Путь Кассандры, или Приключения с макаронами - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Вознесенская cтр.№ 95

На время сна конвейер останавливался, за рядами спящих «пчел» прохаживались «осы», табло тихонько гудели. Во сне многие зэки стонали, плакали и бредили. Если они это делали слишком громко, их наказывали, по обычно оставляли без внимания. Оказавшись напротив меня, моя подруга во время первого же дневного сна негромко познала: «Сандра!» Я вздрогнула от неожиданности и открыла глаза. Моя подружка напротив спала с приоткрытым ртом и даже слегка всхрапывала. Я решила, что это она во сне вспомнила мое имя, которое я так неосторожно сообщила ей на этапе, немного встревожилась, но потом успокоилась и снова уснула. До вечера мы только переглядывались. А в начале ночного сна я услышала с той стороны конвейера всхрапывапие, стон, а сквозь него протяжное: «Зову-у-т ме-е-ня…» Я подумала, что она имеет привычку разговаривать во сне. Бывает. Но примерно через полчаса я снова услышала стон: «Ми-и-ра! Ми-и-ра!» Интересно, о каком мире и кого она просит во сне? Я чуть приоткрыла глаза, посмотрела на нее и увидела, что она положила руку на грудь и указательным пальцем слегка постукивает по ней, продолжая постанывать: «Ми-и-ра, Ми-и-ра…«Господи, да ведь это она мне представляется: «Меня зовут Мира»!

Я «во сне» потянулась, улыбнулась и пробормотала: «Очень… приятно… Хр-р-р…» Итак, мы теперь были знакомы, но главное – мы научились разговаривать друг с другом. Конечно, этот способ общения был опасным и несовершенным, но для особых случаев годился. А вскоре Мира придумала другой, изменивший всю нашу жизнь на Белом. «Во сне» она мне сказала: «Следи за моей левой рукой!» В левой руке она, как и все, держала фирменную бирку, а в правой – трубочку клен. Сосредоточенно глядя на плывущие к ней корпуса будущих персоников, Мира биркой выбила на своей панели букву "С». Я чуть заметно кивнула. Она вывела «А» – я снова кивнула. Потом она наклеила бирку, взяла другую и ею закончила – Н, Д, Р и А. Я кивнула ей и немедленно ответила таким же способом: «МИРА». Только я, к стыду моему не сразу сообразила, что писать надо перевернутыми буквами, как это делает Мира. Но со временем мы технику писания освоили так, что процесс начертания букв стал похожим всего лишь на легкую дрожь в пальцах. А почему нашим пальцам не дрожать? Работа у нас нервная… С этого времени змеиная шипяще-свистящая тишина цеха перестала на меня давить и угрожать безумием: я молилась и беседовала с подругой – и этого мне было достаточно, чтобы выжить и сохранить разум. Мира была жительницей острова Иерусалим. Она принадлежала к христианской Церкви евреев, не принявших Мессию. Я ответила на это признанием: «Я православная христианка и тоже не признаю Мессию». От Миры я узнала, что в Иерусалиме появились два пророка, которых звали Элия и Ханох. Они встретились с вождями правоверных иудеев и предоставили им для изучения подлинные древние свитки книг Торы.

Из этих древних писаний вожди выяснили, каким должен быть Мессия и каков должен быть его приход. Правоверные старцы пришли к выводу, что Мессия уже приходил и это был тот самый Иисус, от которого две тысячи лет тому назад отреклись их предки. Они и основали в Иерусалиме Еврейскую Христианскую Церковь. Специальные хирурги, прежде делавшие обрезание новорожденным еврейским младенцам, теперь оперативным путем удаляли членам Христианской Церкви персональные коды, а раввины при этом исполняли особый обряд отречения от сатаны и Антихриста. Элия и Ханох пророчествовали, исцеляли больных и учили, что все люди – братья. – Как хорошо, что мы одной веры – ты и я! – обрадовалась я и тоже рассказала Мире свою историю. Рассказала все без утайки и про бабушку, и про монастырь, ведь я ей абсолютно доверяла. Я сказала, что тоже встретила пророка, и рассказала, как Айно лечил меня. Ее очень заинтересовали школы Айно, она подробно расспрашивала меня о русском монастыре. Но, по-моему, больше всего ей поправилось, как я осталась на обительском острове и одна «функционировала» за целый монастырь, у нее даже глаза разгорелись. Туг-то она меня еще раз потрясла своей предприимчивостью.

– У вашего дяди Леши в гараже оставался бензин?

– Немного, в резервуарах бензопилы и газонокосилки.

– Этого хватило бы. Окна келий можно было держать открытыми:

– Конечно.

– Можно было устроить одновременное зажигание всех свечей в кельях. У тебя был шнур, из которого делали фитили. Надо было пропитать его бензином, отрезки шнура привязать к фитилям свечей на окнах, связать вместе и общий конец опустить к земле. Когда надо зажечь свечи, ты подходишь и только поджигаешь спичкой конец фитиля – через полминуты все свечи горят!

– Как ты это сообразила?

– Мне приходилось поджигать бикфордовы шнуры. Принцип тот же.

– А зачем ты их поджигала?

– Приходилось кое-что взрывать.

Вот так мы разговаривали. Жаль только, что голоса друг друга мы почти не слышали, не считая сонных и нарочито невнятных «разговоров во сне».

Мира рассказала мне, как она попала под арест. Она отправилась из Иерусалима собирать деньги у единоверцев в Европе. Ее часто посылали с этой миссией, потому что у нее это здорово получалось. Деньги христианско-иудейской общине нужны были немалые, и шли они в основном на выкуп тех, кто попал в лапы экологистов. За деньги они легко отдавали узников, содержащихся на каторге; экологисты получали чины и награды за выслеживание инакомыслящих и за их арест, а дальнейшая судьба арестованных уже никого не волновала. Считалось, что все они обречены на гибель, что выживает на каторге только криминальный элемент, в основном бандиты и убийцы.

«Обидно, да? – жаловалась она мне. – На собранные мной деньги выкуплены десятки людей, а меня выкупить некому. Меня арестовали случайно, когда я просто гуляла в Мадриде по набережной. Было жарко, я сняла ненадолго перчатки, а кто-то из прохожих углядел, что v меня нет персонального кода. Вот так меня и сцапали!»

Наши беседы занимали нас настолько, что мы иногда делали ошибки в работе и перескакивали па одно-другое место назад. Но нас это мало огорчало, потому что стоило одной попасться, как другая следом специально допускала какое-нибудь мелкое нарушение, и мы снова оказывались сидящими друг против друга. Но порой, чтобы «осы» не заметили нашей неразлучности, мы ненадолго расходились, сбивая их с толку: либо Мира, либо я застревали позади на неделю-другую и только издали с тоской переглядывались. Но «осы» были настоящими пред клонами; они могли думать только о том, что происходит сейчас перед их глазами, а сопоставить события, разделенные во времени, у них ума не хватало: постоянная злоба и психическое напряжение не оставляли им сил для размышлений. Выдержав паузу, мы снова оказывались вместе и тут же начинали наши нескончаемые беседы.

Проходил этап за этапом, и с каждым из них мы продвигались в центр цеха. В центре было тепло, хотя работа была намного сложнее и требовала уже серьезного внимания: тут шла сборка электронной начинки персоников, и каждая ошибка не просто отодвигала нарушителя назад, но сбрасывала его влево на десять-двадцать мест. Нам пришлось немного сократить наши разговоры за работой. Зато уж во время еды мы болтали не переставая, наши пальцы дрожали как листья двух осин на ветру.