Магия ранит - читать онлайн книгу. Автор: Илона Эндрюс cтр.№ 40

У перевертышей естественная резистентность к охранным заклинаниям, поэтому царское заявление не являлось голословным. Однако я дополнительно укрепила защиту. Если Кэрран ее взломает, резонанс обеспечит мне мучительный приступ мигрени. Впрочем, я сомневалась, что он сумеет.

Это был действительно крутой страж.

По глазам оборотня я видела, он взвешивает все за и против. На миг показалось, что он попытается. Но Кэрран только пожал плечами и произнес:

– Или я сломаю барьер, или мы будем вести себя как цивилизованные люди, и ты меня впустишь.

Утомились от демонстрации власти, Ваше Величество? Я сняла защиту. По дверному проему сверху вниз пробежала серебристая рябь.

– Ладно, входи.

Он направился в кухню, но на полпути застыл. Его лицо перекосилось:

– Что, черт возьми, ты держишь в кладовке? Протухшего вампира?

– Нет. Только башку упыря.

Я замотала голову твари в два пакета и хорошо завязала, а Кэрран все равно учуял.

Присев на край стола, кивнула на груду белых коробочек.

– Не стесняйся. Налегай на жареный рис.

Поставив свой пакет на пол, он уверенно выбрал одну из коробочек, ничем не отличающуюся от прочих, взял протянутую ему ложку, открыл и наморщил нос:

– Какого дьявола они всегда кладут сюда горошек?

– Итак, что привело тебя сюда ни свет ни заря?

Кэрран методично выбирал из риса горошины и выкидывал их в мусорное ведро.

– Слышал, ты угодила в переделку.

– Твой вундеркинд донес?

– Он самый.

– Когда? Утром?

– Да, – Царь Зверей кивнул. – Это все кровная клятва. Например, если его ногу раздерут в клочья, долг Дерека предупредить Стаю, что он не может в полную силу исполнять обязанности телохранителя. Кому-то надо прийти и оценить обстановку.

– С каких пор этот «кто-то» – ты? И у тебя хватает прихвостней на посылках.

– Я считаю нужным приглядывать за щенком.

– Прошлой ночью его нога выглядела так, словно ее пропустили через шредер. Осмотреть себя он не дал, но, кажется, кость не пострадала.

Поверхностные раны организм оборотня излечивает за два-три дня. Сращивание костей занимает гораздо больше времени.

Кэрран набил полный рот риса, проглотил и проворчал:

– Велика беда. Он еще молод. Юнцы должны быть стойкими. Надеюсь, ты не принялась квохтать над ним?

– Еще чего. Кстати, он скоро сюда приковыляет.

– Покажешь, кто погрыз ему лапку?

– После еды.

– Слабый желудок?

– Нет. Просто возиться с перевязочными материалами – настоящий геморрой.

Наш разговор прервал осторожный, сдержанный стук в дверь. Я впустила Дерека. Увидев Кэррана, мальчишка оторопел. Не вытянулся в струнку, но был близок к тому.

Тот ему покровительственно махнул, и парень присел поодаль от нас.

– Там еще рис остался? – спросила я у вожака.

Он выбрал коробку и отдал мне. Я открыла и поставила перед Дереком.

– Ешь.

Тот медлил.

Мальчишка, несомненно, проголодался. Сейчас волчонок восстанавливался, и его тело сожгло такое количество калорий, что при одном взгляде на еду рот у него должен был наполниться слюной.

– Давай, Дерек, не стесняйся.

Он продолжал неподвижно сидеть и улыбаться. Что-то здесь не так. Я посмотрела на Царя Зверей и наконец сложила два и два.

– Тут мой дом.

Оба уставились на меня с таким терпеливым выражением на физиономиях, которое, наверное, появляется у японцев, когда очередной глупый приезжий гайдзин спрашивает, зачем им вся эта свистопляска, чтобы выпить чашечку чая.

– Он не притронется к пище, пока я не разрешу ему или сам не закончу есть, – заявил Кэрран. – И не важно, где он находится.

Отставив коробку с курятиной, я скрестила руки на груди. Можно спорить до посинения, но ни один из них точно не уступил бы. Волки низкого ранга кормятся только после вожака. Так гласит Кодекс. Оборотни следуют своим законам, иначе теряют человечность.

Кэрран отправил в рот ложку риса и принялся неторопливо жевать. Время шло. Дерек сохранял неподвижность.

Как же мне захотелось дать Царю Зверей оплеуху!

Кэрран выскреб коробку, облизал ложку, потянулся через стол, забрал у волчонка рис и сунул ему коричневый пакет, который принес с собой.

Дерек заглянул туда, достал сверток из вощеной бумаги, разорвал шпагат и развернул. Внутри оказалась пятифунтовая говяжья лопатка.

Вожак мотнул головой в сторону коридора:

– Только не у нас на глазах.

Парнишка поднялся и тотчас исчез в глубине квартиры.

Я посмотрела на Кэррана.

– Люблю рис. – Он пожал плечами.

Черенком ложки вскрыл вторую коробочку и принялся выбирать горошины. До нас донеслось низкое утробное рычание.

– Эй, потише, – произнес Кэрран, не повышая голоса.

Рык стих.

– И что у вас произошло?

Я коротко пересказала наши приключения, напоследок продемонстрировав башку кровососа. За ночь плоть нежити превратилась в протухшую черную слизь. Зловоние стало столь сильным, что к тому времени, когда я развязала второй мешок, мы с Царем Зверей самым позорным образом зажимали себе рты.

Глянув на деформированный череп, Кэрран быстро завязал мешок.

– Лучше было бы посмотреть до еды, – заметил он, вздохнув.

– Ага. – Я открыла окно, впуская в кухню холодный ветер.

– Собираешься расхлебывать все сама? Без подстраховки?

– Нет.

– Копов уведомлять будешь?

Я поморщилась. Мысль о полицейских не давала мне покоя с момента пробуждения. Уведомлять их означало обратиться в Отдел паранормальной активности. Те же обязаны будут отослать рапорт ребятам из Военного подразделения сверхъестественной обороны, кратко – ВПСО. Военные сразу же вмешаются и наложат лапу на дело. Паранормальщики начнут вопить о разграничении юрисдикции, и тягомотина затянется на несколько дней. Тогда мой коварный недруг либо исчезнет, либо, что еще хуже, – встанет во главе Племени. Тот факт, что я придумала кучу гипотез и раздобыла странную черепушку, отнюдь не побудит «больших боссов» отказаться ради меня от межведомственного соперничества и взять ситуацию под контроль.

Помощи от гильдии тоже ждать нечего, денег на этом не заработаешь. А стоит мне пискнуть ордену, что какой-то урод пытается развязать войну между Стаей и Племенем, собрав для данной цели табун двухсотлетних вампиров, Тед отстранит меня, не успею и глазом моргнуть. С другой стороны, попытка в одиночку противостоять ренегату-погонщику – чистейшей воды самоубийство.