Зачем мы говорим - читать онлайн книгу. Автор: Тревор Кокс cтр.№ 31

Акцент имеет значение, поскольку именно на его основе слушатели составляют свое мнение о говорящем. Выступая на телевидении BBC вскоре после августовских беспорядков 2011 года в Лондоне, историк Дэвид Старки вызвал волну критики за следующие высказывания:

Это предполагаемое принятие белыми подростками и 20-летними используемых черными идиом еще 20 лет назад высмеял Саша Барон Коэн в своем персонаже Али Джи. Несмотря на это, неосведомленные средства массовой информации продолжают жаловаться на то, что молодые лондонцы говорят на «яфайском», который вытесняет кокни. Манера речи привлекается как дополнительный аргумент в пользу того, что из-за иммиграции традиции и идентичность утрачиваются или разрушаются. Но в этом случае упускается из виду тот факт, что акценты находятся в постоянном движении и все время меняются. Довольно просто заклеймить новый акцент, сказав, что «белые детки просто стараются быть крутыми», но реальные причины этого явления сложны и показывают динамику населения центральных перенаселенных районов.

Сью Фокс выросла в Лондоне, и сейчас она старший преподаватель современной лингвистики английского языка в Бернском университете. Идея ее докторской диссертации возникла после того, как Сью заметила изменения в голосах Ист-Энда, традиционного района кокни [23]. Она сконцентрировала свое внимание на речи подростков: «В социолингвистике есть распространенное убеждение, что подростки – “сильные мира сего” в плане языковых нововведений и изменений» [24]. В своем исследовании она проводит запись и тщательный анализ речи молодежи в клубах и других местах.

Исследование Сью обнаружило, что современная молодежь четко произносит [h] в разных словах, например в начале слова house, но в лондонских акцентах, таких как эстуарный, этот звук традиционно опускается. (Старки должен порадоваться, что такое произношение ближе к RP.) В вариантах произношения произошли и многие другие изменения, включая преобразование гласных, особенно дифтонгов, которые производятся скольжением (глайдом) от одного гласного к другому в пределах одного слога [25]. Сью продемонстрировала мне дифтонг в слове face. Если произнести гласные один за другим, a-e-i-o-u, можно заметить, как сильно изменяется форма рта, чтобы добиться разной частоты. Соедините два этих звука, и у вас получится дифтонг. Произношение слова face в кокни имеет четко различимый глайд, а в новом акценте это похоже на один простой гласный. Новый акцент не лучше кокни, потому что идеального произношения не бывает. Он просто другой.

Подтвердил ли проведенный Сью детальный лингвистический анализ предположения Старки о том, что акцент – это имитация афро-карибской манеры речи белой молодежью? Нет, и это доказывается параллельными изменениями диалекта. Хотя влияние ямайского можно обнаружить во многих широко используемых сленговых обозначениях – blood («брат»), yout («молодой человек»), mandem («группа друзей»), – многое приходит и из других культур. Кроме того, имеется и «доморощенный» сленг, например, когда лондонцы говорят о my ends («своем районе»). Для подтверждения своих аргументов Старки выбирает те аспекты нового акцента, которые имеют карибское происхождение, но не использует неугодные для него данные, противоречащие его утверждениям.

Новый акцент центрального Лондона возникает, по-видимому, не из-за того, что белые имитируют черных, а из плавильного котла разнообразных акцентов, на которые влияют Англия, Африка, Карибский бассейн, Азия и другие страны. И используется он не внутри этнических групп. Сначала Сью проводила исследования в Тауэр-Хамлетс. И там она заметила, как британские подростки схватывают и внедряют в свой язык новые словечки и фразы, взятые ими у уроженцев Бангладеш, английский язык которых влияет на их родной язык. Это двусторонний процесс, и выходцы из Бангладеш тоже заимствуют элементы традиционного кокни.

Новый акцент возник из-за крайней голосовой неоднородности, причем множество людей говорит на английском как на втором языке. Важно, что такая манера речи зародилась в самых малоимущих районах Лондона с густонаселенными кварталами, где личные связи, затрагивающие все этнические группы, создали амальгаму голосов центральных районов, которые слились в новый акцент. Нечто подобное произошло и в других городах мира, и исследовательские проекты в Осло, Копенгагене и Стокгольме сейчас занимаются этими вопросами. Именно из-за глобализации и быстрых изменений в этническом составе нам повезло: мы собственными ушами слышим эволюцию акцентов и диалектов, которая в противном случае происходила бы очень медленно.

Сью очень хочет развенчать некоторые предрассудки, сформировавшиеся вокруг этих новых акцентов. «Это очень волнующая проблема, – говорит она. – Потому что всегда есть ощущение, что язык как-то вырождается». В качестве примера она приводит следующее высказывание фаворита правого крыла Консервативной партии лорда Теббита:

Своим исследованием новой манеры речи Сью хочет противостоять предрассудку, что акцент является признаком человека, в той или иной мере низшего по статусу или более глупого. Фактически людям, подобным Теббиту, придется привыкать к этой новой манере речи. Уже есть доказательства, что это не просто кратковременное увлечение, этот акцент останется с нынешними подростками и тогда, когда они вырастут [27]. Не исключено, что в будущем им будет пользоваться и мэр Лондона.

По иронии судьбы фанатики, которые полагают, что говорящие с незнакомым акцентом люди глупы и необразованны, возможно, демонстрируют таким образом собственные дефекты, ведь они не в состоянии декодировать речь. Психологические исследования продемонстрировали, что легкость, с которой высказывание может быть обработано мозгом, влияет на наши суждения. Рассмотрим две фразы: «Постучит беда в окошко – подружатся собака с кошкой» (woes unite foes) и «В горе и враги – друзья» (woes unite enemies) ^[27]. В этих фразах сообщается практически одно и то же. Но первая с большей вероятностью будет оцениваться как правильная, потому что рифма ускоряет обработку мозгом. Авторы исследования этого феномена, Мэтью Макглоун и Джессика Тофайбакш из колледжа Лафайет, назвали свою работу «Эвристическое правило Китса» по известной строке из его «Оды греческой вазе»: «Красота – правда, правда – красота» ^[28] (Beauty is truth, truth beauty) [28]. По-видимому, в этой фразе нет ничего особенно ценного, но эстетическое совершенство делает ее выдающейся. Все, что рифмуется, в чем есть аллитерация или повторение слово в слово, воспринимается как афоризм и, следовательно, с большей вероятностью будет считаться правильным. Вот почему политики и прочие ораторы, желающие нас в чем-то убедить, используют простые броские фразы, которые по самой своей природе звучат правдиво независимо от реальной степени их достоверности. Рекламщики играют на этом постоянно. «Каждый день “Марс” съедай – работай, отдыхай, играй» (A Mars a day helps you work, rest and play) – это замечательная броская фраза. Хотя фраза «шоколадный батончик в день повышает риск ожирения и диабета второго типа» (a chocolate bar a day increases your risk of obesity and Type II diabetes), возможно, в большей степени соответствует истине.