Истерли Холл - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Грэм cтр.№ 74

– Мы почти на лаве ^[34], – окликнул его Мартин, продвигаясь дальше.

Через десять минут, согнувшись в три погибели, они добрались до места. Потолок снизился примерно до двух футов шести дюймов ^[35].

– Дрянь, а не лава! – крикнул ему Мартин. – Но у нее есть шанс стать лучше.

Он всегда кричал на лаву. Джек спрашивал, зачем он это делает, но марра сам не знал зачем. Просто продолжал это делать, и до сих пор это его уберегало.

– Постой! – крикнул в ответ Джек. – Подождем отца. Он уже идет, я слышу, как он ругается. Сейчас долбанется головой, так что не ты один, старик.

Оба засмеялись, и как раз из темноты выполз, скрючившись, отец. В руках у него были две короткие опоры и табуретка.

Джек окликнул Мартина:

– Старик, прости меня за этот паршивый…

– Заткнись. Не хочу ничего об этом слышать. Я тебе уже в прошлый раз сказал и до этого тоже. Не твоя вина, что эта сволочь, брамптоновское отродье, продолжает ставить нас сюда.

– Вот вам табуретка, – сказал отец. – Я думаю, вы можете немножко подрубить потолок, чтобы у вас появилось место для головы.

Он передал Мартину низкую табуретку и, внимательно всматриваясь в темноту под крышей, начал вгонять опору в крошечный разлом в породе. Он поднял повыше лампу и снова вгляделся в потолок.

– Послеживайте за ним, ребята, я зайду к вам через несколько часов.

Уходя, он похлопал Джека по плечу.

– Будь осторожней, парень.

– Как всегда, пап.

Лицо отца уже было черным от пыли, зубы казались ярко-белыми даже в тусклом свете лампы. Джек знал, что сам выглядит так же. Ну что, черт возьми, может шахтер предложить такой женщине, как Грейс? Да и вообще, с чего ей смотреть на мальчишку? Потому что по сравнению с ней он именно мальчишка. Ей тридцать, а ему будет двадцать три, хотя, когда он был рядом с ней, он никогда не думал о возрасте.

Отцовские шаги затихали. Он поднял молоток и принялся за работу. Вместе с Мартином они работали, пока не вернулся отец еще с двумя опорами. Он осмотрел крышу, а потом они устроились перекусить в том месте, где потолок был немного повыше. Вместе с хлебом и салом на зубах у них хрустела угольная пыль.

Тимми и Тони, оставив работу, устроились на корточках неподалеку от клети. Они стащили с себя рубашки, но продолжали потеть в ужасной жаре, жадно глотая из жестяных фляг теплую воду. Все-таки горло смочить получалось. Они достали хлеб с салом и принялись есть, не забыв, однако, оставить кусочки для Зорьки. Пони терпеливо ждала в нескольких ярдах от них. Мама дала Тимми четыре кекса, по два на каждого. Он отдал своему марра его долю.

– Это Милли испекла, после того как Эви вчера вернулась на работу. Это наша Эви научила ее печь.

Тони кивнул. Зорька неторопливо переминалась с ноги на ногу. Тимми запихнул последние крошки кекса в рот и мотнул головой в сторону пони.

– Что, по-твоему, она думала, когда после забастовки ее потащили с поля сюда?

Тони вытер рот, отпил еще глоток из фляги, откинул голову назад и вздохнул.

– Влипла по самое некуда, вот что она думала, – отозвался он.

Они с Тони всегда будут марра, думал Тимми. Он ни с кем другим не хотел бы работать. А все-таки он настоящий дикарь – не понимает, что можно все отдать за оловянного солдатика. Тимми завинтил флягу.

– Ну, за дело, старик, – сказал он. – Вагонетки уже наполняются.

Боб осторожно поднялся.

– Я ухожу, ребята. Будьте внимательны.

Он сильно сгорбился и пошел, оступаясь и спотыкаясь, вдоль пласта, прислушиваясь, как всегда, к крыше и к боковым поверхностям. Задев спиной выступ на потолке, он чертыхнулся. Еще одну болячку сорвал. Он тихонько постанывал: болели колени, спина, и бедра одеревенели. Временами ему казалось, что он не выдержит смену, но выбора не было. Эви уже близка к тому, чтобы открыть собственную гостиницу, так она сказала. А если послушать Милли, то получается, что Эви – искусная повариха. Вот такая его девочка. Широкая улыбка появилась на его лице, покрытом угольной пылью. Она права, начинать нужно с малого. Какой-то звук! Потом треск, свист в воздухе. Он повернулся и бросился, спотыкаясь, обратно.

Между Джеком и Мартином лежала куча угля.

– Все в порядке, папа, я выбирал последний верхний уголь, и лезвие заклинило. Я взял пику, чтобы освободить его, весь этот проклятый уголь свалился точно между нами. Сегодня наш счастливый день. Чуть-чуть, по мелочи задело щиколотки, а так ничего страшного. Так, царапины.

Боб чувствовал, что сердце у него бьется слишком часто и громко.

– Так не бери эту чертову пику. Вытягивай лезвие. Мозги-то надо прикладывать иногда, Христа ради.

Джек ухмыльнулся:

– Успокойся, старик. Ты так легко от нас не избавишься, скажи, Март?

Но Боб слышал, что голос сына дрожал, и Мартина тоже, когда тот ответил:

– Нет, если только он не заложил взрывчатку с расчетом, чтобы она взорвалась, как раз когда мы будем проходить мимо.

– Очистите эту партию, – распорядился Боб, – и вызовите откатчика. Пойду проведаю Тимми, у него по крайней мере капля ума имеется.

Оба засмеялись, когда он снова ушел. Нервы его были на пределе. По пути он останавливался, чтобы проверить опоры рядом с другими лавами вдоль пластов. Ему пришлось вытащить несколько опор из выработанного пласта, оттаскивая их быстро назад и собирая в кучу. Крыша прогнулась, но выдержала.

Тимми проверил, что его жетон по-прежнему висит в вагонетке, потому что его вовсе не устраивало так вкалывать, чтобы потом оказалось, что весовщик не знает, что это его, Тимми, партия. Он толкнул вагонетку вниз, вдоль темного, жаркого нижнего пласта к лаве. Черный пот лился с него ручьем. Кексы были вкусные. Интересно, как это будет – жить в гостинице, далеко от поселка, без марра. Какая-то часть его существа тянула его уйти, но бо́льшая часть хотела остаться. Тут его жизнь. Тут, в этой сволочной шахте, в темноте, из которой доносились слова проклятий, пение, лязг вагонеток, звяканье пик, стук ботинок и гром взрывов, устроенных его отцом.

Тимми замедлил шаг, вытер лоб и сплюнул в темноту на притаившихся крыс. Снова резкий толчок. Плечи напряглись, голова низко опущена. Сволочной пласт, слишком низкий, черт побери, для Зорьки и Тони. В шахте были другие крепильщики. Но отец был лучше всех. Он был лучший во всем, ну, после Джека.