Идем на Восток - читать онлайн книгу. Автор: Александр Афанасьев cтр.№ 53

Жить весело, да помирать нелегко…

Уже за Карой, отойдя на несколько верст — они вышли на приличную, расчищенную площадку, на которой были оборудованы хотя бы минимальные удобства, такие как кострища и окопанные места для того, чтобы держать оборону. На господствующих высотах — были сложены небольшие крепости из камней и валунов, с бойницами для того, чтобы держать оборону. К господствующим высотам — шли проложенные веревочные дороги, в опасных местах были вбиты крючья. Казалось, сам Аллах предназначил это место для стоянки. На нем — уже были грузовики, много, с разных конвоев. Быстро опознались, вложив свой нехитрый харч в общий котел стали готовить — как обычно, на всех. На конвоях — в основном были русские, совсем немного обрусевших турков, знающих язык. Русские — это русские крестьяне, безземельные и малоземельные, из центральных регионов огромной страны, снявшиеся с земли из-за бескормицы, лютых, выкашивающих села под корень неурожаев. Они шли на Восток, соблазненные ссудами и займами от правительства, становились и крестьянами и солдатами, с именем Господним на устах поднимали местные неудобицы, осушали болота, сажали где рис, где пшеницу, где рожь. Умирали — погибали от нападений, налетов, от косившей без разбора малярии и лихорадки — но все же вцеплялись бурьяном в эту землю, отвоевывали пространство, и у местных, и у злой, совсем не ласковой природы. Многие — и здесь снялись с земли, пошли работать на прииски, водителями, на заводы, многие стали почти что казаками, только без казачьей крови в жилах. Странниками с винтовками и автоматами, вечно стремящимися за горизонт. Это было время великих надежд и великих открытий, острого предчувствия войны и оттого жадной, стремящейся схватить все, что можно жизни. Они шли за горизонт, в неведомые дали, давно оторвавшиеся от земли, потерявшие ее — но сохранившие русскую крестьянскую сметку и обстоятельность в сочетании с детской, искренней верой в Бога и действиями «на авось», которые роднили их местными, говорящими по поводу и без «иншалла». Влекомые безжалостными ветрами перемен, они, как сухие листья — добрались уже до края земли, и даже море — не было им преградой ^[74]…

Костер доспел быстро. Питались скудно, щи да каша — пища наша. Вместо щей — был суп с крупой и разваренным, соленым, жестким как подметка мясом. Суп даже солить не надо было…

За костром — гутарили разное. Гутарили про Сулеймана — кто-то говорил, что он не существует, и местные просто придумали его, кто-то — что он и вовсе из казаков, переметнувшихся на ту сторону и принявших магометанскую веру. Кто-то говорил, что он из бывших работников, каких здесь вербовали на прииски, и там, на приисках, нахватавшийся всякой дряни от бывших политических ссыльных. От этого разговора — за столом едва не свершилась драка, быстро впрочем, пресеченная. Не дело драться за столом, не дело драться над куском хлеба. Гутарили, что в горах шастают какие-то… непонятно какие, и вот они то — нашли Сулеймана, и потому сегодня весь день действовали самолеты с авианосца, гвоздили горы. Гутарили, что местные вот — вот начнут большое восстание, и тогда помогай Господь. Гутарили и о том, что большинство местных князей — тайком нарушают все заповеди магометанской веры, какие только есть и не прочь бы перейти на нашу сторону — если бы не боялись смерти от кинжалов фанатичных убийц. Гутарили о том, что не дело привечать тех людей, которые хотят под рукой русских распутствовать, да беспредельничать. Говорили о тех, кто умер, и о тех, кто еще жив, о том, сколько стоит мера пшеницы на Шук Абдалла и в Нисабе, о том, что местные рады даже сломанной деревяшке от борта машины — у них тут не растет настоящих деревьев. Говорили о купцах — кто честный, а кто нет, кто разбогател, а кто вот — вот разорится. И при том — и местных, и русских купцов, тех кто осмеливался здесь торговать — валили в одну кучу, не разбирая: такая уж русская привычка, кто хоть немного говорит по — русски, того подсознательно считали своим. Говорили об оружии — о том, что в Адене вздорожали патроны и это неспроста, о том, что в горах автоматическая винтовка Дегтярева лучше, чем новомодный автомат Симонова, потому что валит дальше и патроны к ней найти проще. О том, что появилась какая-то новая дрянь, ее называют не автожиры как раньше а… вертолеты, во. Это оттого что у них винт не спереди, а сверху — он вращается и вертолет летит. Кое-кто даже видел эти вертолеты, причем гутарили совсем чудное — что у них не один винт, а три. И как он спрашивается, полетит с такими то винтами, по три штуки которых. Опять чуть не подрались — на сей раз из-за вертолетов. Кто-то говорил, что машина совсем негодная, еле летает. Кто говорил, что поставь на нее пулемет — и можно подлететь и расстрелять врага на горном склоне, там, куда и артиллерия не достанет. В общем — разговор был типично русский, конкретный — это англичане треплются за костром о чем попало, а местные — о семье, о детях, а сами примеряются в голове, как ловчее другого прирезать. Поговорили, потом пошли кто в кабины, кто в палатку — спать. Палатки здесь — дело небезопасное, по ночам, когда становится попрохладнее — выползают всякие твари, особенно опасны змеи — их привлекает человеческое тепло. Поэтому — прежде чем ложиться, надо вокруг палатки расстелить толстую, взлохмаченную веревку — канат. Змея через нее не полезет — брюху неприятно…

Легли спать, выставив усиленные посты. День прожили — и слава Богу. Ночью, в темноте что-то грохнуло — но многие даже не проснулись…

Дубай…

Мало кто может поверить, и даже просто предположить, глядя на сегодняшний Дубай, что шестьдесят лет назад здесь было самое нищее захолустье Аравийского полуострова, маленькие и никому не нужных эмираты, живущие кто чем. Пройдет еще десять лет, как эмир Дубая, сам нищий настолько, что у него даже не было денег дать наследнику нормальное, университетское образование — отправит своего сына учиться в Одесское реальное училище. Принц проживет в Одессе семь лет и это полностью перевернет всю его жизнь, и жизнь его нищих, захолустных земель. В Одессе — принц вышел из ислама, женился на русской девушке и вернулся к себе на родину совсем другим человеком: он больше не помнил ни слова из Корана, но знал, как делаются дела. Ум и осторожность, впрочем, не позволили ему отречься от ислама публично, он знал свой народ и знал тех, кто живет рядом. Но теперь он знал, как жить и что делать. И за полвека — на месте нищих песчаных берегов возник многомиллионный, невиданный ранее на Востоке город. В Одессе принц понял: чтобы иметь успех, надо торговать, и торговать тем, чего у других нет. Придя к власти, он отменил в своей стране шариат, и позволил покинуть ее тем, кто был против этого — а кто выражал свое мнение с оружием в руках — просто убил. Потом он набрал кредитов в банках, взял в долю крупнейших банкиров и купцов, заручился вассалитетом и финансовой поддержкой Дома Романовых — и за три десятка лет выстроил новый город. Точно так же как Казань в центре России была единственным городом, где действуют законы шариата, точно так же Дубай стал единственным городом на Аравийском полуострове, где законы шариата не действовали. С нуля — принц выстроил современнейший, почти русский город, где действовало русское цивильное право, где мечети соседствовали с православными храмами и синагогами, где за выражение межнациональной ненависти полагалась смерть, неважно кто и к кому ее выражает. Где действовали казино и банки, где были ипподромы и аэропорты, итальянская опера и русский драматический театр. Эмир задумал выстроить на берегах Арабского моря новую Одессу — но получился город на порядок больший, город, где каждый мог чувствовать себя как дома вне зависимости от национальности и вероисповедания, город, где каждый находил свое, город, где был крупнейший порт на побережье, город, где имел виллу каждый уважающий себя шейх, приезжавший в этот город, чтобы отдохнуть рядом с домом, но без суровых запретов шариата. Гибрид Парижа и Одессы, Москвы и Санкт-Петербурга, Багдада и Венеции, город, где были целых четыре университета мирового уровня. Город, самим своим появлением опровергший теорию о том, что арабы ущербны изначально, и единственно, за счет чего они могут жить — так это за счет нефти. Город, возникший по воле одного человека и ставший путеводным маяком для миллиарда человек… но в те времена, о которых мы говорим — ничего этого не было. Были только песчаные берега, да грязная пена — ополоски с танкеров, идущих Персидским заливом, так и сливали в воду, несмотря на большие штрафы…