Зима была холодной - читать онлайн книгу. Автор: Галина Милоградская cтр.№ 26

Дождь продолжал шуршать, навевая дремоту, и если бы не затёкшие от лежания на одном боку мышцы и не желание распустить волосы, Алексис вновь провалилась бы в сон. Можно было, конечно, повернуться, но тогда проснётся Киллиан. И смутное, призрачное очарование этого серого утра развеется. Спроси её кто-нибудь, что именно казалось сейчас очаровательным, Алексис бы не нашлась с ответом. Но с грустью и каким-то трепетом подумала, что подобное утро больше никогда не повторится.

Внезапно Киллиан резко выдохнул и сел, опираясь на здоровую руку и обводя мутным взглядом комнату, видимо, в поисках оружия.

— Снова кошмар? — участливо спросила Алексис, глядя на него снизу вверх. Киллиан вздрогнул, явно не понимая, где находится. Моргнул, словно надеялся, что она пропадёт — со следом подушки на правой щеке, ясным взглядом и приоткрытыми губами, так и манящими к ним прикоснуться.

— Вы так и спали, не расплетаясь? — вопрос сорвался с языка прежде, чем он успел подумать. Алексис нахмурилась, поднесла руку к волосам, будто проверяя, надёжно ли закреплена на голове коса, и встретилась с насмешливым взглядом. Раздраженно выдохнула и поспешила подняться, тут же делая два шага назад, отступая как можно дальше от кровати и от Киллиана.

— Мне пора собираться в церковь, — сухо ответила она, заранее ёжась от мысли, что надо выйти на улицу в отхожее место.

— Оставьте, — отмахнулся Киллиан, удобнее устраиваясь на кровати, на которой теперь мог расположиться с комфортом. Алексис с лёгкой завистью наблюдала за тем, как он закинул руку за голову, подталкивая удобнее подушку. — Колум не станет проводить службу после бури — едва ли кто-то сможет приехать — дороги на дальние фермы наверняка размыло. Повезло ещё, если никто не пострадал.

— И что же теперь делать? — растеряно спросила Алексис, не уточняя, что речь идёт прежде всего о пребывании Киллиана в доме. Но тот понял всё сам.

— Если вы одолжите мне лошадь, я уеду к обеду, как утихнет дождь, — успокаивающе проговорил он. Стоило бы обрадоваться, но при мысли, что снова останется одна, Алексис внезапно стало грустно. Она накинула на плечи платок и вышла на крыльцо, глубоко вдыхая влажный воздух, напоенный ароматами земли и хвои. Он отрезвлял, выветривая из головы непонятные, несвойственные ей мысли. Киллиан должен уехать как можно скорее — это огромная удача, что никто до сих пор не прознал, что он здесь.

Прежде чем вернуться в дом, Алексис заглянула в амбар: проверить лошадь и убедиться, что крыша во время бури нигде не текла. И была крайне разочарована тем, что внутри тепло и сухо. Испытывая глухое, неосознанное раздражение, Алексис долго сражалась с колодцем, ворот которого заел и не хотел крутиться. Потом едва не поскользнулась на мокрых ступеньках и уже в доме собралась было возмутиться, что Киллиан не спешит собираться да так и замерла на пороге.

Он сидел на кровати, раздетый по пояс, и озадаченно разглядывал повязку, осторожно прощупывая её. Полностью поглощённый этим занятием, он даже не сразу заметил, как вошла Алексис, а как заметил, непринужденно кивнул на плечо, приглашая подойти ближе.

— Кажется, на этот раз швы держатся, — довольно заметил он, наблюдая, как она ставит ведро и медленно приближается. — Вы — большая молодец.

— Приходилось встречаться с подобными ранами, — рассеянно проговорила Алексис, с трудом проталкивая слова через пересохшее горло. Одно дело — перевязывать рану, спешно останавливая кровь, или накладывать шов, когда он метался в бреду. Другое — подойти и коснуться его плеча сейчас, средь бела дня, не в госпитале. Алексис склонилась над ним, радуясь, что Киллиан не смотрит на неё, разглядывая свои ладони, лежащие на коленях. Пробежав намётанным взглядом по перевязке, Алексис не удержалась, получив возможность открыто изучить плечо и спину сидящего перед ней мужчины.

Шрам, уродовавший правый бок, при свете дня казался ещё страшнее. Даже представить себе, что мог испытывать человек, получивший такой ожог, было жутко.

— Это было больно, — словно прочитав её мысли, ответил Киллиан. Алексис встрепенулась, выпрямляясь, чувствуя, как вспыхнули щёки. — Бочки стояли слишком близко, когда взорвался снаряд. Нас буквально залило кипящим маслом.

— Простите, я не хотела…

— Не стоит, — дёрнул уголком губ Киллиан. — Это давно в прошлом. Четыре года прошло. Я почти забыл.

— Не верю, — покачала головой Алексис. И рассеянно уточнила: — Четыре года?

— Битва при Чаттануге, слыхали? — Благо, Киллиан уже отвернулся, потянувшись за рубашкой, поэтому не заметил, как она побледнела. Поддерживать разговор далее не хотелось. Алексис молча помогла надеть рубашку и ушла к печке, присаживаясь перед ней и разжигая огонь. Вскоре на плите уже шипел чайник, вчерашние пироги, привезённые из города, заняли своё место на столе. И только когда Киллиан вышел из дома, она опустилась на стул, проводя дрожащей рукой по лицу. Почему она не думала о том, что Киллиан сражался с Джоном? Против Джона. Можно было легко представить, как они стоят друг напротив друга, с ружьями наперевес. Можно было, но не хотелось.

— У вас только одна лошадь, — заявил Киллиан с порога.

— Это вас удивляет? — прохладно осведомилась Алексис, разливая кофе по кружкам. — Простите, но мои конюшни остались в Вирджинии.

— И много там было лошадей? — внезапно заинтересовался он, усаживаясь за стол и подтягивая к себе кофе.

— Около сорока, — равнодушно пожала она плечами, протягивая тарелку с пирогом. Киллиан тихо присвистнул.

— Зачем держать столько лошадей сразу? Что вы с ними делали? Разводили?

— Нет. — Алексис осторожно сделала маленький глоток и мечтательно подняла глаза к потолку. — Три пары для выездов, несколько для прогулок, для срочных поездок, для участия в бегах… На самом деле, их вечно не хватало. — Она улыбнулась своим воспоминаниям. — Отец всегда выпрашивал у матушки деньги на новую лошадь. Иногда он проигрывал их в карты. Реже — выигрывал, часто дарил…

— А рабов ваш отец дарил? — тихо спросил Киллиан. Алексис вздрогнула, резко вырвавшись из сладких грёз.

— Нет, — ответила холодно, поджимая губы.

— Обиделись? — проницательно заметил он, качнув головой. — Зря. Вас многие будут спрашивать об этом. Стоит привыкнуть. На южан здесь смотрят с недоверием. И с завистью.

— Чему тут завидовать? — вырвалось у Алексис с горечью. — Тому, что ничего нет: ни дома, ни семьи, ни денег, ни вещей?

— Тому, что было, — веско заметил Киллиан, впиваясь в её лицо внимательным взглядом. — Вы росли в роскоши, не зная труда. Ваши руки, даже невзирая на то, что вы вынуждены работать, всё ещё мягкие и нежные, — при этих словах Алексис сжала их в кулаки, убирая под стол, — ваша кожа гладкая, не испещрена морщинами, а ведь в городе найдутся женщины, что моложе вас, а выглядят старше. Ваша спина не сгорблена, вы смотрите на мир свысока, словно заявляя, что вы стоите на несколько ступеней выше окружающих…

— Неправда! — возмутилась Алексис. — Неправда, мистер МакРайан! Я работала в госпитале с первых же месяцев, когда мой штат вступил в войну! И там, смею вас заверить, я не только зашивала раны. Я таскала раненых, помогала во время операций, несколько раз мне лично пришлось ампутировать конечности! Вы когда-нибудь резали ногу живому человеку, мистер МакРайан? А руку? После войны я работала гувернанткой, не самый тяжелый труд, скажете вы, но и там я от души вкусила все прелести того, что принадлежу к проигравшей стороне! Нет морщин, скажите вы? Это ли показатель того, что на сердце нет шрамов, а душа всё ещё юна? И я ни на кого здесь не смотрю свысока, — последние слова она проговорила дрожащим голосом, держась из последних сил, — я лишь не могу заставить себя смотреть спокойно на тех, кто лишил меня моей жизни — на солдат!..