Воевали мы честно - читать онлайн книгу. Автор: Николай Колбасов cтр.№ 28

На другой день началось наступление. Продвинулись на 12 километров. Дальше противник уперся, и завязались позиционные бои. Навестить друзей не было никакой возможности. Спустя неделю вышли из боя. Неожиданно открылась дверь, и к нам вошел Васенин. Глаза ему подлечили. Как-то возле медсанбата он увидел машину из нашего полка и удрал на ней из госпиталя, не забрав даже документы. Позже документы восстановили, и Васенин продолжил воевать вместе с нами.

Я получил письмо из дома. Родители укоряли меня в том, что я ничего не написал им о гибели Володи. Мы ошалели. Оказалось, мать Трунова получила извещение о смерти и месте захоронения сына. Она была женщина решительная, член партии и добилась разрешения перезахоронить Володю на родине, в поселке Суйда под Гатчиной. Выхлопотав спецвагон, мать Трунова поехала на место захоронения сына. Раскопали могилу. Лежал Володя в общей могиле, в одном нижнем белье. Мы не сомневались, что ему отнимут ногу, но оказалось, что кроме ноги, отрезанной выше колена, была ампутирована еще и рука. Мы так долго возили Трунова по госпиталям, что у него началась гангрена ноги и руки. Кусок сукна, застрявший в ладони, сделал свое дело. Володю перевезли в Ленинград и похоронили под Гатчиной в Суйде, на тихом сельском кладбище.

Бои продолжались. Понес потери мой бывший танковый экипаж. Во время прорыва переднего края вражеский снаряд попал в танк. Заглох мотор, запахло гарью. Экипаж стал покидать машину. Выпрыгнувшего из танка командира тут же снял немецкий автоматчик. Артиллериста постигла та же участь. Только заряжающий, прыгнув на немца, смог его задушить. В это время механик-водитель нажал на стартер и двигатель заработал. После боя убитых положили на броню и вывезли в тыл.

Нас бросали с одного участка фронта на другой. Успехов не было. Вместо Володи Трунова пришел новый радист — Андрей Климов. Молодой, скромный парнишка, прекрасно вписавшийся в наш экипаж.

В полк приехала жена начштаба Брюквина и стала работать машинисткой при штабе. Пожилая, не особенно красивая женщина, она, конечно, не шла ни в какое сравнение с красавицей Клавой, которую незадолго до этого пришлось перевести в резерв. Расставание было тяжелым. Всегда подтянутого майора после этого трудно было узнать. Он как-то сник. Не то чтобы опустился, но в нем уже не было прежней энергии. Это отразилось и на работе. Во время очередной атаки на минах подорвалось несколько танков. За упущения в организации подготовки боя и за недостатки во взаимодействии с саперами начальник штаба майор Брюквин был снят с должности и отозван в расположение штаба фронта. Для нас это был тяжелый удар. Целых два года мы с майором были вместе. О нем остались только самые светлые воспоминания. Через некоторое время до нас дошла весть, что Брюквин назначен помощником начальника оперативного отдела мотомеханизированного корпуса и ему присвоено звание подполковника. Мы были очень рады за него. Вслед за Брюквиным уехала и его жена. А в полк еще долго шли письма от Клавы. После войны Константин Андреевич Брюквин работал учителем в подмосковной школе. Умер он в 1987 году.

После очередного боя мы остановились на маленьком хуторе. От домов остались только каменные фундаменты, да закопченные печные трубы. Рядом — заминированное немцами поле. Саперы успели огородить его колышками с надписями «мины». В полдень мимо нас в сторону припорошенного снегом поля проехали два воза с сеном. На верху возов сидели старики-солдаты. Мы крикнули им: «Славяне! Куда прете? Там мины!». Они в ответ только махнули рукой: «Ничего!». Неожиданно под второй телегой раздался взрыв, и правое переднее колесо разлетелось вдребезги. Воз накренился. Возница на первой телеге ударил лошадь кнутом, и повозка быстро ушла вперед. Вторая же телега вновь налетела на мину. Еще один взрыв. Теперь отлетело заднее колесо с левой стороны. Лошадь потащила за собой качающийся из стороны в сторону воз, и тут грохнул третий взрыв. Лошади оторвало ноги, и она, дергаясь, повалилась на землю. Возница долго сидел и смотрел сверху, наконец стал медленно спускаться. Добравшись до земли, он вдруг опять быстро залез наверх. Собравшиеся на краю минного поля солдаты подавали советы. Наконец возница решился. Слез с воза и, осторожно ступая по следу колеса, выбрался с минного поля. Раненую лошадь пристрелили из винтовки. А первая телега, благополучно миновав заминированную зону, уехала своей дорогой.

На другой день на хуторе появился небольшой старичок-латыш. Он походил вокруг закопченных фундаментов и ушел. Через некоторое время вернулся с маленькими саночками. Забравшись внутрь одного из фундаментов, поковырял ломиком и, откинув несколько камней, извлек бочонок. Вокруг собралась толпа любопытных. Когда старик установил бочонок на санки, его спросили, что внутри. «Да, вот, сальца немного осталось», — ответил старик. Кто-то из бойцов попросил попробовать. Латыш достал шмат сала, отдал его и, привязав бочонок к санкам, быстро удалился. Не успел он скрыться, как солдаты, схватив ломы, начали крушить все внутри фундаментов. Но сколько они не старались, ничего больше обнаружить не удалось. Так ни с чем и разошлись.

Получил письмо из дома. Из него узнал, что отца взяли в армию и отправили на фронт. Дома осталась мать, у которой была сильная гипертония, и брат Миша. В 1943 году он работал со своим классом в колхозе. Спали чуть ли не на голой земле. Брат простудился и заболел туберкулезом.

Бои продолжались без особых успехов. В одной из атак немецкая болванка пробила лобовую броню одного из танков и пролетела между ног механика-водителя. На обоих сапогах болванкой содрало кирзу, а у самого механика не оказалось ни царапины. Весь полк ходил смотреть на эти сапоги, а в следующем бою механик-водитель погиб.

Болванка — это немецкий противотанковый снаряд. Небольшая, длиной сантиметров 30, диаметр 76 мм, она имела огромную скорость полета. Ночью даже было видно, как она летит. Болванка светилась, раскаленная трением. Одному из танков такой снаряд пробил маску, место, где ствол пушки выходит из башни. В этом месте самая большая толщина брони. Внутри болванка срезала угол откатника пушки и, ударившись о заднюю стенку башни, оставила вмятину в броне. Когда еще теплую болванку подняли и осмотрели, то, после всех этих ударов, у нее только чуть-чуть притупился носик. Болванку вставили в отверстие, пробитое ею же в маске, и заварили.

У нас против танков применялись подкалиберные кумулятивные снаряды. Конусообразная головка снаряда состояла из нескольких частей, собранных ступеньками. Эти снаряды пробивали броню немецких танков. Кстати, броня наших танков КВ намного превосходила немецкую, особенно в первые годы войны, когда броня прокатывалась. С 1944 года башни стали делать литыми, и они стали более хрупкими. Зато литье упростило производство и увеличило количество. Еще крепче была броня у английских танков «Черчилль» и «Матильда», и она при поражении давала меньше осколков. Но по конструкции наши танки были лучшими в мире.

В конце войны у немцев появилось новое оружие — гранатомет «Фаустпатрон». Это была небольшая труба с овальным набалдашником — кумулятивной гранатой. Трубу брали подмышку или на плечо и, наведя гранату в сторону танка, производили выстрел. Граната поражала цель на расстоянии до 50 метров. В броне прожигалось, как просверливалось, аккуратное отверстие, после чего заряд влетал внутри танка и взрывался, поражая боеприпасы, баки с горючим и другие воспламеняющиеся материалы. Это оружие оправдывало свое дьявольское название и наводило страх на танкистов.