Неумерший - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Филипп Жаворски cтр.№ 42

Я получил четыре ранения. Самые лёгкие из них – рана на руке, царапины на шее и ладони – сильно щипали, но вот смертельный удар оказался настолько мощным, что вначале я даже не ощутил боли. Однако ещё до того, как действительно понял, что происходит, я почувствовал, что мне пришёл конец. Кулак вражеского воина победоносно сжимал ясеневое древко копья, пробившее мне правую сторону груди. Я стёр с его лица злорадную ухмылку, воткнув своё копьё обеими руками в его левый глаз. Он умер мгновенно, рухнув на пронзившую меня пику. И вот тогда тугая волна боли разорвала мою грудь, как будто кто-то разрубил меня секирой на две части. Я пал вместе с противником. Моё сердце слабело, и я думал, что умру, да и лучше было бы умереть, ибо боль была невыносимой.

Я лежал на земле, изнемогая от боли и трепеща от ужаса, находясь в сознании. Разгневанный Сегиллос, размахивая копьём, словно палкой, расчистил небольшое пространство вокруг нас. Противник отступил лишь для того, чтобы поточнее нанести удар. Мой брат был обречён на погибель под градом летевших со всех сторон копий, как вдруг Сумариос набросился на наших притеснителей.

Он захватил с собой оружие, взятое у поверженного неприятеля. Правой рукой он держал длинную пику на высоте уха, целясь ею в грудь и лицо противника, а левой крепко сжимал манипулу щита и второе копьё, покороче. Ловко вращая тарч и рогатину по вертикали, правитель Нериомагоса отбивал сыпавшиеся удары противника. Сбив с ног двух осков секущим ударом копья, он перепрыгнул через их рухнувшие тела и встал спиной к спине с Сегиллосом.

Брат получил драгоценную передышку. Сигнал тревоги, однако, уже вовсю распространялся по стене. Положение моих товарищей было безнадёжным. Они остались защищать меня, но отныне я представлял собой не более чем смертельную обузу. Я попытался приказать им спасаться самим, но грудь простреливала такая острая боль, что слова застревали в глотке. Лёжа на земле, я с трудом мог удержаться на локте: повсюду вокруг мелькали браки, голые икры, босые и обутые в башмаки ноги, порой сверкали длинные бронзовые поножи. Каждый раз, когда кто-нибудь спотыкался о труп противника, покоившегося на другом конце копья, сломанные рёбра мгновенно разносили режущую боль по всему телу и кровь шла горлом.

Сумариос пытался выиграть время. Он начал орать хриплым устрашающим голосом битв. Он кричал исступлённо, чтобы устрашить врага, поносил вождей, бросал вызовы. Он стремился перевести стадное наступление в единоборство с каким-нибудь амбронским богатырём, чтобы усмирить нападки толпы и выиграть несколько драгоценных минут. Но, несмотря на это, враги продолжали яростные атаки, которые Сумариос и мой брат всё же смогли отбить, однако уклониться от всех ударов было невозможно, и кровь их брызгала на меня.

Спасение пришло от Комаргоса. Одноглазый воин ударил в тыл амбронам, словно молния: орудуя лезвием своего меча так же искусно, как и его металлическим обухом, он расчищал дорогу, чтобы пробраться к Сумариосу, что позволило Суагру и Матуносу проскочить вслед за ним.

– Дверь! – кричал секванец. – Откройте эту чёртову дверь!

Мой брат отказался оставлять меня. К счастью, сыновья Сумариоса повиновались. Оски, оценив опасность, в которой находилась крепость, прибежали с подкреплением, но оба наших богатыря стали сражаться вдвое доблестнее. Сумариос бился отныне с утроенной силой – за нас и за своих сыновей. А Комаргос вертелся в вихре смерти: каждый из его выпадов был роковым, каждая из его увёрток была началом следующего удара, при каждом натиске он вспарывал живот или рассекал голову противнику. Вдвоём они сдерживали натиск, пока трещали подпорки ворот и открывались створы для наших воинов.

Я видел, как в расширяющийся проём ворвался день, и торжествующий рёв послышался из рядов наших воинов. Вот уже земля затряслась от грохота въезжавших колесниц.

– Берегись! – орал Матунос. – Они идут!

Копьё, влетевшее из открывшихся ворот, просвистело прямо у затылка Комаргоса и воткнулось в лоб одному из противников. Вот уже грудины конных упряжек устремились во внутренний двор, а Буос писклявым голосом улюлюкал от радости. Суагр и Матунос едва успели отскочить в сторону. Сумариос с братом схватили меня под руки и перенесли от прохода. Я мельком увидел копыта лошадей и железный обод колеса, прокатившийся на волосок от моей лодыжки. Я задыхался от нахлынувших страданий, поскольку, передвигая меня, товарищи вытащили копье из-под мёртвого соперника.

Очнувшись, я сидел, привалившись одним плечом к стене у входа. Ожесточённая битва шла уже внутри крепости, недалеко от хижин, и сквозь полузакрытые веки я видел, что в распахнувшиеся створы крепостных ворот продолжали врываться красочные браки нашей дружины. Забрызганный кровью, с опухшими от слёз глазами, мой брат склонился надо мною и звал по имени. Я хотел попросить его замолчать, так как у меня и без того звенело в ушах, но дыхание было сбивчивым. Я попытался усесться поудобнее, но тотчас взвыл от резкой боли. Наконечник копья, торчавший под лопаткой и царапавший остриём камни, ещё больше разорвал рану.

Не ведаю, как долго длилась битва. Грохот оружия и колесниц, боевые кличи, крики раненых вторили простреливающей боли, разрывавшей мне грудь. Когда стало совершенно очевидно, что Укселлодунон падёт, Сумариос вернулся к нам в сопровождении Куцио, ведшего упряжку. Кровь, забрызгавшая голубую раскраску и татуировки правителя Нериомагоса, придавала ему свирепый вид. Однако, когда он опустил на меня глаза, я прочитал в них не злобу, а растерянность.

– Сумариос! – вскричал Сегиллос. – Помоги ему! Помоги ему!

Богатырь некоторое время неподвижно и угрюмо созерцал, как Куцио с мрачным видом осматривал мою рану.

– Мы ничего не можем сделать, – глухо сказал наш защитник.

– Да можем! Надо его вылечить! Нужно найти друидов!

– Я знал лишь одного мудреца, который мог бы исцелить подобную рану, но он исчез уже лет десять назад.

– Но это несправедливо! Не оставим же мы его так! – возмутился мой брат. – Надо вытащить у него эту дрянь из груди! Помоги нам, Сумариос!

Недолго думая, Сумариос осторожно присел рядом, чтобы не задеть торчавшее из меня древко. Он наклонился к самому уху:

– Если я вытащу это копье, то могу убить тебя так же верно, как воин, который всадил его, – прошептал он.

– Всё равно попробуй, – выдавил я.

– Твой брат, возможно, прав. Друиды справятся с этим лучше, чем я.

– Я не дотерплю… вспомни… о своём обещании…

Он внимательно посмотрел на меня, нахмурив брови.

– Ты нас подслушивал?

– Как… и в первый раз…

На миг что-то промелькнуло в его взгляде, пока в его памяти всплывали картины из прошлого. В нём боролись чувства гнева, любви и печали.

– Маленький проныра! Ну ладно уж, погоди! Только знай, теперь будет хуже, чем в первый раз: теперь нужно быть не только храбрым. Нужно быть сильным.

Затем, приклонив колена и приложив обе ладони к земле, он произнес: