Хамелеон. История одной любви - читать онлайн книгу. Автор: Агата Лель cтр.№ 24

Каждый куст у реки стал свидетелем наших жарких объятий, я не могла на него надышаться, насмотреться, натрогаться…

А потом уже ночью, целуясь в подъезде, Савва пригласил меня на дачу. С ночевкой на выходные.

Идея поехать на дачу привела меня в полный восторг! Два дня бесконтрольного веселья, никаких тебе надзирателей в лице родителей, да и вообще, балласта в виде лишних глаз.

Глебу, брату Саввы, в ближайшую субботу исполнялось восемнадцать, и в его планах было созвав кучу людей, устроить мега-вечеринку за городом. Выслушав имена кучи, я поняла, что не знаю никого. Да и мне, собственно, было по барабану, главное, что там будет Савва, а кроме него мне тогда вообще никто был не нужен.

Я живо фантазировала о грядущем сабантуе, даже представила, что надену, оставалось самое главное: придумать куда и под каким предлогом свалить из дома на два дня, что бы мне беспрепятственно дали на это добро. Вариант сказать правду я отмела сразу. Меня ни за что бы не отпустили с ночевкой на какую-то там дачу, да еще в компании незнакомых парней-студентов, один из которых всего без году неделю являлся мне парнем. Вполне таким половозрелым взрослым парнягой под два метра. Бесполезно. Меня скорее совсем дома запрут до конца лета, или вообще, года, чтобы не дай то Бог срама какого не произошло. Срама — читай — «как бы он меня там не чпокнул по пьяной лавочке». А то у меня же мозгов своих совсем нет. И ситуация действительно благоволила: дача-алкоголь-юность, считай слова синонимы секса. Как пить дать, напрашивается хороший перепихон в завершении дня.

Сейчас-то я понимаю опасения близких, было о чём поволноваться, но так же понимаю, что если бы мы хоть на капельку были ближе с матерью, и хотя бы изредка говорили о сексе, а не избегали этого слова как непристойного, она бы знала, что я сама, без всяких там запретов извне, не тороплюсь раздвигать ноги перед каждым встречным. Даже если этот встречный такой парень как Савва, к слову, ходячая похоть. Если уж и дать впервые — то точно ему. Но я же как-то держалась, и на даче отдаваться ему в мои планы не входило. Хотя, признаюсь честно, рядом с ним все мои мысли были ниже пояса и в горизонтальном положении. Но я не такая! Нет-нет! Сначала загс, потом блаженство. И никак не наоборот.

Дитя, как же ты было наивно.

Весь следующий день я лихорадочно размышляла, чтобы такое правдоподобное сочинить. Я должна была, нет, просто обязана, попасть на этот праздник жизни.

Решение, как это часто бывает, пришло само.

На следующий день, выйдя утром из дома, дабы с полузакрытыми глазами отправиться в школу, я чуть ли не лоб в лоб столкнулась с Риткой. С того злосчастного вечера восьмого мая мы еще не общались. Предательница! Я прекрасно знала, чем там все тогда завершилось, Савва мне рассказал. Он подкинул ее до подъезда, и на этом всё. Они даже не поболтали на прощание.

Честно, единственное на что я могла списать ее фортель, это на ее большую симпатию к Савве, с которой она, выпив пивка, не смогла совладать. Захотелось ей прокатиться с ним на мотоцикле, и словить хоть несколько минут наедине. Ладно, хоть какое-то оправдание. Хоть и гаденько… Но я была зла на нее даже не столько за это, а сколько за то, что она бросила меня одну в тот вечер. Оставила с Женькой, который на поверку оказался обычным козлом. Поэтому, увидев ее у подъезда, я не испытала особой радости, и собралась демонстративно пройти мимо.

— Кать, постой! — окликнула меня Ритка, и я медленно обернулась. Опущенный виноватый взгляд, как у нашкодившего котенка. — Кать, ты злишься, да?

— Нет, что ты, разве есть за что? — язвительно ответила я, и быстро пошла по тропинке. Ритка ускорив шаг поровнялась со мной.

— Я просто правда тогда торопилась… а сразу не сказала, потому что…

— Потому что тебе никуда и не надо было, но тут подвернулся момент, когда ты решила обыграть все в свою пользу. Я не дура, Рит, и вижу, что ты неровно дышишь к Саввке, — я укоризненно смотрела на свою лучшую подругу, всем своим видом взывая к совести.

— Савка классный, он всем нравится! У любой девчонки спроси. У любой! — вдруг прокричала Ритка, и остановилась. — Просто тебе всегда на всех пофигу: Сашку кинула ни за что, он, бедный, сам не свой ходит, и Савку кинешь, когда он тебе надоест. Потом другого найдешь и опять кинешь. Я разозлилась на тебя тогда, ты вела себя так, будто он тебе не нужен, и решила, раз тебе на него все равно… — она вздохнула, и отвела глаза, дабы остановить навернувшиеся слезы. — Блин, Кать, я дура! А пьяная — дура вдвойне! Прости, ладно? Дружба с тобой мне дороже, и такого больше никогда в жизни не повторится! Кого хочешь, того и кидай, я всегда буду на твоей стороне. Только давай мириться. Хреново мне без тебя…

Она говорила так искренне, и, конечно, я ее простила. Мы обнялись, и рыдали как две дуры посреди дороги. Я понимала ее как девочка: в Савву действительно было сложно не влюбиться.

Конечно, за всю нашу многолетнюю дружбу с Риткой, это была наша не первая, и далеко не последняя ссора, но она сдержала слово — больше ни один мужик никогда не перешел нам дорогу.

Пока мы шли под руку в школу, я поведала Ритке последние новости, рассказала про дачу, про то, что мне позарез нужно свалить из дома на выходные, и мы вместе стали придумывать план моего побега. Свалить нужно было в такое место, чтобы невозможно было проверить, находилась ли я там. Мобильников тогда не было, средством связи был лишь стационарный телефон, и то, не в каждой квартире он имелся. Отметая варианты один за другим, я практически впала в уныние. Не видать мне дачи.

— Короче, я придумала, — шепнула мне Ритка на уроке русского языка. — Мы скажем, что к бабке моей с ночёвкой поедем.

Она была в восторге от своей идеи, и светилась как медный грош. Я же не разделяла ее энтузиазма.

— Рит, твоя бабка в центре живет, и моя мама стопудов ей позвонит, узнать как мы там «добрались», — я надавила интонацией на последнее слово, и изобразила двумя пальцами кавычки.

Моя мама всегда тотально меня контролировала, предпочитая не верить на слово, а все проверять. Нет, я не была подростком оторви и выбрось, но у меня имелся талант влезть в какое-нибудь дерьмо, и остаться при этом крайней. Меня любили мальчики, и не любили девочки, из-за этого у меня часто возникали проблемы… Я ненавидела этот контроль всеми фибрами души, и завидовала своей подруге, мама которой ей безоговорочно доверяла.

— Да ты не поняла! — прошептала Ритка, делая вид, что что-то пишет в линованной тетради. — Мы к другой моей бабке поедем, в Ольховке которая. Круто я придумала?

При упоминании этого слова я невольно поморщилась.

Эту Риткину бабку по материнской линии я знала плохо, лишь однажды я была в том селе, и воспоминания, скажу я вам, были не из приятных…

В прошлом году нас как-то нас занесло в эту Богом забытую Ольховку, и сначала все было распрекрасно: мы без лифчиков загорали на огороде, трескали малину прямо с ветки, заодно подъедая разнообразные ягоды с соседских кустов. Вечерком, надев каблуки и жирно подведя глаза, мы, манерной походкой, пошли прогуляться по селу, по пути бессовестно завлекая местных хлопцев, гогоча при этом крайне вульгарно. О том, что было дальше, лучше было бы забыть. В итоге, мы еле унесли ноги от озверевших деревенских девчонок, грозившихся без анестезии повыдергивать нам ноги и засунуть их в одно место, вдобавок нас сожрали комары, мы дико обгорели и адово блевали два дня зелеными сливами, которые сосед щедро полил какими-то ядерными пестицидами.