Дочь часовых дел мастера - читать онлайн книгу. Автор: Кейт Мортон cтр.№ 84

После происшествия в поезде Джульетта смогла заговорить Алану зубы. Сослалась на непривычно жирную пищу, на тряску в вагоне, на то, что она писала, глядя в блокнот, а не смотрела в окно, как остальные, но все равно знала: это ненадолго, скоро придется во всем признаться.

Владелица «Лебедя» миссис Хэммет торпедировала хрупкий кораблик ее обмана в их первое утро в пабе – из лучших побуждений, конечно.

– Сколько вам еще? – спросила она, с лучезарной улыбкой ставя на стол перед ними кувшинчик молока. Лицо Джульетты стало, наверное, настолько выразительным, что трактирщица смущенно постучала себя по носу пальцем, подмигнула и пообещала молчать как рыба.

Причал они нашли в тот же день, только чуть позже, когда миссис Хэммет отослала их гулять, снабдив корзинкой с продуктами для пикника – «входит в предложение для молодоженов», – и там, за чаем из термоса и очень неплохими сконсами, Джульетта и сообщила ему свое известие.

– Ребенок? – Алан перевел озадаченный взгляд с ее лица куда-то на область талии. – У тебя там, внутри? Сейчас?

– Предположительно.

– Боже мой!

– Вот именно.

Надо сказать, новость он принял хорошо. Джульетта даже немного расслабилась – легкость, с которой он отнесся к ее словам, сделала чуть менее расплывчатой ту картину их нового будущего, которую она, как пазл, все пыталась сложить у себя в голове с тех пор, как акушерка подтвердила ее подозрения. И вдруг услышала:

– Я найду работу.

– В смысле?

– Ну я же кое-что умею, как ты знаешь.

– Конечно знаю. Например, ты лучший Макбет отсюда до самого Эдинбурга.

– Я про настоящую работу, Джулз. С восьми до пяти, как все нормальные люди. Работу, за которую платят.

– Платят?

– Чтобы ты могла оставаться дома, растить ребенка, быть матерью. Я могу… продавать обувь.

Она уже не помнила, что именно ответила ему тогда, зато помнила, как кувыркнулся набок термос и горячий чай ошпарил ей бедро, а потом она уже стояла на другом краю причала, дико размахивая руками и объясняя, что в ее намерения не входит сидеть дома с ребенком, что он не может ее к этому принудить, что лучше она будет брать ребенка с собой, если надо, и ничего, ребенок привыкнет, и они тоже справятся. Нечего и говорить, что Беатрис слышала от нее совсем иную версию.

Себя Джульетта слышала будто со стороны – ей казалось, что она говорит уверенно и четко, – как вдруг Алан потянулся к ней и сказал:

– Бога ради, Джульетта, сядь! – А когда она уже готова была послушаться и даже сделала к нему шаг, он добавил фатальное: – Надо быть осторожнее, в твоем положении.

Казалось, ей накинули на шею удавку и тянут, дышать становится нечем, и надо бежать – бежать во что бы то ни стало, бежать отсюда, от него, найти место, где ничто не будет стеснять ей дыхание.

Бурей она неслась по берегу, в направлении, противоположном тому, откуда они пришли, не обращая внимания на его отчаянные призывы, – летела к рощице на горизонте.

Джульетта не имела привычки плакать; в последний раз она плакала в шесть лет, когда умер отец и мать сказала ей, что из Лондона они переезжают в Шеффилд, где будут жить с бабушкой. Но сейчас, в пылу гнева и обиды на Алана за то, что он все понял так превратно – что он мог вообразить, будто она бросит свою работу и сядет дома с ребенком, пока он будет каждый день ходить и… что, продавать обувь? – мир вокруг нее завертелся, и ей показалось, будто она сама утрачивает телесность и расползается клочьями, похожими на струйки дыма.

В мгновение ока Джульетта достигла рощи и, подчиняясь властному желанию укрыться где-нибудь, спрятаться, нырнула между стволами. Там она обнаружила тропу из примятой травы – так бывает, когда кто-то регулярно ходит по одному и тому же месту, – которая вела прочь от реки. Она решила, что тропа круговая и скоро выведет ее к деревне с другой стороны, ближе к «Лебедю», но с ориентацией на местности у нее всегда было неважно. Под грохочущий аккомпанемент своих мыслей Джульетта заходила в рощу все глубже, а когда наконец снова оказалась на солнце, то обнаружила, что никакой деревни рядом нет. И мало того что она заблудилась, ее вдруг замутило так отчаянно, что пришлось ухватиться обеими руками за ствол ближайшего дерева, и ее тут же вытошнило…

– У-и-и-и-и!

Джульетта даже подпрыгнула, когда на нее налетел Рыж, раскинув руки крестом:

– Мам, я спитфайр, а ты – юнкерс!

Она инстинктивно подалась в сторону, чтобы избежать столкновения.

– Мама, – сердито сказал он. – Это непатриотично!

– Извини, Рыж, – начала было она, но поздно – он уже устремлялся прочь на бреющем полете.

Тут она заметила, что Беа ушла далеко вперед и почти поравнялась с той самой рощей.

Джульетта расстроилась: больше десяти лет этот причал был частью их семейной истории, и она так мечтала привести сюда дочь, чтобы та увидела его своими глазами. Нельзя сказать, чтобы она ждала от этого посещения чего-то конкретного – и уж конечно, не думала, что дочь впадет в экстаз при виде этого места, – но ведь какая-нибудь реакция должна быть?

– Тебе грустно, мамочка?

Рядом стоял малыш Тип, внимательными глазенками глядя на нее снизу вверх.

Джульетта улыбнулась:

– Когда в комнате ты? Ни за что на свете.

– Но мы же не в комнате.

– Точно. Ты прав. Какая я глупая.

Он вложил в ее большую ладонь свою маленькую ладошку, и они вместе пошли за остальными. Джульетта не переставала удивляться тому, как точно руки ее детей входили в ее ладонь, а еще – теплу, которое неизменно разливалось у нее внутри, стоило ребенку просто взять ее за руку.

На другом берегу ярко желтело под солнцем ячменное поле. Глядя на то, как свежо серебрится Темза, слушая пчел, деловито жужжащих в зарослях клевера, трудно было поверить, что где-то идет война. Хотя в деревне она, конечно, оставила свои знаки: с домов исчезли таблички с названиями улиц, стекла в окнах были крест-накрест проклеены полосками бумаги, а на телефонной будке Джульетта заметила плакат, напоминавший местным жителям о необходимости копать для победы. И они копали – закрыли дерном даже Белого Коня в Уффингтоне, чтобы тот не послужил ориентиром для вражеских самолетов. И все равно мирный пейзаж в плавной излучине реки мешал поверить в реальность войны.

Тип еле слышно вздохнул рядом, и ей вдруг подумалось, что он ведет себя даже тише обычного. Да и темные круги под его глазами, которые она заметила вчера, не прошли до конца.

– Ты хорошо спал, мышонок?

Он кивнул:

– В новой кровати всегда немного не по себе.

– Правда?

– Да, но только сначала.

Похоже, он принялся обдумывать ее слова.