Страсть герцога - читать онлайн книгу. Автор: Сабрина Джеффрис cтр.№ 24

Заключался ли его план в том, чтобы сразить ее своей добротой?

Весь следующий час Лизетт пыталась понять, в какую игру играет герцог, пока тот снимал им комнату, договаривался вместе с трактирщиком насчет парома в Дьеп, распоряжался относительно багажа и заказывал ужин. Как самый обычный человек. Герцог явно не имел представления о том, как путешествуют обычные люди.

С другой стороны, объявив себя управляющим имением, он вновь-таки изменил правила игры. У таких людей было достаточно денег, чтобы позволить себе приличную комнату в трактире, и они привыкли раздавать указания.

Лизетт вынуждена была признать, что выбор подобной роли оказался довольно разумным шагом с его стороны. Это ставило его в промежуточную позицию между джентльменом и лавочником. Ему приходилось работать, однако его должность требовала определенных навыков и лоска. Это частично объясняло и его произношение, и те познания, которыми он обладал. И он явно понимал, что достаточно хорошо знает эту роль, чтобы ее играть.

Хотелось бы и ей знать роль жены так же хорошо. Позволила бы настоящая жена заниматься всем ему, даже не высказав своего мнения? Стала бы жаловаться, что комнаты, которые им показывал трактирщик, слишком малы?

Слава богу, комнат оказалось две – спальня и гостиная. Это слегка утихомирило страх Лизетт перед тем, что она могла оказаться с герцогом наедине. Один из них мог спать на канапе, а второй – занять кровать. Им не придется все время находиться рядом.

Должно быть, герцог сделал это специально, за что она была ему благодарна.

Едва трактирщик удалился, спеша распорядиться насчет ужина для новых постояльцев, его милость сбросил сюртук, подошел к кувшину и, налив из него воды в тазик, стал мыть руки.

Повисшая тишина сводила Лизетт с ума.

– Полагаю, вы сочли общественные дилижансы очень грязными, ваша милость, – сказала она, снимая свое манто и вешая его на крючок.

Ей тоже очень хотелось помыть руки.

– Я вообще нахожу путешествия грязными, хоть в дилижансе, хоть в собственной карете, – ответил герцог.

Вытерев руки, он обернулся к ней и, опершись о крепкое с виду бюро, на котором стояли принадлежности для умывания, скрестил руки на груди.

По его глазам невозможно было прочесть, о чем он думает, и от этого у Лизетт волосы начали подниматься дыбом.

Лизетт старалась не обращать на них внимания.

– Это так.

Подойдя к своей сумке, она открыла ее, пребывая в решимости выглядеть так же бесстрастно, как и он.

– Ваш спектакль в повозке на многое пролил свет, – сказал герцог наконец. – Я был впечатлен.

Лизетт решила, что ответ «благодарю» будет неуместен.

– Вы загнали меня в угол, – сказала она, защищаясь. – У меня не было выбора. Мы договорились, что я помогу Тристану, если вы возьмете меня с собой. Вы не могли рассчитывать на то, что я поставлю под угрозу его безопасность, сказав вам, где он, слишком скоро.

Ее голос звучал все громче, однако герцог даже не изменил позу. Он все так же сверлил Лизетт взглядом, и этот взгляд был странно завораживающим, что встревожило ее еще сильнее.

– Вы и сами прекрасно знаете, – продолжила она, – что в ту самую минуту, когда я это сделаю, вы бросите меня и продолжите путь в одиночестве.

– Верно.

Лизетт раскрыла рот. Он даже не собирался это отрицать.

– Что ж, я не могу этого допустить, – сказала девушка. – Я должна защитить своего брата.

– Неужели? – Герцог оттолкнулся от бюро. – Я начинаю думать, что вы преследуете гораздо более темные намерения.

Его слова застали ее врасплох.

– Темные намерения? – переспросила она, чувствуя, как кровь стынет в жилах.

– Впервые встретив вас, я предположил, что вы не были частью его замысла. Однако ваше сегодняшнее представление показывает, что вы мастерски умеете притворяться. Откуда мне знать, что весь наш утренний разговор не был фарсом? Что вы не пытаетесь увезти меня подальше от Лондона с какой-нибудь гнусной целью?

Гнусной целью? Мастерски умеете притворяться? Он считал ее просто какой-то мошенницей!

– Какое ужасное обвинение! Я никогда бы не сделала ничего подобного!

– А с чего мне вам верить? – Он подошел ближе, и его лицо угрожающе потемнело. – Вы показали себя очень хорошей притворщицей. Как по мне, так вы с братом вместе придумали этот план.

– Н-но зачем? Зачем бы мне это делать?

– Это я и хотел бы узнать. – Герцог навис над ней. – Мне следовало бы бросить вас в тюрьму и держать там, пока вы не скажете правду.

– Из-за того, что я хорошо плачу? – пискнула она.

– Из-за того, что вы пытаетесь меня облапошить, – ответил он грозно.

Он закует ее в кандалы лишь за то, что она устроила небольшой спектакль. О господи, «Расследованием Мэнтона» настанет конец! Дом никогда ее не простит!

– Клянусь, у меня и в мыслях ничего такого не было, – начала Лизетт. Она чувствовала себя так, словно ее сердце вот-вот выскочит из груди. – Вы знаете, почему я настояла на том, чтобы вы взяли меня с собой. Знаете! Я понятия не имею, как вам пришла в голову эта безумная идея, что я какая-то… какая-то мошенница, однако ничто не может быть так далеко от…

Внезапно герцог расхохотался безо всякой на то причины. Лизетт открыла рот. Она была в полном смятении.

При виде этого он стал хохотать еще сильнее. Остановившись, чтобы перевести дух, он с трудом произнес:

– Не только вы… хорошо умеете притворяться.

И тогда она поняла. Это была месть за ее утренний спектакль.

Уперев руки в бока, она уставилась на него.

– Вы ужасный, ужасный человек! Как вы смеете пугать меня подобным образом? Да я должна…

Герцог рухнул на канапе. Он смеялся так сильно, что едва мог говорить.

– Если бы вы… только могли видеть… свое лицо… когда я упомянул… тюрьму…

Подойдя к нему, Лизетт ударила его по предплечью.

– Это и близко не смешно!

Герцог все так же хохотал.

– Вынужден… не согласиться, – сказал он сдавленно, хватаясь от смеха за живот.

Сердито сверкнув на него глазами, Лизетт вылила ему на голову содержимое кувшина.

Герцог вскочил с канапе, отплевываясь.

– Это, черт возьми, еще за что?

– За то, что заставили меня думать, что отправите меня в тюрьму, вы… вы… болван!

– Болван? – переспросил он, доставая из кармана платок и начиная вытирать себе лицо. – Это лучшее оскорбление, на которое вы способны?

Глаза Лизетт сузились, превратившись в щелочки.