Часы без циферблата, или Полный ЭНЦЕФАРЕКТ - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Оганова cтр.№ 35

– А ты как? Лютик… – Пётр неожиданно назвал её прежним именем и притих.

– Всё хорошо, – Летиции было трудно говорить. Неужели она всё так же безоговорочно обожает его?! Господи! К чему эта гордость и условности? Она устала и хочет видеть его, говорить с ним, ощущать его присутствие, как раньше.

– Приезжайте ко мне в гости с Танечкой, – вдруг сказала Летиция, не задумываясь.

Потом вспомнила, что завтра улетает в Ригу, и уточнила:

– На следующие выходные.

– Лютик, милая… Танечка в понедельник уезжает с Аллой Сергеевной в Евпаторию. Может, завтра? Ты не занята? Мы бы с огромной радостью. Я так хочу, чтобы вы познакомились. Я хочу тебя видеть, Лютик…

Ей показалось, он сейчас задохнётся или расплачется.

– Приезжайте завтра, к двум часам на обед, – она сказала это так решительно, что удивилась сама себе, и не смогла больше ни секунды находиться в таком невыносимом напряжении, быстро попрощалась, повесила трубку и уставилась на почти собранную дорожную сумку.

«Что делать? Сначала разобрать её, а потом позвонить Мише или наоборот? Михаил… Как скверно всё получается! – она представила его лицо, и ей стало жалко почему-то именно себя. – Надо звонить. Просто взять и не приехать нельзя».

У него был сонный голос, видно, перед дорогой он решил лечь пораньше и не сразу понял, о чём она.

– Что значит – ты не сможешь поехать? Что случилось, Летиция?

– Ничего! Так надо!

– Что значит – надо? Кому надо? Да объясни же, наконец, что происходит?

– Я не могу, Миша, не могу и всё! – она поняла, что сейчас заплачет, бросила трубку и выдернула шнур из розетки.

Летиция выкидывала вещи из дорожной сумки, и они летели в разные стороны. Ей показалось, что именно так люди сходят с ума – неожиданно, просто однажды теряют разум и совершают необъяснимые поступки.

Михаил неподвижно сидел на кровати, анализировать ситуацию не хватало воображения: «Просто глупая баба, истеричка! И хорошо, и слава богу! Какой смысл копаться в чьих-то странностях?!»

Сейчас он категорически не понимал её и не желал понимать. С него хватит! На душе было гадко, но он как мог старался заснуть. Заснуть не получалось. Он попытался несколько раз дозвониться до Летиции. Безуспешно! Злость и обида разрывали на части. Было невозможно успокоиться и унять руки, ноги, тело. Всё его существо требовало движения, точно он превратился в заводного кролика, который никак не может остановиться, словно кто-то всё время крутит подзавод и этим доводит его до бешенства.

Михаил стоял перед зеркалом в ванной, разглядывал себя, набирал полные ладони ледяной воды и, не останавливаясь, лил и лил на лицо, пытаясь прийти в себя. Такого никогда в его жизни не было. Было много всего, но подобного – никогда! Он невыносимо страдал, когда не стало жены, казалось, он умер вместе с ней. Здесь было другое, от него хоть что-то ещё зависело, и это не безысходность, с которой необходимо смириться.

На «Красную стрелу» он, скорее всего, не успеет, но есть поздний ночной поезд, и пусть он ползёт как черепаха и прибудет где-то днём. Другого выхода он не видел, ждать утреннего самолёта у него не хватит терпения, на поезде с каждым километром он будет всё ближе и ближе к этой бестолковой женщине, которая сама не знает, чего хочет, не в силах отделаться от прошлого и не понимает, что он окончательно решил именно с ней начать всё сначала. У Михаила не было ясности в правильности того, что он сейчас делает и что движет им, но его было не остановить, злость смешивалась с нежностью и толкала на безрассудные поступки.

Билеты оставались только в плацкарт. Это не смогло ничего изменить и даже приносило истерическую радость и ликование от непривычного неудобства и некой жертвенности. На удивление, измотав себя переживаниями, он мгновенно вырубился и проспал до самого Ленинграда.

Летиция встала пораньше и поехала на Владимирский рынок. Настроение было сносным, и она уже жила предстоящей встречей с Петенькой, представляя, как увидит его, ведь прошло столько времени. Политые с утра тротуары и мостовые придавали городу особую чистоту, солнце по-утреннему дарило мягкое тепло, у бочек с квасом выстроились люди с бидончиками, кое-где из открытых окон доносились знакомые мелодии. Рынок благоухал ароматами зелени, овощей и фруктов, они сливались в один знакомый с детства запах. Продавцы со всей страны с разным акцентом расхваливали свой товар. Рыночная суета поглотила её, и она с интересом, по-деловому, разглядывала прилавки со всякой всячиной, с удовольствием пробовала хрустящие солёные огурцы и сладкую квашеную капусту. Купила несколько сахарных красных петушков – все дети их обожают – и толстой чурчхелы с фундуком и грецким орехом. Надо обязательно сварить борщ, Петя очень любил его в её исполнении и котлеты с нежным пюре на молоке.

То, что они с Танечкой собираются к Летиции, скрывать от Светланы Пётр не мог и рассказал всё как есть. Та сначала приготовилась наговорить ему тысячи колкостей и категорически запретить водить дочь к этой совершенно чужой женщине, потом неожиданно одумалась. Жизнь-то она ему всё-таки поломала, и какая ей разница, если Петя сойдётся с Летицией. Может, на душе спокойней будет, сама-то счастлива до беспамятства.

Алла Сергеевна не могла нарадоваться на такую новость и с утра пекла пирог с капустой, который так обожала Лютик. Долго оглядывала сына, поправляла ему пиджак, чтобы сидел поладней, и заставила для солидности надеть галстук. Таню нарядила в новые белые туфельки с перепоночками, вплела в косу белый капроновый бант и, как водится, передала пару вязанных носочков для Лютика, хоть Петя всячески сопротивлялся:

– Мам, ну почему ты считаешь, что всем так необходимы твои шерстяные носки?!

– Нужны, Петь! Во всяком случае, у меня они лучше всего получаются, и вяжу я их от души! Не спорь! И не забудь купить цветы. Самые красивые выбери. Она их как никто заслуживает.

Петру Алексеевичу нестерпимо захотелось посоветоваться с Толиком, но тот, как назло, был в рейсе, и без его напутствий было сложно выбрать правильную линию поведения. Советы Анатолия придавали ему уверенности, только в одном тот ошибся – что Летиция никогда не вернётся. А он чётко услышал в её голосе прежнюю теплоту – значит, есть надежда, и немаленькая.

Пётр с Таней вышли из метро у канала Грибоедова, перешли на другую сторону Невского проспекта и направились к Банковскому мостику. Танюша забегала вперёд, то и дело скакала от радости на одной ножке, подбегала к чугунной ограде набережной помахать рукой проходящим пешеходам на противоположной стороне канала.

– Пап, а кто такая Летиция Соломоновна?

– Это близкий и очень родной для меня человек.

– Ближе, чем я? – насупилась Таня.

Пётр Алексеевич заулыбался.

– Ты моя любимая и неповторимая дочка, и этим всё сказано.

Таня весело прищурилась и, как когда-то маленькая, наклонив голову на плечико, поглядывала хитрющими глазками, отчего на душе у Петра Алексеевича становилось тепло.