что-то такое было между ними — связь, более прочная, чем любовь, более прочная, может быть, чем сделанный Ликой подарок. Но Робин… Если эльфы в самом деле поклоняются сильфам, то рано или поздно паршивец прекратит издеваться и… И что?

— Ладно, — обратился волшебник к эльфу. — Чего ты хочешь?

Эльфёнок довольно рассмеялся и трижды подпрыгнул на месте.

— Я хочу вот это, — кивнул он в сторону.

— Нет! — закричала Лика в своей стеклянной тюрьме. — Только не мой нож! Я лучше умру!

— Ты и так умрёшь, — презрительно бросил эльф.

— Робин! — прозвенел злостью голос дочери воздуха. — Не зли ветра!

Эльфёнок скорчил гримасу.

— Что же ты на меня злишься, милая? Не я же поймал тебя в ловушку.

— Робин!

— Что мне дать тебе взамен? — перебил её крик Рейнеке.

— Эх ты! Смертный! Совсем глупый стал. Шуток не понимаешь. Отдашь мне нож своей тётушки, ей его всё равно не носить.

— Не соглашайся, — забилась о стекло Лика. — Не соглашайся! Это не твой нож! Ты не имеешь права! Молчи, смертный, слышишь! Не соглашайся — и я прощу тебя!

— Лучше бы ты меня вспомнила, — вздохнул Рейнеке.

Я покачала головой.

— Это не в моей власти, сын земли.

— Спой ей, — неожиданно серьёзно посоветовал эльф. — Не бойся, смертный, время не сдвинется с места, пока я велю. Твоя песня сделает её сильнее. Она сделает сильнее тебя. Ты дурак, смертный, ты учился фигурам и знакам, учился пустой болтовне, но твоя сила не в этом. Ты — один из нас, смертный, просто родился среди людей.

Сын земли глупо заморгал своими светло-карими глазами. Он не был красив, этот человек, даже по меркам сынов земли. Не был высок, не был особенно пригож и не так уж хорошо сложен. От него исходил явный запах магии — и эльф был прав — не той, которая обычно окутывает смертных волшебников, магии, в которой изъятая из воздуха сила скована надуманными правилами, нет. Волшебство в нём текло свободно, как будто бы он и в самом деле был эльфом. Как будто он был одним из нас. Но он был человеком, неуклюжим, уродливым человеком, тяжёлым и неповоротливым. Как он умудрился стать моим вторым из трёх? И нож, что светился рядом с чужим старым ножом, этот нож хранил следы его прикосновений. Что это — предательство, которым пахло в воздухе, или глупость?

— Спой, — снова попросила я.

— У меня нет гитары, — растерялся смертный. Робин закатил глаза.

— Держи! — хлопнул эльф в ладоши. Через дыру на месте крыши безо всякого ветра залетело два свежих дубовых листа. Покружившись, они упали в руки человека — саламандра попыталась их перехватить, но цепь помешала ей дотянуться. Робин посвистел противный мотивчик и листья, склеившись, принялись расти, расти, расти… Пока не превратились в странноватую зелёную гитару.

— Но это же не…

— Спой!

Волшебник тронул струны. Они ласково зазвенели. Наколдованная гитара была прекрасно настроена и обладала дивным звучанием. Струны как будто подсказывали нужные слова песни…

Нам путей своих не избежать,

Не сдержать провидения рык.

Нерождённого требует мать,

А рождённого ждёт гробовщик.

Твоё тело — ветра,

И земная игра

Недоступна желаньям твоим!

Кто бежал от страстей

И тревожных вестей,

Только небом и будет храним!

Я стою, заключённый во плоть.

Ты паришь, недоступно легка.

Для тебя словно цепи — любовь.

Прежде было так и для меня.

Когда волшебник запел, я внезапно всё поняла. Его голос был… был… таким… он пьянил как настой на семи травах, как цветущий луг весной, как… как уже было однажды… Слова вплетались в музыку. Он звал, он просил, он обещал… и ничего не требовал…

Мою силу прими!

Пусть она от земли —

Облачу её в ветра напев!

Я дыханье ловлю

У судьбы на краю,

Твоей флейты коснуться посмев!

Знаю я, грозовое дитя

И надежды живительной дочь,

Ты корнями уже проросла

В моём камне. Позволь же помочь!

Песня сплетала воедино землю и воздух. Эти стихии, такие разные, могли объединиться только в музыке… и в любви… Рейнеке пел о том, что видел, что чувствовал, что было с ним в его долгом и странном путешествии — и о том, что знал он теперь о своей возлюбленной.

Возвращайся скорей

Из-за дальних морей,

Из далёких и чуждых высот!

Твою флейту и грусть

Возвращаю, и пусть

О любви моей весть донесёт ⁷.

Лика, до сих пор туманным облачком висевшая под стеклянным колпаком, становилась всё плотнее, темнее, объёмнее… С неприятным визгом эльф подпрыгнул и с размаху врезался в её тюрьму, разрушая прозрачные стенки клетки и роняя ставшую человеком девушку на пол сарая. Осколки по какому-то невероятному капризу эльфийской магии упали с другой стороны.

— Ты болван, сын земли, — заявил эльфёнок, спрыгивая с тела девушки на пол. — У тебя есть русалочье зеркало, а ты сидишь и боишься какой-то задохлой саламандры! Доставай его! Время вернулось в этот сарай, так что скоро будет весело!

Волшебные слова вернули мне память — вместе с телом. И это тело оказалось ужасно тяжёлым. Я уж и забыла, какое оно невероятно тяжёлое. А потом эльф спрыгнул с моей груди и поскакал в сторону Рейнеке, который наконец-то догадался использовать волшебный подарок русалок. Я поднялась на ноги. Тело слушалось меня, точно так же, как и раньше. Постепенно я привыкала к ощущениям своей… овеществлённости.