44 главы о 4 мужчинах - читать онлайн книгу. Автор: Биби Истон cтр.№ 57

С трудом сохраняя равновесие, Эйтан объявил на всю комнату чуть более громким, чем было необходимо, голосом:

– Потому что это првая еда в день. И ЭТО луччая еда.

В конце фразы он даже резко мотнул головой, как бы подтверждая очевидность сказанного, и немедленно был вынужден снова ловить равновесие.

Я прямо видела, как моя вымечтанная тату в виде сердца с буквами Биби, выбитая на груди Кена, утекает у меня между пальцев.

«Ну же, Эйтан. Ну сделай что-нибудь, за что я смогла бы уцепиться. Кен в жизни не поддастся на такую сомнительную фигню».

Я взглянула на Кена, чтобы оценить ситуацию, и обнаружила его сидящим на полу с головой, закинутой на кофейный столик, развязанным галстуком и расстегнутой рубашкой. Он тихо ржал.

Выглядело это не сильно обнадеживающе, но я была полна решимости.

– Отлично придумано, Эт. А какой шрифт ты хочешь?

– Нормальный.

Хм.

– В смысле – Ариал? Таймс Нью Роман? Гельветика?

– Большие буквы! – Эйтан с закрытыми глазами воздел в воздух руку и стал потрясать ею.

Я прикусила губу, чтобы сдержать рвущееся из меня хихиканье, и ухитрилась сквозь стиснутые зубы подвести итог:

– Значит, ты хочешь написать на ноге «завтрак», большими буквами, обычным шрифтом?

– Блин, да, мэм, хочу!

Мой блестящий план бился передо мной в последнем издыхании, как рыба, вытащенная из воды. Ну, хотя бы свингеры оставались на моей стороне. Аллен ухватил Эйтана за лямки его майки и развернул лицом к Кену.

Потряхивая вялого Эйтана, как тряпичную куклу, Аллен прокричал Кену через плечо:

– Да брось ты! Чувак хочет тату, и все!

Даже не изображая попытки подняться с места, Кен поглядел на Эйтана и сказал, по-джентльменски стараясь не рассмеяться:

– Думаю, мужик, что ты об этом пожалеешь.

«Да блин, Кен! Кто тебя просил!»

В приступе отчаяния и какого-то внезапного озарения я выдала:

– Эйтан, у тебя есть кто-нибудь, кто мог бы заверить Кена, что ты действительно давно хотел сделать эту татуировку?

Это был выстрел в небо, но, будь я проклята, Эйтан предъявил даже не один, не два, а целых три телефона таких поручителей, которые, не сговариваясь, ответили одно и то же, когда он заявил им, что наконец собрался сделать «ту тату, что всегда хотел».

Не запнувшись ни на секунду, каждый издал типично-наркоманское заторможенное мычание:

– Мууужииик… Ты наконееец делаееешь этот «завтрак» на ногеее? Да ты чтооо! Крууутооо, брааат!

Это было божественное озарение! С таким свидетельством даже Кену не поспорить! Ясно же, что Эйтан давно хотел увековечить на своей ступне посвящение самой главной еде дня.

И кто Кен такой, чтобы отказать ему в мечте?

А я скажу вам, кто Кен такой. Кен – козел, который собирался отказать Эйтану в его мечте.

И мне тоже. Как всегда.

Когда часы пробили полночь и день рождения Эйтана кончился, Кен решил, что пора развезти братьев и свингеров по домам. Я молча наблюдала, как моя последняя попытка вынудить Кена выразить любовь ко мне посредством вечного искусства татуировки, спотыкаясь о порог, уходит в ночь. Сидя в одиночестве на своем пустом диване, в своей тихой гостиной, с ощущением очередного поражения, я почувствовала себя лишенцем. Арсенал моих психологических тактик был исчерпан.

Идеи кончились, пришла пора посмотреть в лицо фактам. Кен никогда не выразит своей вечной любви ко мне – ни устно, ни письменно, и уж точно не на своей шкуре.

Я всегда верила, что эти чувства хоть где-то, да присутствуют. Все, что мне нужно, это только подобрать нужный ключик, чтобы выпустить их. То есть я хочу сказать, что, конечно, Кен любит, как я икаю каждый божий день, или как я всегда умудряюсь испортить растворимое картофельное пюре, или как я всегда опаздываю на пять (десять) минут, или как становлюсь громкой и нелепой в сложных для меня ситуациях, или как говорю ему гадости, если напьюсь.

Да и кто бы смог удержаться! Я же чертовски хороша!

Как единственный ребенок, уверенный в себе, я всегда двигаюсь по жизни, преисполненная понимания, что солнце, луна и все звезды светят миру из моей задницы.

Но теперь, сидя в своей темной, нарядной гостиной, уплывая на своем замшевом диване по волнам алкоголя и одиночества, окруженная своими неоцененными фотографиями и пренебрегаемыми картинами, я наконец нашла в себе мужество задаться вопросом, которого избегала с тех пор, как Кеннет чертов Истон вошел в мою жизнь.

А что, если он не выражает любовь ко мне просто потому, что ее вообще нет?

Я скорчилась, обхватив себя за лодыжки, и прижалась глазными впадинами к коленкам, стараясь одновременно физически защититься от ужаса этой простой мысли и удержаться от потоков слез, угрожающих поглотить меня. Больше десяти лет я провела, пытаясь придумать, как заставить Кена открыть бездонный колодец любви ко мне, который он таит в себе, а на самом деле все это время мне надо было спросить себя: а что, если?

По опыту я знала, что тот вид любви, которого я пыталась добиться от Кена – красные-розы-фиалки-сини, – полная фигня. Он причиняет боль, он предает, и он крайне ненадежен. Я знала это умом и понимала душой. Я уже прожила с ним впятеро дольше, чем с любым другим бойфрендом. Наша любовь, может, и не была ни роковой, ни нежной. И уж точно не была эмоционально наполненной. Но то, что между нами было, было, на удивление, крепким, сильным и надежным.

Вздох.

Пришло время расстаться с этим призраком страсти. Слезы, которые копились во мне одиннадцать лет, полились потоком, пока я старалась проглотить эту новую реальность. Никто больше не скажет мне: «Ты так прекрасна», и не назовет меня как-то по-другому, не моим чертовым именем. Никто больше не будет любить меня настолько сильно, чтобы выбить мое имя (а еще лучше прелестное прозвище, придуманное для меня в момент нашей первой встречи) крошечными иглами на своей коже. И пришло время принять, что красивое белье, наручники и бондажи, запиханные в мой ящик для белья, больше не увидят света дня.

Обрывки и осколки моих надежд и мечтаний были раскиданы по всей гостиной. Сползали со стен цвета баклажана. Свисали с потолочных балок. Я сидела, обняв свои коленки, в центре этой картины преступления, рыдала, раскачивалась и бормотала реквием горя и принятия.

Это ничего… Это ничего… Это ничего…

Я расстанусь с этими глупыми желаниями. Я похороню их на заднем дворе, уберу весь бардак и пойду спать, утешаясь сознанием того, что проведу остаток жизни мирно, замужем за отцом своих детей, который стрижет мой газон, следит за моими счетами и хранит мое сердце, даже не имея своего собственного.