Будем жить! - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Щепетнов cтр.№ 67

– Вы про нас не забыли? – прекратил я этот диалог, и Николай заметно смутился:

– Извините, ребята. За то время, что мы были в заточении, мы привыкли, что, кроме нас, никого больше нет. А заняты мы лишь исследованиями и разговорами. Вот и болтаем без остановки. Не обращайте внимания – мы болтать болтаем, а дело делаем. Сейчас пшикнем по дозе и займемся вашей девушкой. Машенька, давай!

Нам пришлось уехать, оставив Лену в институте. Меня ждали дома, и я не мог задерживаться надолго. В принципе я не особо опасался, что кто-то сможет проникнуть внутрь лаборатории, прикрытой такими мерами безопасности. Как оказалось, в случае необходимости обитатели лаборатории могли вообще наглухо заблокировать проход стальными щитами, выдвигающимися из стены. Почему не заблокировали, когда мы пытались пройти внутрь, я не знаю. Не спросил. Может, когда-нибудь спрошу. Сейчас не до болтовни.

Лену обследовали, потом прооперировали, вынув из нее свинцовые горошины, засевшие в легких, в кишках и мышце бедра. Свинец – коварный металл. Я помнил из курса школьной истории (вроде как оттуда), что Рим травил сам себя, пользуясь водой, протекающей по свинцовым трубам. Свинец – ядовитый металл, и, находясь в организме, он бы его медленно, но верно отравлял. Оставайся Лена мутантом, как и все мы, ей это было бы не страшно. Более того, скорее всего свинцовые горошины со временем вышли бы из организма – по крайней мере так сказал Михаил Михайлович, оказавшийся вполне приличным, добродушным дядькой – немного с придурью, но в пределах нормы. Типичный такой киношный профессор, увлеченный своим делом и любящий немного выпить хорошей водки. И нехорошей – тоже. Ну надо же как-то скрашивать досуг, сидя в наглухо закрытом подземелье… вообще-то я его понимаю.

Его ученики – Маша и Николай – тоже были хорошими людьми. Ну, мне так показалось – а время все расставит по своим местам. Со мной они обращались очень уважительно, особенно когда узнали, что я и есть глава одной из общин. Претендовать на главенство по причине своего возрастного старшинства не пытались. Однажды что-то такое проскользнуло в словах Маши, которая сказала, что теперь они втроем осколки старого мира и совершенно никому не нужны.

Это было неправдой, о чем я тут же ей и сказал. Они должны передать свои знания ученикам, чтобы эти самые знания не утерялись. И мы их троих будем хранить как самое главное сокровище нового мира. Чем немало порадовал и Машу, и ее соратников, заметно приободрившихся и воспрянувших духом. Все-таки приятно чувствовать себя нужным и осознавать, что ты являешься частью чего-то гораздо большего, чем забытая миром биологическая лаборатория.

Решили, что пока они временно будут жить здесь – пока есть запас горючего для генераторов и есть запас пищи. А там посмотрим. Впрочем, как раз с пищей и водой тут было все очень даже неплохо – этого запаса хватило бы на несколько десятков лет. Склады, морозильные камеры забиты и мороженым мясом, и крупами, и консервами всех видов. Стратегический объект, что уж говорить.

Расчет был на то, что если случится апокалипсис, организованный нашими заокеанскими «партнерами», то лаборатории будут работать долгие годы даже в том случае, если наверху затрещит морозами ядерная зима. Огромные емкости с горючим для генераторов, артезианские скважины с чистой ледяной водой, оборудование, которое могло служить еще и как госпиталь – для раненых и для обожженных радиацией жителей города.

Все это спрятано под мощнейшими перекрытиями, которые, возможно, и не выдержали бы прямого попадания ядерной боеголовки, но уж взрыв километрах в трех от института перенесли бы точно. А может, и выдержали бы даже прямой удар. Лестница, по которой мы спустились, вела в такие глубины под зданием и бетонные стены были настолько могучи – что я бы такому факту и не удивился. Да и странно было бы, если бы вирусы и микробы, способные убить миллионы людей и хранимые под этим зданием, не были бы защищены от внешнего воздействия самым что ни на есть тщательным образом.

Здание строили еще в советское время, и я слышал, как папа не раз говорил: если бы сейчас лили бетон такой прочности, как тогда, то можно было бы не беспокоиться за целостность бетонных зданий. «Совок» умел делать хорошие вещи, не то что сейчас… одноразовые машины, одноразовые, рушащиеся здания.

Весть о том, что с Леной случилась беда, Настя перенесла плохо. Она так побелела, что я испугался – сейчас упадет в обморок! В общем, мне пришлось быстренько успокаивать Настю, рассказывать о том, кого мы нашли и что теперь будет с Леной. Тогда она успокоилась, и последним ее вопросом стало: будут ли теперь у Лены дети. Честно сказать, почему-то этот вопрос интересовал меня в последнюю очередь, – главное, чтобы осталась в живых, а уж насчет детей… это как-нибудь потом. Но вспомнил, о чем говорил профессор, и подтвердил – да, будут. После чего Настя надолго задумалась, а затем выдала: «Когда-нибудь я захочу от тебя ребенка, и не одного! Обещай, что не будешь меня останавливать! Не станешь запрещать мне вакцинацию!» Пришлось пообещать. Хотя тут же я объяснил Насте, что если она сделает инъекцию вакцины, то сразу же превратится в обычную девушку – способную рожать, но неспособную прожить сотни, а то и тысячи лет. И она будет стареть, пока не умрет на моих глазах. А оно мне надо? Мне теперь одной Лены хватит, и я не представляю, как все это будет происходить. Вернее, представляю, как будет происходить, но не представляю, как мы будем теперь жить вместе, все втроем. Ну вот ложимся мы в постель, всем нам уже лет по сорок… только мы с Настей так и выглядим пятнадцатилетними, а Лена уже постаревшая, морщинистая женщина, у которой взрослые дети. Тоже, кстати, выглядящие так, будто они старше меня!

М-да… Только представить – у меня дети, которые выглядят старше меня! Ведь они тоже не будут мутантами. Они родятся обычными людьми. Ведь дети возьмут иммунитет от матери, а мать – обычный человек с иммунитетом против смертельного вируса. Так мне объяснил Михаил Михайлович, а я ему верю. Хотя он может и ошибаться.

Конец августа.

Андрей Комаров

Ночной город страшен. Это не тот ночной город, каким он был до Дня непослушания. Тот город – ясный, светлый, людской. Этот ночной город – владение мутантов. Темный и жуткий, освещаемый только звездами и луной, изредка выглядывающей из-за облаков.

Мы закрасили фары так, чтобы оставалась только узкая щель, подсвечивающая дорогу. Совсем узкая, едва-едва пропускающая свет. А потом и вообще выключили фары и ехали с приборами ночного видения.

Ночью все равно не собираемся ездить, а если уж поедем, как сейчас, так по особой необходимости, когда очень нужно кого-нибудь убить.

Двигатель в тишине ночи слышно издалека, но тут уже деваться некуда – не руками же толкать бронетранспортер и БРДМ? Тихо, накатиком, под горку – так и дошлепаем. Главное, не газовать.

Мы приступили к делу только через две недели. Пока съездили в Светлый, пока нашли, где там у них гараж с военной техникой (оказалось, что он совсем не в Светлом, в военном городке только жилой комплекс). Впрочем, в Светлый заехали тоже не зря, оттуда увезли два десятка новобранцев, вполне приличных ребят и девчонок, детей военных. Кстати, они нам и подсказали, где искать бэтээры.