Сеть птицелова - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Дезомбре cтр.№ 58

– Матушка, Авдотья Сергеевна, – простонал он. – Грешен я перед вами, и батюшкой вашим, и всем миром честным…

– Господь с тобою, Андрон, – сделала она шаг назад. – Когда ж ты так нагрешить успел?

– Много лет уж. Молвить тяжко. А не молвить – так вон оно что случилось. Аспид невинные души губит, одну за другой. А я, выходит, за них в ответе…

– Ты… – дрожащим голосом начала Дуня. – Ты знаешь душегуба?

Андрон, пьяно всхлипнув, с силой замотал головой. Дуня осторожно выдохнула.

– Так в чем тогда, скажи на милость, твоя вина? И встань же наконец с колен!

Андрон послушно поднялся, сел рядом с Авдотьей на хранившее бесчисленные следы собачьих зубов бревно у входа на псарню.

– Помните, барышня, вы совсем дитятей были – пара гончих у нас пропала? Мне еще тогда Сергей Алексеич наказал плетей дать, а вы рвались ко мне, плакали шибко? – Дуня кивнула. Она помнила: это был первый и единственный раз, когда Андрона пороли. – Батюшка ваш о ту пору посчитал, что украли собачек-то. Может, кто из ляхов людей своих подослал – чтобы, значит, породы свои улучшить. Только вот не соседских рук это было дело. – Андрон склонил еще ниже лохматую голову. – Нашел я, барышня, собачек-то после. В ельничке, в канаве и сыскал. Батюшке вашему о том ничего не сказывал, боялся, осерчает на меня снова: собачки-то были задушенные и изрезанные все.

– Изрезанные? – Дуня почувствовала, как выползает исподтишка, будто волглый туман из темной норы, липкая тоска, заполняя ее всю своим холодом.

Андрон кивнул.

– На том дело не кончилось. Мужики зверюшек в своих силках находить стали…

– Изрезанных? – повторила эхом Авдотья.

– Изрезанных. А то и вовсе будто освежеванных. Одна кровь да мясо – уж не понять, какой зверь: заяц иль куница. Сказывали, волк какой сторожит наши плашки да кулемы. А может, и медведь. А после дерет изуверства ради.

– Но ты не поверил? – прошептала Дуня, стягивая ледяными пальцами капот на груди.

Андрон снова пьяно икнул, поднял слезящиеся глаза.

– Нет, барышня. Волк да медведь ради забавы не дерут. Ради нее один человек убивает.

– Но ведь… – Дуня почувствовала, что дрожит. – Ведь это давно было, Андрон.

– Давно, шесть лет как, – подтвердил Андрон. – А потом четыре года – тишина. Ничего.

– Первая девочка пропала пару лет назад. Думали, утонула, – вспомнила Дуня.

Андрон снова кивнул:

– И сейчас две с начала лета, барышня. Будто зверь в нем требует все больше.

Дуня кивнула, поднялась с полена, погладила старого Андрона по седеющей голове.

– Твоей вины здесь нет, Андронушка, – сказала она.

И пошла уж было к дому, но вновь повернулась к оставшемуся стоять у псарни доезжачему:

– Как думаешь, Андронушка, отчего он четыре года не убивал? Даже зверей не трогал? Почему выжидал?

Андрон молчал. Человечьим голосом что-то крикнула на речке выпь, но Авдотья даже не вздрогнула. Напряженно вглядываясь в белевшую в темноте фигуру, она ждала ответа. И увидела, как дернулись широкие жилистые плечи в светлой рубахе.

– Волк завсегда волк, барышня. Все одно убивал. Только, видать, в другом месте.

* * *

Приказав сварить себе кофию, княжна решительно отправилась в отцовский кабинет. С батюшкой переговорить она еще не успела и даже втайне обрадовалась, когда, выглянув после бессонной ночи в окно, застала над Привольем поволоку дождливой хмари. Смена погоды всегда вела у матушки к мигреням, а у папá – к болям в ноге, и потому оба родителя ее после утреннего чаю так и не вышли из спален. А это значит, с некоторым смущением решила Дуня, что кабинет и учетные отцовские книги оказались в полном ее распоряжении. Одна беда: без Андрея она понимала в них как в китайской грамоте. Ей нужен был управляющий. И она хотела видеть Этьена.

Послав за Андреем и отправив записку де Бриаку и доктору с просьбой прийти, она уселась за отцовский рабочий стол и неподвижно уставилась на бронзовую чернильницу с фигуркой арапчонка. За арапчонком в просвете между тяжелых гардин лил дождь; размеренно тикали напольные часы, погружая Авдотью в странную полудрему. Ей стыдно было себе признаться, что она более не желает искать душегуба, а мечтает лишь об одном, чтоб страх, охвативший ее с той минуты, как Николенька признал свою лошадку, отступил и дал дышать и смотреть на мир с прежней доверчивостью. Но страх только ширился, нарастал, подобно девятому валу. Прикрыв веки, Дуня с трудом сдерживала желание сбросить поднос с кофейником на пол. Да так, чтобы изящная чашка разлетелась на тысячу осколков, да еще и ошпарила кофием, дав повод вволю накричать на сенную девушку, отослав ее за нерадивость на конюшню. А самой весь день заниматься ожогом, делая припарки из настоя просвирника и шиповникового масла. И так переключиться на эту простую боль – чтобы та заслонила ставшую невыносимой душевную смуту.

Дуня вздохнула (может, и верно дать себе волю?), но тут в дверь постучали, и, поднявшись из-за стола, она увидела Этьена. Майор был в домашней серой куртке, темные волосы по-домашнему же зачесаны назад, обнажив чистый высокий лоб, и от одного взгляда на него терзавший ее страх отступил, а сердце замерло, но через секунду быстро и сильно забилось снова. А вместе с этим живым, радостным биением она почувствовала, как тепло расходится по всем членам, поднимается к щекам, вызывая непрошеные слезы. Он пришел! И пришел один, отослав за какой-то надобностью Пустилье, а от остального мира их отделяла стена дождя и его глухой шум. Авдотья, еще минуту назад убаюкивающая свое отчаяние, вдруг стала ошеломительно, непреложно счастлива. Смуглые губы де Бриака сложены были в неопределенную светскую улыбку, но взгляд его излучал напряжение, молил, требуя согласия на неминуемое объяснение. Смотреть в это лицо было мучительно, но оторваться – невозможно. Ненаглядный, вспомнила Авдотья слово, аналога которому во французском не знала. Так влюбленные дворовые девки говорили о своих суженых. «И верно, – подумала она. – Как на него наглядеться? Он источник, из которого пьешь и чувствуешь вечную жажду. А я… я рвусь в беду свою».

И, чувствуя, как краснеет и щеками, и шеей, и спрятанной под фишю грудью, Авдотья заставила себя отвести глаза и потупилась.

– Майор, – присела она в неглубоком книксене.

– Княжна, – склонился он в ответном приветствии.

– Я позвала вас, – она на секунду замолчала, так и не рискнув вновь на него взглянуть. – Я позвала вас… – хотела она сказать «Потому что по странной игре Провидения дороже вас у меня теперь никого нет», но вслух закончила: – потому что вчера мне стали известны некоторые факты, связанные с убийствами.

– Я весь внимание, княжна.

– Возможно, – начала Авдотья, – убийца на несколько лет уезжал из Приволья, а теперь снова вернулся. Я надеюсь с помощью нашего управляющего составить список людей, удаленных от усадьбы и вновь возвратившихся два года назад…