Лиса в курятнике - читать онлайн книгу. Автор: Карина Демина cтр.№ 51

Он же по стеклышку пальчиком постучал и ручку скрутил бубликом, предлагая почтенной вдове. А та, помявшись, ручку приняла, только зарделась слегка.

— Идите, идите. — Писарь махнул рукой. — А то опять опоздаете…

А он откуда?..

Когда рыжая скрылась за поворотом, Димитрий позволил себе скинуть маску. Не полностью, нет, но спина распрямилась, плечи расправились, и дурной пиджачишко затрещал, предупреждая, что не стоит вовсе уж из образа выходить.

— И позволено ли мне будет узнать, что сие означает? — осведомился он, глядя на спутницу свою строго. А та лишь отмахнулась: мол, что вы к слабой женщине прицепились.

— Устала я сидеть… тоскливо…

— А если кто узнает? — произнес Димитрий с упреком.

— Кого? Анастасию Павловну? Узнают всенепременно… сын у нее тут служит, она к нему каждый месяц наведывается. В этом вот прихворнула, так не страдать же мальчику без солений…

— Я серьезно…

— Дорогой, неужели полагаешь, что моих сил не хватит на такую малость, как смена обличья? Поверь, даже если встречусь я с мальчиком, он матушку свою во мне признает…

— Морочишь?

— Не без того. Но люди и сами морочиться рады.

Пара добралась до арки из плюща и падуба. Красные ягодки поблескивали в темном глянце листьев, будто кто-то бросил горсть ярких бусин.

— Зачем?

— Хотелось своими глазами взглянуть… знаешь, она восьмая, к кому я подошла…

— И?

— И первая, кто согласился помочь…

— Их больше сотни, — проворчал Димитрий, испытывая не то чтобы гордость, но всяко чувство странное, несколько непривычное.

— Так и я ведь не одна. Аннушке это тоже показалось забавным, а найти помощниц… здесь любят игры.

В этом Димитрий не сомневался.

— И что теперь?

— Теперь… не знаю. Посмотрим, но… конкурс — на то и конкурс, чтобы были и проигравшие, с кого-то да надо начинать. А ты здесь что делаешь?

— Да… — Признаться, что просто прогуливался, было как-то неловко. Дел у него множество превеликое, а он прогуливается, будто бездельник дворцовый. Того и гляди сонеты писать начнет.

А может, и вправду?

В отставку — и сонеты…

Луна, глаза, слеза и роза, и что там еще, может, какая мимоза. Очарованье ночи… главное, потренироваться, а там уж стих пойдет. А то навалилось… вот-вот должен был прибыть Кульжицкий, отец покойной, с которым беседа предстояла непростая. Там и Тарушкевич, с ним тоже поговорить следовало, и тягостно, и перепоручить неприятное дело некому…

Стрежницкий опять же, зараза белобрысая… не мог не подставиться… и вот теперь валяется, пытаясь справиться с неизвестною отравой. Лешек, конечно, помог, но и он не всесилен. Что сумел, то сделал, только поздно позвали…

А промедли еще с четверть часа, так и вовсе пользы не было бы.

Хитрый яд.

Как попал? С отравленною пулей? Иначе и не объяснишь… а звучит как бред из грошового романчика, до которого прислуга так охоча… но свезло Стрежницкому, иначе и не скажешь… целитель сперва не заметил, а когда уже заметил, то…

И главное, рыжая там опять отметилась.

Лизавета успела до того, как часы в Дворцовой башне пробили полдень. А из беседки появилась Анна Павловна с блокнотом в руках.

— Прошу, барышни. — Она указала на столы, на которых уже успели навести порядок. — Будьте столь любезны представить нам результат своей работы… не спешите, места хватит всем.

Последнее было произнесено с явною насмешкой.

Лизавета вздохнула.

Спешить?

Куда ей спешить… хотя… она коснулась листа снежноягодника и вздрогнула. Каменный? Вот не бывает такого, чтобы… он был живым, Лизавета чувствовала это распрекрасно, но все же… все же прохладная жесткая поверхность листочков, выточенных из яркой яшмы.

И белый нефрит ягод.

Золото вьюнка, чьи цветы-колокольчики будто бы светились. И заиндевевшая хрупкость хмеля… Это было невозможно.

Но было.

И… и что теперь скажут?

Она огляделась. Почти все девушки выставили свои работы, каждую снабдив табличкой, на которой писалось имя. Таблички лежали здесь же, на столах… а вон и местечко свободное, с самого края… и надо поспешить. Каменный или нет, но другой букет составить она не успеет. И Лизавета не без труда подняла вазу, надеясь, что донесет ее до столов, не уронив. Все ж каменные растения весили изрядно.

Не уронила.

Поставила.

Повернула и, не удержавшись, коснулась вьюнка, который на прикосновение отозвался дрожью, и цветы-колокольчики зазвенели. Надо же…

Табличку Лизавета подписала.

Отступила.

— А теперь, — Анна Павловна хлопнула в ладоши, — предлагаю вернуться. Время обеда… а уже после него высокая комиссия беспристрастно…

Тут она определенно смеялась.

— …оценит результаты вашей… тяжелой работы…

Обед проходил в напряженном молчании, и в отсутствие Авдотьи кусок в горло не лез. Почему-то представлялась она белой, изможденной, утопающей в перинах, укутанной одеялами, но все одно зябнущей. Лизавета старательно гнала прочь вымышленные сии картины, пытаясь переключиться на работу, но выходило не слишком хорошо.

И все вздохнули с явным облегчением, когда обед подошел к концу.

Сад…

Сад был многолюден.

Лизавета и прежде предполагала, что дворец царский скрывает немалое количество народу, но ныне была удивлена, и не сказать чтобы приятно.

Дамы.

Кавалеры.

Фрейлины и гофмейстерины, окружившие женщину столь удивительной красоты, что Лизавета разом ощутила собственное несовершенство. Впрочем, она тут же успокоилась: рядом с этой женщиной все были одинаково несовершенны.

Бледная кожа.

Белая.

Белоснежная даже. Подобной белизны Лизавета не встречала ни у мрамора, ни у первого снега. Впрочем, гляделась она не сказать чтобы неестественной. Золотые волосы, заплетенные в две тяжелые косы, а те, связанные друг с другом, даже на вид казались непомерно тяжелыми. Но красавица держалась спокойно, будто привыкла к этой тяжести.

Черты лица правильные.

Бледноватые губы.

Зеленые глаза. Каменные… определенно… и пусть говорят, что камень мертв, но этот был более чем живым.

Лизаветино сердце пропустило удар, и она поспешно отвела взгляд: нехорошо вот так глазеть на ее императорское величество. Прежде Лизавете казалось, что парадные портреты несколько преувеличивают красоту императрицы, а теперь она понимала: преуменьшают.