Охота на охотника - читать онлайн книгу. Автор: Владислав Морозов cтр.№ 45

Пока я про все это думал, двое со «стенами» явно увидели меня и направились прямиком к открытой двери планера. Остальные остановились метрах в пяти-шести от планера.

– Stac! Rece do gory! – предельно значительным тоном объявил волосатый с сержантскими лычками и тут же добавил: – Upusc bron! Wisiasc!

Похоже, он ожидал увидеть перед собой десяток вооруженных германских десантников и придумал эти первые фразы явно на бегу. Правда, он, явно впопыхах, предложил поднять руки и бросить оружие почему-то на польском (любые уважающие себя немцы точно не поняли бы этот «язык унтерменшей»), что выглядело даже забавно. Ну а мне бросать было особо нечего, но я подчинился и, послушно подняв руки вверх, выбрался из планера. По команде орла с сержантскими погонами внутрь нашего аппарата немедленно полезли второй автоматчик и один из деревенских панычей. Через минуту они вытолкали наружу растрепанную графиню с маленьким чемоданчиком в руках.

– Prezezsukaz! – приказал их якобы сержант и, закинув ремень своего автомата-огрызка за плечо, начал с большим знанием дела обшаривать мои карманы. Вытащив из моего пиджака бумажник, документы, швейцарский ножик и, наконец, заряженный «люгер» (сразу же заткнутый им за поясной ремень), он предельно мерзенько усмехнулся. При этом мой лопатник тут же был переправлен «сержантом» в нагрудный карман мундира – чувствовалось, что делиться наличностью с подчиненными он сегодня не собирался.

Одновременно двое «экстремистов» обшаривали планер изнутри, похоже, ковыряясь в наших чемоданах. Стоявшая справа от меня, ближе к хвосту планера, графиня сразу же напустила на себя предельно трагический и несчастный вид – упираясь спиной в полотно фюзеляжа, она со страдальческим выражением на лице держалась обеими руками за выпиравший под расстегнутым пальто живот и морщилась, словно от кислого. Белобрысая санитарка и двое ненавязчиво державших нас на мушке селюков смотрели на нее с сочувствием. Однако, уже успев кое-что понять насчет графини, я понимал, что в данный момент убедительно изображавшая, что вот-вот родит, Ката явно оценивала противника и считала возможные варианты дальнейших действий – уж больно выражение глаз у нее было специфическое…

– Kim jestes? – спросил повстанческий сержантишко, раскрывая мой паспорт.

– Lese mir for diese papier und ich sage dir voher du kommst! – объявил я ему вместо ответа. Пшек при этом заметно оживился, хотя смысла слова «вохер» он явно не понял.

– Jestes turecki? – уточнил он, наконец разобрав пару страниц паспорта.

– Ja! Turkisch! Hijandat magurisik halkschin ramasan lar! Big bul bulijagjai! – радостно выдал я на непередаваемом, тарабарском языке. И пусть этот польский пан сломает себе мозг, пытаясь понять, что я сказал!

Стоявшие вокруг нас поляки, услышав эту белиберду, посмотрели на меня более чем удивленно, а графиня изумленно подняла бровь. Ну не любила она, когда при ней столь явно валяют дурака.

Самозваный повстанческий сержант продолжил листать мой паспорт, и удивления на его лице все прибавлялось.

– О-о! – наконец, с явной задержкой, дошло до него то, что надо было спрашивать с самого начала: – Sprechen sie deutsch?

Парень явно не отличался умом и сообразительностью.

– Немного, – ответил я, с некоторым облегчением переходя на язык арийских сверхчеловеков. Действительно, сержантик по-немецки балакал, но не особо хорошо, впрочем, так же, как и я. Хотя тут не о немцах речь – вполне достаточно было и того, что мы с ним понимали друг друга.

– Вы кто такие? – повторил он свой недавний вопрос, уже по-немецки.

– А вы, простите, кто? – ответил я вопросом на вопрос в одесском стиле, прекрасно понимая, что вместо ответа мне вполне может прилететь по мордам. Однако истерить и драться мой собеседник явно не был склонен.

– Сержант Грабовский! – важно представился он, выпрямившись и выпятив грудь. – Отряд Армии крайовой «Klif»!

Насколько я помнил, по-польски это означало «Скала». Ну да, от скромности эти комнатные орелики точно не умрут.

– Замечательно! – объявил я, напуская на себя излишнюю радость. – Мы рады оказаться в расположении союзных формирований сил антигитлеровской коалиции. В остальном, вы, уважаемый пан сержант, уже видели мой паспорт, а вот подробнее на любые темы, включая наши личности, я смогу говорить только с вашим командиром!

В этот момент из планера, отряхиваясь, вылезли брюнет-капрал с напарником, предъявившие начальству найденные в нашем багаже пистолеты. Но, судя по их оттопыренным карманам, они нашли не только это. Сержант снова криво усмехнулся – как мне показалось, результат обыска его вполне удовлетворил.

– Пошли, – охотно согласился этот самый Грабовский после минутных раздумий. Далее он приказал одному из трех деревенских парней, тому, что был в брезентовом дождевике (как оказалось, этого хуторянина еще и звали Амброзием) остаться и охранять планер, а остальные повели нас с графиней в сторону домов. Идти было недалеко, а бежать особо некуда. Так что рук нам не связали. Да, по-моему, графине никто в здравом уме и не стал бы этого делать. Ей и маленький чемоданчик оставили, разумеется, после краткого обыска. И вообще, Ката шла, поддерживаемая под локоток блондинистой санитаркой. Господа националистические повстанцы, кажется, категорически не предполагали, что она может причинить им какой-то вред. Зря они так думали.

Чем ближе мы подходили к здешним постройкам, тем понятнее становилось, что это вполне добротный хутор, что-то вроде изрядно разросшейся сторожки чрезмерно буржуазного лесника. По периметру изгородь из жердей, два явно жилых справных дома и несколько сараев, со стороны одного из которых распространялся характерный запах коровьего навоза. Я не увидел ничего похожего на колодец, из чего следовало, что где-то поблизости от хутора должен был быть родник. От большого дома, у крыльца которого были привязаны две оседланные лошади, в нашу сторону глухо загавкал явно хорошо знавший службу сидевший на цепи крупный черно-серый пес, слегка похожий на немецкую овчарку, но с вислыми ушами.

– Pierdol sie! – гаркнул на пса чернявый капрал, и тот действительно заткнулся, убравшись в свою просторную будку. Однако нас повели к правому, меньшему из двух домов, на лавке возле которого сидел и курил махорку еще один сопляк полувоенного облика с предельно наглым выражением физиономии. Его винтовка стояла рядом, прислоненная к стене дома. Если это был часовой, стоило признать, что караульную службу они здесь несли весьма халтурно. Хотя, они же «повстанцы», что с них взять? Вообще, каких-то признаков наличия в округе мощного партизанского отряда, коим, судя по названию, должна была быть эта самая «Скала», нам на глаза как-то не попалось. Кроме наших конвоиров и курящего часового, о каких-то признаках жизни свидетельствовали только два грубых мужских голоса, которые ругательски ругались за коровьим хлевом. Судя по тому, что в перебранке фигурировали «Ksiezycowka» и «Bimber», густо перемежаемые великосветскими выражениями, вроде «Chuj ci w oko», «Skurwie» и далее в том же духе, ругались они из-за самогонки, причем всерьез. Ну да, если повстанцы не воюют с Империей или Первым Орденом, они обычно бухают и медитируют.