Берега светлых людей - читать онлайн книгу. Автор: Александр Кутыков cтр.№ 71

* * *

Петроний Лай вместе с другими сенаторами стоял в ликующей римской толпе. Если бы не статные, крепкие слуги — доверенные лица его дражайшей персоны — его бы обязательно оттёрли от возвышения, где Север наслаждался своим звёздным часом. Ради этого мощного триумфа, коему так проникновенно подыгрывала публика, он не спешил укрыться в здании на Капитолийском холме. Истринский полководец решил сполна осыпать себя славой, разноголосой лестью, почитанием, признанием.

Лай, широко улыбаясь, вставал на носочки, помахивал новому императору пышной лавровой веточкой. Думал-размышлял: что сказать на форуме, чем отличиться, как выделиться?..

Эти его мысли — неопределённые и хлопотные — оборвал доклад гонца из дома. Запыхавшийся, со страшно выпученными глазами он проорал сквозь гром овации, что в родовом гнезде стряслось необычайное и ужасное. Лай притянул к себе худосочного слугу и потребовал повторить сказанное. Со страшным лицом, вырываясь из сутолоки, попросил уточнить. Через несколько шагов, устав бороться с неуступчивыми телами сограждан, остановился и воззвал к помощи отставших сопровождающих.

Уяснив для себя главное — жена и дети целы — вываливался из толпы. С остервенением доломал лавровый хлыст о какого-то плебея с потешным лицом — тот, бедняга, совсем недавно подошёл к знаменательному действу и только-только примкнул к последнему ряду большущего круга. Ни о каком паланкине в городе, принявшем новую власть, нечего было и думать. Лай понёсся, обгоняя всех, громко хлопая сандалиями, то доставая, то пряча кинжал.

— Сколько их во дворце? — спрашивал сенатор сдавленным голосом.

— Много, очень много! Все лепечут по-своему — будто чумные! — отталкивал слуга от хозяина телохранителей. — А один одет, как легионер — он главный у них...

«Надо похвалить сегодня вечером Севера за находчивость в деле приобщения варваров к своему походу, предложить, не жалея денег, расплатиться с ними и скорее, скорее выпроводить из города...» — всё для себя решил Петроний Лай.

Прямо на пороге люди с моложавыми, змеиными, очень бледными лицами разоружили всю прислугу Лая. У него тоже, не слушая возражений, отобрали кинжал.

По лестнице сенатор поднялся наверх, прижимаясь к шлифованным поручням ледяных сходней. Маленькие уши его внимали разудалому шуму в трапезнице. Большие, жгучие чёрные глаза косились на спину чужака, на полосы крови на ступенях...

Наверху сенатор силился поскорее обнаружить кого-то из своих. В открытую готом дверь столовой посмотрел украдкой — выискивал средь подушек, топчанов, лож, расхаживавших и распластавшихся дикарей родные лица. Лишь прислуга крутилась меж ними растерянно...

Быстро замеченный, он без фамильярностей, за рукав, был введён в общество чёрт знает откуда явившихся гостей, чувствовавших себя ныне здесь полными хозяевами. Жены и детей в этом бедламе нет — и то слава громовержцу!..

Карл лежал на боку на красном, атласном матрасе, теребил кисточки на нём и наслаждался сластями — засахаренными орешками, цукатами, пастилой. Увидев насупленного хозяина, сел, рукой предложил место рядом с собой, на языке города поздоровался. Но Лай, склонившись над варваром, попросил отвести его к семье. Карл, как никто из присутствующих прекрасно понимая чувства главы дома, быстро встал и самолично отправился провожать достопочтенного сенатора.

Выйдя из столовой. Лай спросил, надолго ли в гости, предложил очень хорошо заплатить за уход из его дворца, вызвался даже без промедления подыскать героям достойное прибежище с большими термами, с множеством обходительных чаровниц. Карл ничего не ответил, следом за сенатором входя в залу женской половины дома.

Петроний обнял жену, уселся рядом с ней на трон. Дочери подбежали к родителям и, пряча лица, облепили ноги ещё недавно всемогущих предков. Две младшие дочурки подросткового возраста, когда телеса только начинают обретать девические формы, через ладошки поглядывали на Карла. На других варваров, стоявших поодаль, внимания не обращали — при них-то можно было говорить о чём угодно, а этот — их командир и настоящий северный красавец — латынь понимал. Карл никуда уходить не собирался — будто чего-то ждал от каждого члена собравшейся вместе семейки.

Глава дома, скрывая истинные чувства и желания, стал расспрашивать домочадцев о простых вещах. У жены спросил, были ли каменщики, заменили ли блоки дворца со стороны сада. Жена с головой, перевязанной мокрым полотенцем, вздохнув, ответствовала, что нынче никто никаких работ не производит — все предпочитают оставаться дома. Посетовала, что городская жизнь теперь не скоро придёт в норму. Петроний не поддакивал, не отрицал. Без паузы поинтересовался, где лучше разместить гостей, выделив слово «временно». Жена всхлипнула и тихо пустила слезу.

Всё походило на обычную житейскую сценку чем-то озабоченной семьи. Напряжённые недомолвки, расспросы о пустяках, писклявые вопросы девиц и паузы, верно, подразумевали, что посторонние в семейной беседе не нужны. Карл о том, конечно же, догадался, но не уходил — стоял и смотрел на них.

— Чем занимается ваш сын? — наконец спросил главный варвар.

Мать, безошибочно определив в Карле хорошего человека, всё же отметила в вопросе неприятное ей пристрастие. Сын, понуро замерший за троном, бросил на Карла недоверчивый, растерянный взор.

— Он служит мне, капитан, — ласково отстраняя супругу, с достоинством произнёс Петроний. Он назвал командира пришельцев «капитаном» — от древнелатинского «капут», означавшего «голова»; отсюда и главный холм Рима величали Капитолийским. — Он пишет стихи, был на войне в Британии, — чуть задирая нос, доносил гордый римлянин, впрочем, судя по использованному словцу, не чуждый заискивания.

Гот из его объяснений понял лишь то, что симпатичный, женственный юноша где-то воевал. Разумеется, о стихах Карл совершенно не имел представления.

— С кем же ты воевал?

— С дикарями, — быстро доложил сынок и... осёкся.

— И как — успешно?

— Мы отрезали им всем носы и привязали к колам вдоль дороги! — стараясь показаться истинным воином, произнёс юнец, не заметивший в интонации Карла раздражения. Родителям хотелось подать наивному сыну знак...

Карл, вникая в смысл фразы, без паузы обойтись уже не смог. Представив мысленно нарисованную молодым Лаем картину, поморщился, хмыкнул, взглянул на дам и на мужчин. А отец и сын, углядев замешательство варвара, откровенно стали пялиться на него. Их чёрные глаза были наглы, внимательны; победный блеск озарил лица. Матушка с дочерьми тоже с неподдельным интересом наблюдали мгновение чистосердечного смущения Карла.

«Отрезали носы и всех привязали к кольям...» — вот что покоробило дикаря.

«Ай да Сциан! Молодец!..» — Вся семейка чуть развернулась и наслаждалась человеческой слабиной гостя, который только что вёл себя так уверенно...

Тишину оборвала матушка.

— Этот солдат очень мил! Его все слушаются... Имя ваше, кажется, Карл?