Ка: Дарр Дубраули в руинах Имра - читать онлайн книгу. Автор: Джон Краули cтр.№ 71

Это был камешек.

Старичок поднял горшок, взболтнул его содержимое, а потом вытащил камешек, стряхнул с него кровь и жидкость и протянул Дарру Дубраули, который сидел на ветке. Все, кто не занимался страдальцем, смотрели.

Нет, сказал Дарр Дубраули. Я к нему не прикоснусь.

Да, согласился старичок.

Он сунул руку под одежду и вытащил маленький мешочек, кожаный, похожий на мошонку – пустую и сморщенную. Он положил камешек (блеклый и желтоватый) внутрь и крепко завязал шнурок. А потом снова протянул птице.

Вот, сказал он. Бери. Владей. И никогда не возвращайся.

И было так, что Дарр Дубраули улетел и вернулся, хоть и не тем путем, которым улетел, и принес нужную вещь в мешочке к укрытому сине-зеленой листвой Буку на помрачном берегу Красивого озера. Приятно было снова увидеть других Ворон. Служители, кажется, поняли, что он преуспел, и сопровождали его с громкими криками.

В углубление на широкой ветви Бука он положил то, что принес ей, Лисяте. Она подобралась ближе по ветке, не сводя глаз с кожаного мешочка, молчала, словно (как он подумал позже) гадая, рада ли она наконец получить желанное. Дарр Дубраули рассказал свою историю, рассказал про Ячмень для пива, золотой мед и золото.

– Они всегда воровали Ячмень для своего пива у Людей, – проговорила Лисята, по-прежнему не сводя взгляда с мешочка. – Но не золото. Его Люди воровали у них.

– А мед?

– Да, мне его тоже не хватает, – сказал она. – Будет не хватать.

Она подтолкнула мешочек клювом к Дарру, словно говоря: «Ты открывай», и, замявшись на миг, он так и сделал: придержал мешочек одной лапой, а клювом тянул за ремешок, пока не развязал. Мешочек открылся так, что внутри показалась вещь: она не сверкала, не пугала – ничего, ничего особенного в ней не было.

– Да, – сказала она.

Ее голова склонялась к вещи, ближе и ближе. Клюв открылся, щеки запали: с таким лицом любая Ворона или Ворон приближаются к трупу; смесь желания и осторожности. Голова Дарра была рядом, он тоже смотрел внутрь.

Не надо, сказал голосок. Тихий, еле слышный голосок.

Оба узнали его, этот голос, и оба отшатнулись.

Ты делаешь большую ошибку, сказал Камень.

– О нет, никакой ошибки, – сказала Лисята. – На этот раз – нет.

Я не то, что ты думаешь, заявил Камень. Эй, ты, скажи ей!

– Ты ровно то, что я думаю, – сказала Лисята, наклоняясь к нему.

Останови ее! – закричал Камень. Она пожалеет. И ты пожалеешь.

Камешек начал перекатываться в мешочке из стороны в сторону, словно пытался сбежать и спрятаться.

Есть одно правило, сказал он. Поверь мне. И оно тут работает.

– Какое правило? – спросил Дарр Дубраули. – Что за правило?

Вот она знает! – с отчаянием взвизгнул Камень. Она знает. Тронь меня раз, вечно живи…

– Тронь меня дважды, навеки умри, – закончила Лисята. Быстро, по-вороньи клюнула его, а потом вскинула голову и проглотила. Камешек тихонько завизжал и стих.

– Лисята… – сказал Дарр Дубраули.

Некоторое время ничего не происходило. Вороны смотрели друг на друга.

– Дарр Дубраули, – сказала она, – хочу тебе сказать. Прости, что я улетела, когда ты отправился в Имр, чтобы найти хорошую вещь для Ворон.

– Нет, – проговорил он. Лисята начала меняться, маховые перья померкли, словно во время линьки, края клюва растрескались. – Лисята!

– Скажу почему, – продолжила она. – Я боялась, что ты вернешься другим, станешь таким, как я, а потом возненавидишь то, чем стал. Я не хотела этого видеть.

– Ненавидеть то, чем стал?

– Бывает слишком много жизни, – сказала она, и ноги у нее подогнулись, глаза потускнели, подернулись пеленой. – Спасибо тебе, Дарр Дубраули.

– Нет! – закричал Дарр. – Лисята, ты соврала!

– Вовсе нет, – прошептала она. – Я сказала, что мне нужна помощь. Что мне нужна та вещь; что первой не хватило. Теперь она у меня. И ее хватит. – Она продолжала меняться, ужасно меняться, он ее почти не слышал. – Надеюсь, у тебя будет столько жизни, сколько захочешь или сколько потребуется, Дарр Дубраули. А когда не захочешь больше, когда уже ничего не захочешь, надеюсь, рядом с тобой будет тот, кто любит тебя настолько, чтобы принести эту вещь тебе, как ты принес мне.

Она соскользнула с ветки; Дарр Дубраули выставил вперед лапу, чтобы ее поймать, но она все равно упала – вся, кроме лапы, которую держала его лапа, – и бесформенной грудой рухнула к корням Бука. Она перестала быть собой. Стала черепом и серой кучкой пуха, с провалившейся грудиной. Словно лежала тут долгие годы.

Он не мог себя заставить спуститься туда. Вокруг послышались крики и хлопанье крыльев – потрясенные Служители слетались на его ветку и громко голосили. Дарр Дубраули не мог молчать и тоже горестно закричал. Чем громче они кричали, тем больше Ворон стаи затягивал этот плач.

Лишь когда он начал стихать – а произошло это не скоро, – Служители замолчали и повернулись к Дарру Дубраули. Он в последний раз горестно вскрикнул, глядя на них одним глазом. Там, внизу, лежала их Царица, а он был рядом с ней последним. Они начали перекрикиваться в другом тоне: «Кто это среди нас? Что он сделал? Что с ним сделать?» Такое видали среди Ворон: своего рода трибунал, где сперва много кричат и ссорятся, а потом выносят приговор – и приводят его в исполнение: на земле остается мертвая Ворона.

Дарр Дубраули свалился с ветки, будто его подстрелили, и безвольно полетел к земле. В последний момент он распахнул крылья, приземлился на лапы, подпрыгнул и взлетел. Он скрылся среди густых Елей, прежде чем его нагнали озадаченные Служители; но в тот день до самого захода солнца они искали его, перекрикивались от дерева к дереву, пытались выстроить ловчую сеть взглядов.

Дарр подумал, что у них есть все причины его ненавидеть. Он сам себя ненавидел. Скрываясь от них, спасаясь, он думал, что нужно бы нырнуть в ужасное озеро и утопиться. Или уморить себя голодом: не есть больше никогда, пока он не ляжет на землю костьми и перьями, как она.

Но он не мог. Он уже хотел есть! Так хотел есть! И в нем тоже жила Вещь, и она хотела, хотела всегда и всего.

Дарр летел. Он видел перед внутренним взором – потому что мог предвидеть, хоть и не видел снов, – Маленький Народец: как Уродливые Человечки собираются вместе, приходят туда, где лежит Лисята. Как радуются своей мести, как роются среди ее костей и перьев, чтобы найти новую Драгоценную Вещь и старую Драгоценную Вещь, а потом уносят их обе – навсегда.

Ручьи и реки бегут из земель Вороньего, Черепашьего, Волчьего и Медвежьего кланов Людей Длинных Домов, собираются в Великие озера и текут в Рассветную Землю. Это Хороший Сын расположил реки так, чтоб удобней было путешествовать, и сначала они текли в обе стороны, к дому и от дома, но Плохой Сын это изменил, и теперь пирогам приходится бороться с течением, чтобы добраться домой. Но по крайней мере, вниз по течению они идут тяжело груженные шкурами и другими вещами, которые можно обменять на продырявленные раковины Рассветной Земли – красивые, дорогие и ценные, но прежде всего священные, деньги мира.