Пограничные полномочия - читать онлайн книгу. Автор: Надежда Верещагина cтр.№ 66

Мы стоим на набережной Фонтанки, а в закрытом для свободных перемещений небе над исторической зоной пролетают редкие кары. Ритка показывает мне изображение вещицы. Неудивительно, что Алекс это выбрал: к контрасту не придраться – благородная линия нейтрального металла, а голубоватый кристалл кичливо отлавливает солнечные лучи.

– Но тебе явно пойдёт. И – нравится?

– Да… Ну что теперь делать, а?! Я же не могу его вернуть? И всё чтобы я могла его сопровождать на это дурацкое светское мероприятие, где будут одни немцы. А у меня даже платья подходящего нет!

– У него и доходы соответствующие, Рита, ты чего! Если вернёшь, точно не поймёт! А платье я тебе куплю!

– Да что я, платье не могу купить себе?! Помоги его выбрать, ладно? Только зачем мне нужно, не понимаю… И Сашка будто родился в смокинге – а я как хуторянка с ним рядом! Придётся теперь постоянно тусоваться с этими немцами и этими… индусами ещё! А то из-за одного раза иначе что ли платье печатать… Вы оба сумасшедшие просто! Кошмар… А, кстати, знаешь, насчёт нашей вечеринки… Я подумала пригласить Кирилла – это мой новый сосед по дому, он недавно в Питере и…

Мы с сидящим рядом Джеком синхронно поворачиваем головы в её сторону в полной тишине.

Оценив посыл, Рита беспомощно облокачивается на ограду набережной, разглядывая туристический катер, и, помедлив, решает:

– Ладно. К чёрту Кирилла!

– Я всё-таки должен сказать вслух, да? Алекс по уши в тебя влюблён! Или ещё тридцать лет надо это выяснять?! А теперь, между прочим, и абсолютно здоров. Пока ещё… Так что не тяни.

– Ваня…

– Господи! – запускаю клешни в свою пока ещё имбирную шевелюру, – да, кто, кроме Тихорецкого, мог бы полжизни твоих кириллов терпеть! Даже я после То-о-олика почти впал в отчаяние! Рита, ну серьёзно, как насчёт Алекса? Шекспира он цитирует, и кого хочешь ещё, древних греков, средневековых тулисианцев – да блин, я даже не знаю, кто они все такие, – те, кого он цитирует! Он играет на гитаре, на пианино, на хрен знает чём-то там ещё… и жонглирует десятью предметами! И поёт не хуже, чем грёбаный Феофан Хмелькин! Ну что тебе ещё надо?!

Обеспокоенный бурной экспрессией Джек прикусывает меня за штанину и трясёт мордой.

– Какой ещё Феофан Хмелькин?!

– Ой, извини, это не отсюда… – отцепляю от себя пса, успокаивающе почесав за ухом. – Короче говоря, хватит уже, правда. А мне просто… Я же не знаю, куда меня понесёт, а у тебя сплошные кириллы! Землю уже боюсь покидать из-за них… Кстати, Сашка ещё ведь готовит как бог, и если наша цивилизация откатится на двести лет назад – это будет важно… Скажи что-нибудь!

– Ну… знаешь…

– Знаю, «это относится к категории явлений, теряющих своё очарование при попытках их озвучить»? До чего же вы друг друга стоите…

– Мы все друг друга стоим, – подаётся навстречу, довольно прищурившись, – и тебе так идёт рыжий! Я же говорила!

– А вот Пётр Николаич не оценил: сказал, что видит это в первый и последний раз…

– И когда тебя такое останавливало? – хихикает, сбежав от опасной темы.

– Бывало, останавливало. Я тут подумал, что иногда стоит того. Изредка, но… Ладно. Теперь ещё важнее: Алекс рассказал про Чучуева?

– Да…

– И что ты решила?

Опустив лицо, рассеянно гладит меня кончиками пальцев по предплечью:

– Мне… всё равно. Как будто не со мной было. Том триггернул, да… Когда он проникает в мысли – ну, ты же знаешь? Эта точка входа, она сама по себе такая…

– Понимаю.

Достаю из кармана завалявшуюся с утра косточку от персика: догрызал его уже в такси, проспав всё на свете. Размахнувшись, закидываю в воду. Ритка хватает Джека за ошейник.

– Но это к лучшему – выход из зоны комфорта! И так, если честно… Гордей теперь – просто одна из кучи бывших неприятностей в жизни.

– Ты… никогда бы не рассказала? Боишься казаться слабой сама себе? Ну почему!

– А ты – почему? – поднимает лицо, немигающе вглядывается.

– Это же другое дело! Пожалуйста, послушай! Я вообще не видел женщины сильнее тебя, если хочешь. Но этого – уже достаточно! А то ещё чуть-чуть – и с таким окружением мне будет некуда себя применить.

– Как же не видел?! А Лея?

– Ха-ха-ха! Даже не думай в ту сторону, эй! Она впустила дырки от дуршлага на Мирабилис. Ты бы этого ни за что не сделала! А Чучуева мы можем отправить в тюрьму за мошенничество – как тебе идея?

– Не знаю, смотря кто там пострадал… Пусть Саша решает. Ну и ты, конечно! – спохватывается в последний момент.

– Ладно, пусть он, – сгребаю её в охапку. Джек взвизгивает, вскочив на задние лапы и требуя свою порцию объятий.

Северная часть «Тосно-XXII» практически готова, поэтому устраивать несанкционированные вечеринки на стройке мы можем только в южной. На пустыре чуть поодаль от подножия небоскрёба я околачиваюсь уже минут сорок, пытаясь побороть разрастающуюся пустыню внутри. Бесконечные качели: торчишь в глубинах космоса – до одурения хочется вернуться домой, возвращаешься домой – хочется ещё неизвестно чего. Думал, после свистопляски на Мирабилисе я буду наслаждаться домашней атмосферой как минимум год. И ещё эти люди, друзья… с которыми больно расставаться и к которым мне сейчас не заставить себя подняться наверх.

Строительство ведётся круглосуточно, за исключением некоторых крупных праздников, потому что оставлять самовоздвигающееся здание без контроля человека всё-таки рискованно. И сегодня как раз такой день – 1 Мая, унаследованный нами от советской эпохи праздник труда, в который никто не трудится. А ведь в начале XX века люди вкалывали по четырнадцать часов в сутки, и никакой тебе четырёхдневной рабочей недели… Хотя у нас и сейчас есть такие люди, где-нибудь на Ёжике, да….

Темень вокруг может потягаться с мирабилианской. Светятся только очертания башен, информируя пролетающие кары об их габаритах. Метрах в ста отсюда уже начинается лес. Я сижу на округлом куске какого-то бетоноподобного стройматериала – их изобретают с чудовищной скоростью, а уж пока меня не было на Земле… в общем, страшно даже выяснять, из чего он состоит.

Резвый порыв ветра бьёт в лицо сбоку и выбивает у меня лежавшую на коленях куртку. Нашаривая её в строительной пыли, напарываюсь на острый осколок какого-то пластика. Из рассечённого пальца обильно сочится кровь, и я с детским восторгом понимаю: с собой нет ничего, что могло бы её моментально остановить. Скафандр на Ёжике провёл бы по этому поводу с десяток манипуляций над моим телом. Человечество уже давно несколько не в себе относительно таких вещей. Многие даже не знают, что кровь способна остановиться сама, а бактерии на осколке мусора – не убивают через несколько минут, если не сунуть руку в дезинфектор.

Поднимаю палец вверх, рассматривая, а потом опускаю обратно, стараясь ещё больше не испачкать свою любимую тёплую куртку – ей уже триста лет, не меньше… Наверху должно быть прохладно сегодня…