Из ее прически, безукоризненной в прошлый раз, справа, над ухом, выбился непослушный локон, но не это казалось главным. Правое ухо «украшал» пластырь телесного цвета, и на его фоне ухо казалось багровым. Кроме того, оно явно распухло. Я прищурилась. Заметив, что я ее рассматриваю, горничная – Марина – я вспомнила ее имя – покраснела и слегка поджала губы.
– Позвольте вашу шубу и…пакет, – она протянула руку, внезапно торопливо отдернула ее и протянула другую. Я автоматически проследила взглядом за рукой, которую она попыталась так неловко спрятать, и увидела между большим и указательным пальцами странные полукруглые отметины с коркой запекшейся крови, похожие на…
Следы зубов?
– Марина, с вами все в порядке? – тихо спросила я.
Она бросила на меня затравленный взгляд и повторила с еле заметной ноткой нетерпения, а может, истерики:
– Позвольте вашу шубу…
Я пожала плечами и, не глядя, сунула ей в руки шубу. Не хочет говорить – ее дело. Впрочем, она наверняка боится потерять свое место, вот и молчит, что пес тяпнул ее за руку. Марина попыталась взять и пакет, но я не отдала.
– Прошу за мной, – прошелестела она, когда я, закончив поправлять прическу у большого зеркала, повернулась к ней. Следуя за горничной, я обратила внимание, что она странно несет голову, поворачивая ее таким образом, чтобы травмированное ухо было не на виду.
В гостиной находились лишь Андрей, валявшийся на диване перед телевизором, и Тамара. Увидев меня, Андрей поспешно поднялся и скупо улыбнулся. Тамара вспыхнула улыбкой, которая показалась мне излишне сладкой.
– Добрый день, – улыбнулась я. – А Инги нет?
– Здравствуйте, Алиса, – вежливо ответил Андрей. – Инга… Инга была дома. Марина!
– Да, Андрей Иванович? – отозвалась оставшаяся за моей спиной горничная.
– Инга дома?
– Да, кажется, она у себя.
– Попросите ее спуститься. И возьмите у Алисы пакет.
– Я наткнулась на неплохую кондитерскую, – пояснила я, открывая пакет и вынимая из него игрушечного пса. – А еще – вот. Хотела подарить это Насте. Она дома?
Тамара бросила быстрый взгляд на мужа и с фальшивой бодростью произнесла:
– Настя сейчас занимается. Она, знаете ли, очень занятой ребенок…
– Марина, да возьмите же вы пакет, – раздраженно сказал Андрей.
Застывшая горничная осторожно забрала из моей руки пакет. Я осталась стоять, держа в руках плюшевого ротвейлера и чувствуя себя круглой дурой. Внезапно мне захотелось, чтобы Левины в полном составе провалились ко всем чертям.
– Садитесь, ну что же вы, – успокаивающе сказал Андрей. Я села, сжав колени, как первоклассница. Его глаза, острые и опасные, как битые стекляшки, пронизывали меня, словно рентген.
– Как там погода? – спросила Тамара. – Я еще не выходила.
– Не очень. Пасмурно, сыро.
– Наверное, климат Франции приятнее?
– О да, намного, – согласилась я. – Боюсь, я никогда не привыкну к климату Москвы. Для меня это слишком.
– А где вы жили раньше? – небрежно поинтересовался Андрей. – Я имею в виду до того, как перебрались в Париж?
– В средней полосе России, – уклончиво ответила я, стараясь не показывать, как мне неприятен этот вопрос. – Почти в Сибири…
Видимо, Андрея этот ответ не удовлетворил, и он хотел что-то еще спросить, но я не дала ему шанса.
– Инга сказала, Кристоф прислал мне посылку?
– О да, – оживилась Тамара. – Целый баул. Он вам не звонил?
– Нет.
– Странно, он собирался. Впрочем, у него сейчас столько дел… После смерти Анны на беднягу свалилось слишком много.
– Он ничего не просил передать? Ну, кроме посылки?
– Ах да, – вспомнила Тамара и захихикала. – С вашим Баксом все в порядке. В следующем месяце он станет отцом. Кристоф сказал, что ваш пес превосходен. Наверное, мы могли бы повязать Бакса и нашу Раду. Она совсем заскучала без кавалеров.
Рассказывая о собаках, Тамара оживилась. Ее бледное лицо заиграло красками, а глаза заблестели. Я решила, что собаки действительно для нее больше, чем хобби. Сейчас она почти мгновенно превратилась из привлекательной женщины почти в красавицу. Переведя взгляд на Андрея, я невольно вздрогнула.
В его светло-голубых, как аквамарины, глазах горел вполне понятный каждой женщине интерес. Я моментально вспыхнула, а он, вместо того чтобы смутиться, чуть заметно улыбнулся. Я уставилась в телевизор и замолчала.
На экране шел какой-то идиотский криминальный сериал, коими щедро потчевал зрителей известный своими кошмариками телеканал. Герои – не то бандиты, не то менты – разговаривали ненатуральными голосами, строили глупые рожи, которые, по их мнению, должны были выражать глубокие чувства. Поражало, что все они были абсолютно на одно лицо, словно их клонировали на секретной фабрике, и даже эмоции у этих актеров-чурбанчиков были как под копирку. Когда они разговаривали по телефону, то непременно повторяли в трубку: «Что? Что?», а если собеседник прекращал диалог, громко кричали: «Алло! Алло! Что с тобой?», как будто коротких, мертвых гудков было недостаточно для понимания – тебя уже не слышат.
Я смотрела на экран, сделав вид, что увлеклась происходящим. Однако мои мысли занимали совершенно другие вещи, вроде мужчины, сидевшего напротив. Дело было отнюдь не во внешней привлекательности Андрея, не в том, что он смотрел на меня с исконно мужским вожделением и наверняка в голове уже прокрутил, как и в каких позах занялся бы со мной сексом. Мне хватило одного пристального взгляда, чтобы понять: он опасен. И теперь мне следует быть очень осторожной, потому что вряд ли он оставит меня в покое.
Я покосилась на Тамару, но та улыбалась с блаженным видом, не замечая ничего из происходящего вокруг. Я вновь пожалела, что приехала, посоветовала себе думать о чем-то постороннем, а потом сообразила: прошло уже минут десять, а Инга к нам так и не вышла. И как только я это подумала, то услышала позади торопливые шаги.
Я обернулась, но позади стояла не Инга, а Настя, что-то сжимающая в руке. Я улыбнулась, взяла плюшевого пса и встала. Краем глаза я увидела позади движение, но не придала этому никакого значения.
– Привет! – сказала я. – Смотри, что я тебе привезла.
– Заткни хлебало, сучка! – взвизгнула Настя.
Я вытаращила глаза и открыла рот, забыв вдохнуть.
– Лева! Лева! – закричал Андрей. Где-то наверху послышался грохот, затем топот.
– Что вылупилась, шалава? – заорала девочка, лицо которой из бледного стало пунцовым, с багровыми мазками на скулах. – Привыкла е…щем работать? Какого х… ты тут сидишь?
– Что… что… – проблеяла я, с непониманием и ужасом глядя в эти безумные белесые глазенки.
Вместо ответа Настя размахнулась и швырнула в меня то, что сжимала в руке.