Тарантино - читать онлайн книгу. Автор: Том Шон cтр.№ 34

Там есть кинокритик, герой – киномеханик, а картинка фильма отсылает нас к «Искателям» (1956), имена героев созвучны актерам фильмов категории Б (Рейн в честь Альдо Рея и Уго Стиглиц, в том числе), упоминание Георга Вильгельма Пабста и Лени Рифеншталь, а также игра с Кинг-Конгом как репрезентация «история негров в Америке», так что «Бесславные ублюдки» без труда стали самым осознанным фильмом о кино – сонет синефилии.

«В каком-то смысле «Бесславные ублюдки» – форма фантастики, – написал Джим Хоберман в Village Voice. – Все действия разворачиваются и происходят в вымышленной вселенной: вселенной фильмов». Здесь можно возразить, что все фильмы Тарантино разворачиваются в этой вселенной. Хотя, когда персонажи «Бешеных псов» сидят и спорят относительно своих прозвищ, вам не нужно смотреть «Захват поезда Пелэм 1-2-3», чтобы понять шутку.

Когда он писал «Криминальное чтиво», Тарантино пытался аккуратно обрисовать все «бородатые анекдоты», с которыми могут быть знакомы зрители мейнстримового кино, он расхитил банк фильмов категории Б. Его карьера не стояла на месте, и Тарантино стал меньше заглядывать через свое плечо, начав множество головокружительных спусков в кроличьи норы.

«В этот раз он распахнул дверь видеоархива прямо за собой, – сказал критик New Yorker Дэвид Денби о «Бесславных ублюдках». – Там вряд ли найдется хотя бы проблеск света, который сигнализирует нам о существовании мира за пределами кинотеатра, разве что в виде выдумок сумасшедшего».

Критики были так же запутаны, как и фильм. Некоторые критики попались на крючок и по ошибке приняли его за фильм о Второй Мировой войне, а не о фильме о кино Второй Мировой войны. Джонатан Розембаум написал, что фильм, «кажется, склоняется к отрицанию Холокоста», и что Тарантино «стал кинематографическим эквивалентом Сары Пэйлин, фантазии на тему приоритета на получение медицинской помощи и так далее».

Питер Брэдшоу поставил одну звезду фильму в своей рецензии для Guardian, он описал фильм как «колоссальный, самодовольный, растянутый провал, гигантское 2,5-часововое разочарование».

New York Times решили, что это «громоздко», «затянуто», «отвратительно» и «вульгарно».

Стефани Закарк в Salon более точно заключила: «Тарантино сделал большой скачок и сделал фильм, который сработал не полностью, он заставляет тех из нас, кто его любит, ненавидит и никак к нему не относится – что в таком случае касается всех – задаваться ставящим в тупик вопросом: мы хвалим этот прыжок или сжимаем наши кулаки?»

Вне всяких сомнений, самой интересной критической реакцией стали отзывы из Германии, где восприятие фильма было похоже на некий поп-культурный катарсис. Клаудиус Шейдл из Frankfurter Allgemeine Zeitung выразил свою радость, увидев фильм, «который представляет падение Третьего Рейха не как трагедию, но как фарс…»

Он отметил, что, «когда премьера «Бесславных ублюдков» прошла в Берлине, после одной особенно отвратительной сцены, в которой Кристоф Вальц играет эсэсовца Ханса Ланду, олдскульного убийцу, садиста и посредственного интеллектуала, раздались спонтанные аплодисменты».

В отзыве в ежедневной газете Берлина Tagesspiegel написали, что «Бесславные ублюдки» – это «не пошло, это не чтиво – вы не улавливаете сути, если употребляете такие слова относительно Тарантино – это скорее видение, никогда ранее не предлагаемое в практически исчерпавшем себя мире кинокартин». Также писали, что кино дает «Катарсис! Кислород! Это чудесное ретро-футуристическое безумие воображения!» Обозреватель Die Zeit, описывая последнюю сцену фильма, в которой Гитлер, Геббельс и компания сгорают в парижском театре, просто написал: «Ура! Их сожгли!»

Наслаждаясь выходным во время подходящего к концу рекламного тура «Бесславных ублюдков», Тарантино зашел в магазин пластинок в Японии и нашел «сокровищницу» саундтреков из спагетти-вестернов. Страна тогда переживала огромный подъем интереса к этому жанру.

Тарантино много думал о Серджо Корбуччи, режиссере, который снял ряд спагетти-вестернов в 60-е, самым значительным из которых был сверхжестокий «Джанго» (1966), в нем снялся Франко Неро в роли искателя приключений, решившего отомстить за смерть своей жены.

«На самом деле я писал сценарий по Корбуччи, я описывал его видении Запада», – сказал Тарантино, который погрузился в саундтрек, когда он вернулся в свою комнату, ему в голову пришла более или менее полная первая сцена фильма «Джанго освобожденный». «Корбуччи помог мне собрать полную картинку в моей голове. Я слушал музыку из спагетти-вестернов, и мне пришла в голову первая сцена. Доктор Кинг Шульц просто вышел из-под моего пера».

Тарантино увидел двух работорговцев, которые вели людей на цепи через леса Техаса. Потом из темноты появляется немецкий охотник за головами и заявляет, что хочет купить Джанго, одного из рабов. Он увидел «крайне мужественного темнокожего человека из фольклора» – черного Поля Баньяна или Пекоса Билла – Джанго освобождается, разыскивает свою жену, чтобы и ее освободить от рабства. Он становится ангелом черной мести, убивающим белых людей и получающим за это деньги. По своей сути, фильм был чем-то вроде истории происхождения супергероев.

«За последние 40 лет кинематографа было рассказано не так много историй про рабов, и обычно, когда они появляются, их делают для телевидения, и по большей части это – исторические фильмы, в них история с большой буквы «И», – отметил Тарантино. – Там все заканчивается смертью души, потому что мы постоянно видим издевательства. А теперь у вас появляется шанс показать все это с другой стороны и взять персонажа раба, поместить его в героическое путешествие, сделать его героем, позволить ему отомстить. Показать это эпическое путешествие и сделать это как народную сказку, которая здесь уместна – поместить его на сцену Гранд-оперы, которую все это заслуживает».

Изначальной целью Тарантино было показать трансформации Джанго в самом начале фильма, а потом перейти на сцену годами позже, «например, после Гражданской войны» – но он хотел отдохнуть от нелинейного повествования, с которым он ассоциировался, к тому же ему очень нравилась оригинальная история Джанго. Ему нравилась идея сопровождать персонажа от начала до самого конца. Вооруженный своей первой сценой и сокровищницей музыки из спагетти-вестернов, Тарантино вернулся в Лос-Анжелес и принялся за работу на балконе в своей спальне в доме на Голливудских холмах, печатая одним пальцем на своей печатной машинке Smith Corona.

Сразу после завершения первоначального варианта сценария в конце апреля 2011 года, Тарантино пригласил группу своих друзей, в том числе Сэмюэла Л. Джексона, к себе домой, чтобы показать так называемый 166-страничный «роман». Тарантино думал про Джексона на роль Джанго, но актеру было 62, он был немного староват для этой роли, и Тарантино дал ему роль преданного Стивена, которого актер называл «самым презренным негром за всю историю кинематографа». Джексон наслаждался предложением после роли его самого любимого Доктора Мартина Лютера Кинга младшего на Бродвее.