Ка: Дарр Дубраули в руинах Имра - читать онлайн книгу. Автор: Джон Краули cтр.№ 107

Мы еще не пришли туда, сказал он. Всё еще дальше.

Мне показалось, что он говорил уже не так уверенно, как прежде. Он взмахнул крыльями так, что во все стороны полетела листва, и сел на низкую ветку. Ему не нравится смотреть на меня снизу вверх: это древний инстинкт.

Пошли, сказал он.

Не могу сказать, сколько мы блуждали, искали, куда идти, где нам нужно оказаться; у меня есть лишь одно основание полагать, что времени на это ушло много, а не мало. Барбара, зная (или лишь вспоминая), как трудно ей было ходить, часто просила нас остановиться, чтобы отдохнуть, и мы останавливались, но на самом-то деле она не уставала, да и я тоже. То и дело я слышал за спиной, как она шепчет что-то ребенку, а потом молчит, словно слушает его ответы. Когда мы шли бок о бок, я рассказывал ей о Дарре Дубраули – истории, которые не решался поведать прежде: как и Дебра, она не любит Ворон, она это ясно дала понять, и то, что я передавал ей истории, которые, по моим словам, принадлежали ему, могло показаться жестокостью или легким помешательством.

Но здесь она слушала; иногда смеялась, и этот звук, похоже, раздражал лес и деревья.

Я рассказал ей, как Дарр Дубраули искал Ничто в землях ее предков (если он и вправду был там, а они были ее предками). Я рассказал ей, как он пересек море с Крачками, и она кивала, хотя говорила, что никогда не видела моря, только по телевизору. Я рассказал ей, как Дарр Дубраули попытался вернуть свою умершую подругу из вороньей страны мертвых, и она сказала, что вроде бы слышала похожую историю раньше, но о другом существе. И все это время Дарр Дубраули летел над нами и перед нами, или усаживался на голую землю, или шел, по-вороньи покачивая головой при каждом шаге и поглядывая то в одну сторону, то в другую. Услышал ли он, понял ли – этого я не знаю. Думаю, он уже начал отдаляться от нас. И это было правильно, потому что лишь он один (как я думал) все еще был среди живых.

Сколько бы ни ушло времени, наконец мы достигли последнего места, ибо оно существует, по крайней мере, существовало для нас.

Сам лес не изменился – изменился так мало, что можно было подумать, будто мы ходим кругами, а Дарр Дубраули не может здесь указать нам на подень или помрак. Но лес стал более… отстраненным и в то же время более знакомым, словно мы и ушли, и пришли в памятное нам место. Не знаю, как лучше это описать. Деревьев стало меньше, они росли дальше друг от друга, старые и больные. Трава выедена, молодые ростки подкушены знакомым образом. Потом на миг подул ветер, шевельнул ветки больших деревьев – здесь казалось, будто они указывают одновременно во многих направлениях множеством дрожащих пальцев и сами подняли ветер этим движением.

Олени, сказала Барбара.

И они там были – Олени, много Оленей или один Олень, повторенный много раз. Они стояли на разном расстоянии от нас. Ничем не отличались от Оленей у меня во дворе и в полях за ним; один за другим поднимали голову, смотрели на нас огромными глазами, одновременно спокойными и тревожными, словно думали, остаться или бежать.

Те, кого мы убили, проговорила Барбара и перекрестилась. Нельзя было, добавила она.

Не знаю, имела ли она в виду меня и себя – я-то в жизни не убил Оленя, – или нас, Людей, или свой народ в давно ушедших веках. Мне взгляды Оленей не показались укоризненными. Но в них проглядывало некоторое намерение или ожидание. И тут – как же это произошло? Мы никуда не сворачивали, не выходили на другую тропу – но оно возникло перед нами, то место или точка, к которой мы шли, совсем рядом.

Это была дверь.

Не поляна, не просвет на тропе, не вход в иную страну; не врата, дверь. Чем ближе мы подходили, тем больше она становилась: крепкая, строгая двустворчатая дверь, часть рукотворного мира, почти египетская в своей монументальной простоте; высокая, укрепленная в каменной кладке у порога. И не было никакой стены, за которую бы она вела; стояла одна, и безмолвный лес вокруг.

Что это за дверь? – спросила Барбара.

Думаю, ваша, сказал Дарр Дубраули.

И она была нашей. Вход, который мы создали тем, что пришли к нему. Дверь, в которую ушла на глазах у Дарра Анна Кун, хотя эта дверь – не ее дверь. Глубокий колодец, в который спускался Певец, а после него Брат; курган, на котором рассказывала истории Лисья Шапка. Но хоть она и была нашей – была здесь для нас, – еще прежде, чем я подошел к ней, понял, что не смогу ее открыть. Я поднялся по низким ступенькам, которые почему-то казались истертыми за долгие годы. Не было ни ручки, ни петли, ни замочной скважины; открыть или закрыть ее можно было только толчком. Я положил руку на правую створку и толкнул, а потом то же сделал с левой, но не почувствовал сопротивления. Я отвернулся.

Дарр Дубраули подлетел и уселся на притолоку. Перепрыгивал туда-сюда по косяку, смотрел вниз, разглядывал, думал. На миг он исчез, спрыгнул на другую сторону, а потом появился, обойдя ее кругом. Он запрыгнул на порог и постучал клювом в дверь: тук-тук-тук. На миг дверь словно возмутилась, но потом снова стала тем, чем была. Дарр Дубраули повернулся к нам.

Со всех сторон одинаковая, сообщил он.

Да, сказал я. Я так и думал.

Не было смысла обходить ее. Не было другого пути в Иные Земли, только через нее. Барбара тоже подошла и прикоснулась к ней, и на секунду во мне вспыхнула надежда: я вспомнил, как дверь, в которую ушла Анна Кун, распахнулась от ее прикосновения; но ничего не произошло. Барбара ударила в дверь кулаком. Потом отвернулась, села на широкую ступеньку, уперла локоть в колено, а щеку положила на ладонь. Я хотел сказать, что, если мы подождем, дверь может открыться, но знал, что это не так и проку от этих слов не будет. Надежде здесь нет места – это общеизвестно.

Нас не впустили.

Может, дело в нас? Мы чего-то не сделали, не произнесли какую-то молитву? Или для мертвых уже нет места – столькие уже умерли в Имре, что новым душам не рады? Мы этого не могли знать. Может, в той земле и нет больше мертвых, может, они умерли снова, исчезли, и, даже если бы нам позволили войти, мы бы увидели только пустошь и Оленей.

Кто ее закрыл? – спросила Барбара. Те, кто прошел, заперли дверь изнутри – или ее захлопнули за ними?

Я не знал. Я тоже сел на ступеньку, у другого косяка. Возможно, дверь закрыли не изнутри, но снаружи, заперли те, кто оставался по эту сторону, – может, она закрылась под напором всей общности живых, которые теперь не верят, что в такую дверь можно пройти, больше не чувствуют нужды требовать право на вход. Живой или мертвый, ты не можешь отправиться на небеса, или на Остров Блаженных, или в любую другую страну теней, если не веришь, что они ждут тебя, что врата открыты – или откроются для тебя, когда ты придешь к ним в свой срок.

Неужели страна мертвых закрылась, как разорившийся магазин, как храм, оставленный богом и покинутый жрецами? Больше мне ничего не приходило в голову.

Ладно, сказал с притолоки Дарр Дубраули. Я полетел.

Постой! – в ужасе закричал я.