Ключи судьбы - читать онлайн книгу. Автор: Елизавета Дворецкая cтр.№ 20

Вспомнил-таки!

Лют резко обернулся и сделал шаг вперед. Мысль Етона уже была ему ясна, и намеков на связь его брата с Эльгой он не спустил бы никому. Даже сиди тут перед ним сам конунг ледяного Йотунхейма в окружении всех троллей и турсов, сколько их породили нижние миры.

И Етон запнулся на полуслове. В чертах лица, в глубоко посаженных глазах Люта он увидел такой непримиримый вызов оскорбленного родового достоинства, что понял: это он уже перегнул палку. И пусть этот, навещающий его в последние шесть лет, не столь умен и хитер, как тот, старший, по крепости сердца и бесстрашию он брату не уступит.

Мелькнуло искушение выложить все, что задумал, сейчас и разом покончить с этим. Но Етон сдержался. Это конец его длинной саги, и завершить ее надо спокойно, без спешки. У него позади слишком длинное жизненное полотно, чтобы комкать и портить его конец.

– Твой брат обучил тебя вежеству… – уже спокойно договорил он, медленно откидываясь на подушку сзади и невольно морщась от привычной боли в спине. – Сразу видно, что твой род уже второе поколение хранит престол киевских князей.

– В отваге моего брата и отца, в их опыте и верности Олегову роду не усомнится никто, у кого есть хоть немного ума, – мысленно выдыхая, ответил Лют. В душе поднималась гордость: он поборол-таки старого йотуна, заставил вместо поношения произнести похвалу. – И я молю богов, чтобы мне не привелось отступить от обычаев нашего рода и опозорить родню. Где бы то ни было. И перед кем бы то ни было.

– Иди. – Етон кивком указал ему на княгиню. – Подноси твои дары.

Етон вдруг как-то весь потух, заморгал, показалось даже, что он сейчас заснет. Видно было, что ему не хочется продолжать беседу – ни эту, ни другую.

Почти успокоившись, Лют вновь двинулся к престолу княгини. И вновь был поражен тем, как не идут одно к другому свежая юность жены и бессильная дряхлость мужа. Брак был заключен по обычаям дедовским, сказал Ржига, и знатные мужи и жены были видоками… Да не может этого быть! Эта молодуха еще на свет не родилась, когда Етон в последний раз был с женщиной. Сейчас он способен на такие подвиги не более, чем стертый веник под лавкой.

Подойдя, Лют остановился, собираясь повторить уже сказанные князю приветственные речи. И вдруг осознал: за все это время Величана не произнесла ни слова и почти не шевельнулась. Может, она немая?! Конечно, он, Лют Свенельдич, не так высок родом и положением, чтобы сама княгиня вставала ему навстречу и подносила рог с медом. Вот был бы здесь Мистина, по матери потомок ободритских князей… Но все же хоть кивнуть, хоть улыбнуться, хоть спросить, хорошо ли гости доехали и не нуждаются ли в чем, требовал ее долг хозяйки!

Вблизи еще лучше был заметен ее юный возраст. Княгиня сидела между двух окошек, и солнечные лучи проникали в гридницу, будто обнимали ее золотыми руками с двух сторон. Лют понял, почему саксы сравнивали ее глаза с лесным озером – при ярком свете они оказались светло-зелеными, как трава болотная.

– Будь жива, Величана Унемысловна, княгиня плеснецкая, – Лют почтительно поклонился. – Кланяюсь тебе от князя киевского Святослава, от матери его, княгини Эльги, и от жены его, княгини Горяны. От них и от всех бояр и мужей русских желаю тебе здоровья, богатства в доме, благополучия в земле твоей. Прими дары наши ради дружбы.

Двое отроков поднесли два цветных куска шелка – один гладкий, солнечно-желтый, а другой двухцветный, с зелеными птицами по розовато-коричневому полю. Развернули к свету, чтобы княгиня могла оценить красоту и стоимость подношения. Все в гриднице рассматривали блестящий шелк, лишь сама княгиня, бросив на них беглый взгляд, снова посмотрела на Люта.

Он ждал, не сводя с нее глаз. Неужели даже не кивнет в благодарность? Ледяная она совсем, что ли? Или так ненавидит киевских русов, что даже вежество ей нипочем?

И вздрогнул, когда ее взгляд вновь упал на его лицо. В ее глазах – лесных озерах – он видел смешанное чувство, очень сильное, но противоречивое и неясное. Досада, подавленный гнев… и еще что-то, чему он не находил названия.

– Передай вашим князьям… – наконец заговорила она, и у Люта отлегло от сердца: она все-таки не немая! – Передай мою благодарность… за дары и привет!

Голос ее слегка дрожал, в нем слышалось напряжение и вызов: будто на самом деле киевские князья никак не могли желать ей добра и эти пожелания она считала за насмешку.

Случайно Лют взглянул на ее руки, с тремя витыми серебряными обручьями: они были сцеплены так сильно, что костяшки побелели. И все же он разглядел легкую дрожь.

Так вот откуда это напряжение! Княгиню трясло – от волнения, от гнева, от негодования? «Но почему? – чуть не спросил Лют прямо вслух. – Что мы тебе сделали? Не мы же выдали тебя за эту старую развалину!»

Ни он, ни его люди не сказали дурного слова о Величане и ее родне – хоть и провели из-за нее шесть дней в напрасном ожидании. Это им стоило бы ее ненавидеть…

Но вот ненависти или злости Лют к ней не ощущал. Для этого Величана была слишком юна и хороша собой. Он угадывал в ней скорее испуг, чем угрозу, и оттого хотелось успокоить ее, заверить, что он ей не враг… Весь этот странный прием вызывал в нем удивление и досаду, желание разобраться, оправдаться, если потребуется. Здесь ведь не о нем речь. Дружба с Етоном означала для Киева торговлю с морованами, уграми, саксами и баварами, доступ к самым дальним западным краям. По Бугу и Висле можно было пробраться к Варяжскому морю, но намного западнее, чем через Днепр и Волхов. Даже подумать, что всему этому угрожает вчерашняя девчонка, пусть и княжеского рода, было смешно.

Лют смотрел на ее губы, ожидая услышать еще что-нибудь. Как ярко-розовые лепестки, нежные, свежие и мягкие… казалось, они должны пахнуть сладкими ягодами… Но было тихо, и он опомнился. Так же молча поклонившись, Лют отошел от престола княгини и вернулся к Етону. Все самообладание ему потребовалось собрать в кулак, чтобы сохранять на лице невозмутимость. Никогда еще ни одна женщина не приводила его в такое волнение – а Величана ведь сказала ему лишь пару незначащих слов.

– Привезли мы к вам товары княжеские: соболей булгарских, бобров, куниц и вевериц чудских, вино греческое, серебро хазарское, коприны царьградские. Прикажешь нам торг вести, как по вашему со Святославом уговору положено?

– Коли положено, так будем вести, – неприветливо буркнул Етон, словно хотел сказать: коли бы не уговор, нипочем бы вам позволения не дал. – А там поглядим…

Условившись, что к ним пришлют мытника для осмотра и изъятия князевой доли, Лют со товарищи направился назад на гостиный двор. По дороге молчали: ни обсуждения, ни шуток. Все понимали: тут есть о чем подумать, но не стоит говорить об этом на улице, где всякий может услышать.

А Люта не оставляло ощущение, будто светло-зеленые глаза Етоновой княгини по-прежнему смотрят на него. Даже поневоле оглянулся раз-другой: не то хотел вновь встретить ее взгляд, не то убедиться, что между ними уже стены, тыны и улицы. Только выйдя из воротной башни и спускаясь по крутому увозу в предградье, он немного опомнился. А вернее, осознал, что с ним творится нечто странное.