Сын ведьмы - читать онлайн книгу. Автор: Симона Вилар cтр.№ 29

Что ведьма вятичей именно та Малфрида, которая его родила, Добрыня уже не сомневался. Окончательно он убедился в этом, еще когда по пути сюда заметил в глухом ельнике источники с живой и мертвой водой. Первый раз от неожиданности даже не сдержался, шуметь начал, удивлялся, как это волхв Жишига дивной воды не углядел. Позже просто наблюдал, как тот же Жишига и эти двое – Вышезор и Ядыга, проходя мимо лесных ключей, не видят розоватого и голубого свечения. Н-да, волхвы тут были плохенькие, может, какое знание и было у них, но до подлинного чародейства им – как тому же Ящеру до Киева стольного. А вот Малфрида если где и могла поселиться, так именно там, где вода чародейская бьет. И пусть многие видели ее старухой, но всегда гордившаяся своей красотой Малфрида от чародейской воды не уйдет. Она такая, он знал это. Только обидно было, что мать ради волшебства своего да живой и мертвой воды оставила их – и его, сына своего, и Малка, и князей, и саму Русь.

Со всеми этими мыслями Добрыня метался до утра. Когда же заснул, его долго не тревожили. Все же бояны – народ особенный, живут не так, как простые люди, вот гостя и не трогали почти до полудня. А когда проснулся, в избе старосты было пусто, но входная дверь растворена, шум какой-то извне раздавался.

Добрыня, как был неподпоясанный и всклокоченный, поспешил наружу. Видит – люди у капища столпились. А там как ни в чем не бывало стоял в окружении соплеменников волхв Домжар в своем темном блестящем одеянии. Впрочем, как ни в чем ни бывало – это неверно. Он гневно смотрел на притихших селян, говорил что-то негромко и внушительно. Приблизившись, Добрыня понял, что главный волхв рассержен из-за того, что с его кровиночкой, Забавой прекрасной, так поступили.

– Что вам сделала Забава? Отвечайте! Она невестой лешего была больше месяца, она вам добро от него несла, вы в лес теперь сможете ходить безбоязненно. Но вы при этом… Вот откажу вам в благословении и дары ваши не приму для Сварога, что тогда делать станете без небесного покровителя?

«Ну, с дарами он загнул», – хмыкнул про себя Добрыня. Знал ведь, что служители на капище тем и живут, что люди приносят – молоко, хлеб, копчености, яйца, птицу и живность всякую. Но окрестные жители сейчас явно были гневом волхва озадачены и смущены. Отводили глаза, опускали головы. Кто-то все же решился сказать, что, мол, это Вышезор посоветовал девку в поруб. И она ничего, пошла послушно с Жишигой.

Добрыня только наблюдал со стороны, чем дело обернется. На Вышезора вернувшийся главный волхв смотрел вроде как спокойно, но тот все же склонил голову, стоял в стороне, вцепившись в посох. Словно смиренно ждал от Домжара наказания. Однако обошлось, умерил свой гнев отец девушки, когда ее привели живой и невредимой. Забава сперва хотела было броситься к родителю, но под его суровым взглядом не посмела. Застыла в толпе, будто была виновата в чем.

А Домжар, казалось, и забыл о ней, о другом заговорил. Поведал, что виделся он с чародейкой Малфридой, что повелела она начинать сборы для выбора жертвы. И как ведь загнул! Добрыня даже подивился его невозмутимости и напору, словно и не было вчерашней перепалки, когда люди, увидев ожившего Глобу, готовы были уличить его с ведьмой в хитрости да обмане. Сейчас даже не вспомнили, больше слушали о том, что, дескать, Малфриде все труднее лютого Ящера удерживать, что неспокойно он ведет себя и что следует утихомирить его, дабы зло вятичам не принес. Так что, если люди не хотят беды себе и своим близким, пора откупаться жертвенной кровью.

– Я сам того Ящера вблизи видел, Сварог тому свидетель! – вскинул руку Домжар. – Лют он был и страшен, потому непросто мне было проникнуть в заозерье, чтобы нашу заступницу сыскать. Сами, небось, слышали, как Ящер бесновался прошлой ночью.

Люди согласно закивали. Но тут Вышезор все же решил напомнить:

– А про Глобу ты спрашивал у чародейки?

– А как же! – отозвался главный волхв. – Для того и отбыл за Око Земли. Однако мне чародейка ни в чем не призналась, хотя и велела парня удержать да проследить, чтобы не сбежал.

– Ну, из поруба не сильно и сбежишь, – загомонили в толпе. – А там и мать его Липа явится. И уж тогда мы сами разберемся, кто сей молодец, что бы там Малфрида ни наплела.

Но больше всего вятичей заботило, когда сама Малфрида придет. Ко дню Ярилы ясного ⁶², важно пояснил Домжар. И при этом держался столь величаво, словно милость великую оказал, объявив, когда их детей в жертву будут выбирать.

«Это мне до самого Ярилы тут придется торчать, – сокрушенно подумал Добрыня. – Разве дел у меня иных нет, кроме как лапотников этих развлекать прибаутками?»

Однако же понимал, что это единственная возможность встретиться с чародейкой. А как там в Новгороде? Как Путята с Воробьем справляются? Как дела у Владимира на престоле? У Добрыни была своя, иная жизнь, он нужен был в другом месте. Но если то, что сказал ему тогда в порубе Богаммил, и впрямь может случиться, то немало бед еще сотворит злое чародейство Малфриды. И трудно будет вводить на Руси веру Христову, пока он сам с ней не разделается да не успокоит сотворенное ею зло.

Пока же Добрыня сказал местным, что парня своего он оставить не может, ну а люди были только довольны, что заезжий боян поживет у них до самого дня Ярилы, – на празднике гусляр будет весьма кстати.

Сами же они и впрямь стали готовиться к дню Ярилы и, как отметил Добрыня, как будто старались не задумываться о предстоящем выборе для Ящера. Ему подобное было знакомо: исстари люди верили, что жертвой можно и богов задобрить, и чудищ отвадить. Смерть и жизнь для них всегда были неразделимы, чего и в помине не было у тех, кто принял Христову веру. У христиан даже кровная вражда не считалась чем-то значимым. Остановить традиционное зло, даже подставив вторую щеку, и прекратить насилие – для этого нужна воля посильнее, чем покорное поклонение неизбежному. Здесь же почти все были готовы принести жертву ради блага племени, особенно те, у кого не было детей, подходящих по возрасту для выбора. Такие просто болтали о предстоящем, переговаривались праздно, обсуждали. Говорили, что, мол, Удал вон в их селище в самой поре, чтобы Малфрида его выбрала, а еще девок местных или из соседних селищ упоминали, какие могли бы сгодиться. Даже на Забаву, какая явно выделялась красотой среди иных пригожих, поглядывали. После того как она невестой лешего побывала, ее вроде как и трогать нельзя, однако кое-кому казалось, что побывать невестой лешего и не такое уж великое дело. Ну посидела девка в чаще, ну справилась. А вот когда придет пора лучшую выбирать… Мало ли на кого тогда чародейка Малфрида укажет?

Пока же местные занимались своими делами: рыбачили, грядки пололи, в лес за добычей отправлялись. Староста местный пообещал даже устроить турьи гоны – надо же к Ярилиному дню мяса заготовить, чтобы все от пуза наелись, чтобы пир горой был. И Добрыню обещал пригласить на лов, сказывал, мол, такого ты, боян, у себя на Руси и не увидишь.

Пока же боян бродил где пожелает. Смотрел на озеро, за которым угадывался незнакомый лес, но куда, как ему поведали, никому хода не было. Добрыня попытался и по берегу пройтись вдоль вод Ока Земли, но далеко не ушел. И не столько потому, что заболочены и непроходимы были берега, а потому, что казалось, будто сам воздух уплотнялся, мешая двигаться, голова кружилась, дохнуть было тяжко. Добрыня, как и ранее, словно упирался в невидимую плотную стену. Однажды, помолившись, двинулся особо решительно, но едва не увяз в некой непроходимой стылости, еле отдышался потом. Ишь что Малфрида-чародейка тут наколдовала! Порой Добрыню даже пугало ее колдовское могущество. В его памяти Малфрида смешливой да веселой была, а тут слушаешь и удивляешься – суровая она, властная, никому слова поперек своей воли сказать не позволит.