Конан Дойль на стороне защиты - читать онлайн книгу. Автор: Маргалит Фокс cтр.№ 25

В 1908 году, когда расследование обратилось к убийству мисс Гилкрист, старые криминологические методы Гальтона и Ломброзо сосуществовали с новыми, криминалистическими. Здесь проходил судебный водораздел, и к чести сыщиков нужно признать, что они пытались пользоваться новыми методами. Однако эти методы были еще настолько примитивны, что в деле Гилкрист либо не сыграли большой роли, либо оказались нерабочими. В итоге Слейтер был отдан на откуп криминологии, которая последовательно находила вину там, где ее не было.

Неясно, знали ли сыщики Глазго о книге Гросса, вышедшей на английском языке всего двумя годами раньше. Зато они были знакомы с методом дактилоскопии, появившемся в Великобритании на рубеже XIX — ХХ веков ^[32]. Когда снимали отпечатки пальцев в квартире мисс Гилкрист, на шкатулке во второй спальне нашелся один подозрительный. Однако даже самая прекрасная дактилоскопическая технология в мире зависит от базы данных, с образцами из которой можно сравнить отпечаток, а тогда база данных отделения полиции, существовавшая едва ли десяток лет, не дала никаких совпадений.

Не преуспев в идентификации убийцы мисс Гилкрист криминалистическими методами после совершения преступления, полиция была вынуждена обратиться к двум альтернативным способам. Один — идентификация с помощью свидетельских показаний. Здесь-то и пришло время для множества собранных показаний соседей о «наблюдателе» рядом с домом мисс Гилкрист, а также для Ламби и Барроуман с их свидетельствами, намеренно поданными так, чтобы достичь наихудшего для Слейтера эффекта.

Однако с наибольшей готовностью полиция обратилась к самому страшному средству идентификации — к криминологии, или к превентивному указанию на преступника. Именно этот метод, тесно связанный с расовым подходом к раскрытию преступлений, обеспечил успех идентификации, преследованию и вынесению приговора Оскару Слейтеру. Как обнаружилось, полиция Глазго начала идентификацию Слейтера задолго до убийства мисс Гилкрист.

Главная беда криминологии в том, что из всех примитивных способов она самый примитивный. Поскольку криминология не может быть применена после деяния, она не в состоянии идентифицировать одиночных злоумышленников. Она может лишь навесить на искомое лицо ярлык принадлежности к конкретному слою — этническому, социальному, религиозному и так далее. Однако при тревожности, свойственной Викторианской эпохе, ощутимый недостаток этого метода оказался также ощутимым его достоинством. В эпоху, когда главным вопросом, обращенным к незнакомцу, был не «кто ты?», а «к какой группе ты принадлежишь?», криминология служила отличным средством упреждающего общественного контроля, держа под прицелом представителей маргинализованных групп населения.

В криминалистическом расследовании выявление преступника происходит прежде идентификации. Считывая «бесконечно малые» следы на месте преступления, расследователь мало-помалу выходит на личность злоумышленника. Такова логическая последовательность событий.

Викторианская криминология переворачивала этот порядок. Она предлагала только общую классификацию: иностранец, игрок, неимущий, еврей. Такой подход — сомнительное использование диагностического воображения — является давним и стабильным прибежищем фанатиков. По искаженной логике криминологии выявление преступника происходило позже идентификации; этот поставленный с ног на голову процесс вызывает в памяти резкую реплику королевы из «Алисы в Стране чудес» Льюиса Кэрролла, написанной в 1865 году: «Пусть выносят приговор! А виновен он или нет — потом разберемся!» ^[33]

Полиция Глазго, прибегая к криминологии как к основному инструменту, знала, что использовать ее для доказательства вины Слейтера нельзя. Зато виртуозно применить для конструирования его вины — вполне возможно. Стало быть, по меркам буржуазных представлений эпохи, задержание Слейтера было огромным успехом независимо от того, убивал он мисс Гилкрист или нет. Ибо, если Оскар Слейтер и не был убийцей, он как минимум был в высшей степени «удобным» чужаком.

Брошь-улика стала для полиции редкостной удачей, так как ставила под прицел человека из той прослойки, которую эдвардианский Глазго и без того жаждал убрать со своих улиц, — одного из тех, кто, по словам американского адвоката Элинор Джексон Пил, был элементом «доступным и бросовым». Тот факт, что улика стала недействительной, почти ничего не значил: задержание Слейтера и признание его виновным было четырехкратным везением — одним ударом город отделался бы от иностранца, еврея, игрока и представителя (как минимум временного, от случая к случаю) низших классов. Слейтеру, по тогдашним представлениям, в прямом соответствии с английской пословицей грозило неминуемое «повешение если не за овцу, так за ягненка», и он его едва избежал.

То, что виновность Слейтера была сфальсифицирована изначально, подтвердилось в 1927 году, когда шотландский журналист Уильям Парк взял у Слейтера интервью после освобождения из Питерхеда. «В течение некоторого времени перед убийством полиция следила за его жилищем с целью обвинить его в безнравственном ведении дома», — в том же году писал Парк Конан Дойлю и продолжал:

В итоге вырисовывается следующая картина. Оскар Слейтер прибыл в Глазго осенью 1908 года. Почти наверняка полиция его уже знала по прежним появлениям в городе. На этот раз за ним следили с самого приезда, на протяжении всего пребывания. Затем произошло убийство мисс Гилкрист, и, по счастливому для полиции совпадению, Слейтер заложил брошь. Лучшего предлога для идентификации, преследования и ареста Слейтера не требовалось. Когда дело оказалось ненадежным, полиция и обвинение подперли его сомнительными свидетельскими заявлениями, выманиванием ложных показаний, сокрытием оправдывающих обстоятельств и всей той нелогичностью, какую только позволяет криминологический метод. На судебном заседании судья заявил присяжным, что на Слейтера «не распространяется презумпция невиновности… как на обычного человека», тем самым заклеймив его как лицо, находящееся вне закона, пусть и не назвав его таковым открыто.