Открытие природы - читать онлайн книгу. Автор: Андреа Вульф cтр.№ 133

Мьюр поддерживал диалог не только с природой и Богом, но и с Гумбольдтом. У него имелись экземпляры гумбольдтовских «Личного повествования…», «Картин природы» и «Космоса» – все обильно испещренные сотнями карандашных пометок Мьюра. Он с огромным интересом читал о туземных племенах, встреченных Гумбольдтом в Южной Америке, которые воспринимали природу сакрально. Мьюр был восхищен гумбольдтовскими описаниями тех племен, что сурово карали за «покушение на эти естественные памятники» ^{2134}, и тех, что «поклонялись не чему иному, как силам природы» ^{2135}. Их бог был в лесу, как и бог Мьюра. Когда Гумбольдт писал о «почитаемых святилищах» природы ^{2136}, Мьюр преобразовал их в «святые убежища Сьерры» ^{2137}.

Мьюр был так одержим Гумбольдтом, что отмечал страницы с упоминанием о нем в своих экземплярах книг Дарвина и Торо ^{2138}. Особенно его – вместе с Джорджем Перкинсом и Маршем – увлекали соображения Гумбольдта об уничтожении лесов и об их экологической функции ^{2139}.

Наблюдая мир вокруг себя, Мьюр понимал, что нельзя сидеть сложа руки. Страна менялась. Каждый год американцы распахивали новые 15 миллионов акров целины ^{2140}. С появлением паровых жаток, сноповязалок и комбайнов, механически жавших, молотивших и очищавших зерно, земледелие стало индустриальным. Казалось, что мир вращается все быстрее. В 1861 г., когда первый трансконтинентальный телеграфный кабель связал воедино все Соединенные Штаты, от Атлантического побережья на востоке до Тихоокеанского на западе, связь стала почти мгновенной. В 1869 г., когда Мьюр проводил свое первое лето в Йосемити и когда весь мир праздновал столетие со дня рождения Гумбольдта, первая в Северной Америке трансконтинентальная железнодорожная магистраль дотянулась до западного побережья ^{2141}. Все предшествовавшее сорокалетие железнодорожный бум преобразовывал Америку. За первые пять лет Мьюра в Калифорнии стальные пути удлинились еще на 33 000 миль. К 1890 г. по Соединенным Штатам змеилось уже 160 000 миль железных дорог. Расстояния сжимались, девственная природа, казалось, тоже. Вскоре на всем американском Западе не осталось земель для исследования и завоевания. 1890-е гг. стали первым десятилетием без рубежей. «Грубое покорение пустыни завершено», – провозгласит в 1903 г. американский историк Фредерик Джексон Тернер ^{2142}.

Железная дорога не только давала быстрый доступ к отдаленным краям, но также принесла стандартизацию «железнодорожного времени», принесшую четыре временных пояса в Америку. Стандартное время и часы заменили солнце и луну как способы отмерять жизнь. Человечество, казалось, контролировало природу, и американцы были в авангарде. Они располагали землями для возделывания, водой для использования и лесоматериалом для отопления. Вся страна строила, пахала, вертелась и трудилась. Благодаря быстрому распространению железных дорог товары и зерно можно было легче доставить в любой уголок огромного континента. К концу XIX в. Соединенные Штаты превратились в ведущую промышленную страну. И по мере переселения фермеров в большие и малые города природа отодвигалась все дальше от повседневной жизни.

За десять лет после своего первого лета в Йосемити Мьюр начал писать для «побуждения людей обратиться к красотам природы» ^{2143}. Создавая свои первые статьи, он изучал книги Гумбольдта, «Человека и природу» Марша, «Леса Мэна» и «Уолдена» Торо. В своем экземпляре «Лесов Мэна» он подчеркнул призыв Торо создавать «национальные заказники» и начал обдумывать охрану дикой природы. Идеи Гумбольдта описали полный круг. Он не только повлиял на многих крупнейших мыслителей, ученых и художников, но те, в свою очередь, вдохновляли один другого. Вместе Гумбольдт, Марш и Торо предложили интеллектуальный каркас, с которого Мьюр увидел изменяющийся мир вокруг себя.

Всю оставшуюся жизнь Мьюр боролся за сохранение природы. Книга Марша «Человек и природа» стала для некоторых американцев призывом очнуться ^{2144}, но, в отличие от Марша, написавшего одну книгу о необходимости охраны природы в основном ради экономического блага страны ^{2145}, Мьюр публиковал десяток книг и более 300 статей, которые пробудили в обыкновенных американцах симпатию к природе. Мьюр хотел, чтобы они пристально с благоговением взирали на горные перспективы и вздымающиеся деревья. Преследуя свою цель, он мог быть веселым, обаятельным и чарующим. Мьюр перехватил эстафетную палочку описания природы у Гумбольдта, создавшего этот новый жанр, сочетающего научное мышление с эмоциональными откликами на все живое. Гумбольдт ослепил своих читателей, включая Мьюра, который затем, в свою очередь, превратился в мастера такого рода письма. Сама «природа», писал Мьюр, была «поэтессой», – ему только оставалось дать ей слово через свое перо ^{2146}.

Мьюр был превосходным коммуникатором. У него была репутация неутомимого говоруна, фонтанирующего идеями, фактами, наблюдениями и своей радостью от природы. «Нам в лицо ударили ветер и дождь», – выражал свои чувства один из друзей Мьюра после прочтения его рассказов ^{2147}. Его письма, дневники и книги были так же пылки, изобиловали описаниями, переносящими читателя в леса и горы. Однажды, поднимаясь на гору с Чарльзом Сарджентом, директором гарвардского дендрария Арнольда, Мьюр выразил недоумение, как такой знаток деревьев может оставаться равнодушным к великолепному осеннему ландшафту. Сарджент был «невозмутим как скала» ^{2148}. Когда Мьюр спросил его почему, Сарджент ответил: «Я не выставляю свои чувства напоказ». «Кому какое дело до ваших мелких чувств, – парировал Мьюр, – когда вы здесь стоите перед лицом небес, спустившихся на землю! Вы прямо как вселенский критикан, осталось только изречь: “Ну-ка, природа, покажи лучшее, что у тебя есть, я из Бостона”».