Берега светлых людей - читать онлайн книгу. Автор: Александр Кутыков cтр.№ 110

Клавдии и Аэцию было уже всё равно, кто с ними: они предельно собрались, готовясь к дальнейшим событиям.

Римлянин, что повёл компанию, теперь немного переживал — не опрометчиво ли, не зная пока всех тех людей наверху, проявил инициативу?.. Решив обезопасить себя от нареканий или даже наказания, он подозвал самого важного из присутствовавших тут центурионов — вероятно, из всевластного ныне Четвёртого легиона.

— Следуют к Каракалле, — передал ему гостей преторианец.

— Гм, он у Севера... Что ж, идёмте.

Центурион велел гвардейцу вернуться на место, подозвал бойцов, одетых почище, и во главе отряда стал подниматься по лестнице.

— Что это у вас? Подарок?.. — выяснял он по ходу. — А сами кто? Откуда знаете Антонина?.. Нехорошо звать его Каракаллой — ведь многое изменилось! Как он отнесётся к прозвищу, более подходящему для плебея?.. Хотя император любит вашего брата — простого легионера... — Полноватый центурион бросил быстрый взгляд на Бореас и Лану.

— Какие же они легионеры? Дикари! — надменно изрёк, притом подобострастно водя глазами, Аэций.

— Он им благодарен немало... Думаю, отблагодарит и ещё, поэт! — признался военачальник.

— Я не поэт! Упаси провидение от этой участи! — оживился Аэций.

— Кто же может быть возле белладонны, как не поэт? — рассмеялся центурион.

— Я — почтенный горожанин, — доложил о себе Аэций и, видя иронический прищур вояки, добавил значительно: — Я — патрон либрарии и педагог.

— Он собрал уйму сестерциев для обездоленных семей легионеров, сгинувших в пожарищах войн, — уверенно дополнила Клавдия.

— Вот мы и пришли. Я доложу... — отмахнулся от ведомых им посетителей центурион и, оправившись, поспешил через залу к шумному совету.

— ...Что это он тут жалуется? А, на любовницу свою... — внимательно рассматривал мемору Юлиана Септимий Север. — Продажные блудницы вели себя с ним вольготно. Чего же он хотел, подло покупая в этом каменном террариуме земли Рима?! — Улыбка Севера сменилась праведным негодованием.

— А ведь кто-то ему их продал! — подсказал Стафений — землевладелец и давний информатор новоиспечённого августа.

Лицо Севера побагровело от такого напоминания.

— Преторианцы и нынче толкутся у порога! — задёргал мечом в ножнах не на шутку рассерженный Авл Цессий Лонг — прославленный легат и верный сподвижник Севера.

— И близко не пускать! — рявкнул император. — Антонин, Гета — не вздумайте водиться с народцем тем! — Север бросил взор, полный тревог и надежд, на Антипатра, приставленного к сыновьям. Отец закрывал глаза даже на пьянки сына в обществе германцев — левков и трибоков, но преторианцев близ себя и сыновей потерпеть никак не мог.

— А с кем водиться? — надоели отцовские указания Каракалле, принуждённому находиться в официи вместе с отцом, братом и всей той толпой, что пришла с Истра, а теперь крутилась вокруг нового цезаря.

Мать их — жена Севера — нашла себе занятие, переустраивая покои, в коих надлежало ближайшие дни проживать августейшей семье. На Палатине она присматривала место для нового дворца. Отговорившись, что берёт с собой германцев для надёжной охраны и ограждения от завистливых римских знакомых, Юлия взялась за устроение гнёздышка. Но она, несомненно, лукавила, так сильно опасаясь за жизнь свою и за покой. Среди дикарей — уважительных к слабости женской — она ощущала себя более чем достойно. И варвары относились к Юлии Домне почтительно. Так что Северу пришлось оставить свои резкие замечания в её адрес — прилюдно он даже выказывал уважение и соглашался с ней кое в чём. Ранее в супружеских взаимоотношениях наблюдалось жёсткое первенство Севера. Юлия, ухватившись за ниспосланное ей общество, была душевно благодарна толпе вокруг мужа. Она, сирийка по происхождению, вовсе не чуждая литературе, горячая поклонница патрицианской культуры, со дня нынешнего — августа Юлия Домна!.. Вот и направила модного римского ритора Филострата в шумную компашку мужа, чтобы тот, по возможности, обеспечивал императорский этикет и присутствием своим напоминал Септимию о ней.

Филострат сразу же подал свой голос, как только Север — в который уж раз! — схлестнулся со своим упрямым и избалованным матерью отпрыском.

— В общем строю стоять — не привилегия, а нужда достойных, о, прославленные римские мужи! Порядок — традиция сада, а не сплётшихся кущей! Система строя — мудрость скакунов, а не табуна! А город не есть дикое племя! — устами Филострата настаивал на уважении своих традиций вечный Рим.

Север — ранее совершенно свободный во всем и дерзкий по личному усмотрению — смолк, так и не ответив Антонину.

— Легче лес посечь и огнём пожечь, нежели идти по нему, густому, теряя силы и время... — огласил он своё мнение и вновь припал к запискам Дидия Юлиана. — Пишет, что слащавые девицы денег у него просили, считая его самым богатым человеком в мире. А он недоволен продажными личинами их... Думал, видно, что всё, теперь уже ровно всё, должно быть у ног его само! — пересказал насмешливо Север идиотические мыслишки горе-императора.

— Марионетки послушны, лишь когда ниточка крепка и подвластна тебе одному. Здесь, в Риме, что-то многовато стало властителей, а тех нитей не сделалось больше! — вскрыл тайные немочи Рима Лонг.

— Надо нам взять те нити в свои руки! — вставал решительно Септимий Север и, отбросив на широкую подставку начавший раздражать его свиток, обратился к Филострату: — Возьми и прочти на досуге мысли осла — некогда венценосца римского. Может быть, что-то откроешь грядущим потомкам... Позор! — вздохнул, переживая, цезарь.

— Так угодно было богам. Выгодно и тебе — чтобы предшествовал император-глупец! — заметил ритор, посланник Юлии, сворачивая свиток и готовясь спрятать его в серебряный тубус.

В сей момент к разгорячённому цезарю и подошёл центурион, приведший гостей.

— Цезарь, к Антонину посетители.

— Вероятно, пара шлюх да целая когорта преторианцев? — громко полюбопытствовал Север.

Каракалла оскорблённо сверкнул на отца глазищами, весьма недовольный прямодушным центурионом, кой, приведя гостей к нему, обратился к несносному папаше.

— Нет, повелитель, — проговорил центурион. — Женщин три, две из них — дикарки. С ними некий чистоплюй и вино.

— Не сильно я и ошибся... Дикарки, говоришь? Хм... «Диана прошлых дней, на белом мраморе твоём застыло нетерпенье, изобличи же свой неустрашимый лик и ринься в бой опять!..» — Цитирование по памяти доставило цезарю некоторое удовольствие, он не без гордости покосился на Филострата. — Веди же всех сюда! — скомандовал затем центуриону. — Антонин, Гета, подойдите поближе! — громко призвал далее Север, для всех пояснив: — Дабы исключить всякие интересные шепотки!

Центурион подал знак помощникам, остававшимся при посетителях. К стихшему окружению Севера провели визитёров, пришествие которых в общем-то ожидалось: с недавнего времени многие уж побывали тут с разного рода ходатайствами...