Русская сила графа Соколова - читать онлайн книгу. Автор: Валентин Лавров cтр.№ 58

— Такой ловкости в наших землях никто никогда не видел.

Соколов вернулся на место и, подняв бокал, посмотрел на государя:

— Если мне будет позволено, я хотел бы сказать несколько слов.

Государь приветно улыбнулся:

— Пожалуйста, граф!

Зал замер, перестал, казалось, не только жевать, но и дышать.

Соколов негромким, но слышным даже в самых отдаленных уголках громадного зала голосом произнес:

— Нам Господь послал ни с чем не сравнимое счастье — родиться в великой России, с ее необозримыми просторами, с несчетными богатствами недр, лесов, полей, широчайших рек, бездонных морей. Так пусть и душа русского человека будет под стать этому дару Божьему — широкой, богатырской, щедрой на добрые дела. И не дадим лукавым соблазнителям совлечь себя с пути истины, станем в чистоте хранить наши бессмертные души! А для этих благих дел нужны богатыри — и телом и душой. Пьем за государя и его августейшую семью, за великую, непобедимую Отчизну, за ее дальнейшее процветание!

Даже иностранные посланники были вынуждены пить до конца.

Что стало с нашими героями и злодеями?

Виолетта Дриго замуж вышла, но не за Анисима, а за циркового акробата Вячеслава Черниевского. После захвата власти большевиками они бежали сначала в Одессу, а затем через Турцию перебрались в Париж. Листая подшивку самой крупной эмигрантской газеты «Последние новости», выходившей в Париже под редакцией известного П. Н. Милюкова, я наткнулся на небольшую заметку:

«СМЕРТЬ НА МАНЕЖЕ

Трагедией закончилось в минувшую субботу выступление знаменитой русской артистки Виолетты Дриго. Во время ее трюков под куполом цирка Буша в Берлине лопнул трос, и воздушная акробатка рухнула на манеж. Смерть наступила мгновенно. Подозревается умышленное вредительство со стороны конкурентов. Начато следствие. Общественность давно требует запретить цирковые выступления без страховочных мер, но дельцы от зрелищ больше думают о своих сборах, нежели о жизни артистов».

Там же, в Париже, оказался самородок с гармонией Василий Охлобыстин, некогда услаждавший своим талантом посетителей «Волги». Поначалу Василию повезло. Он попал в знаменитый ансамбль Дмитрия Полякова, выступавший в ресторане «Тройка». Но однажды гармонист, будучи в подпитии, стал играть на пари, встав на парапете моста, с которого вместе с гармонией свалился в Сену. Инструмент всплыл, а самородок утонул.

Лакей Красноглазое, помешавший вовремя схватить преступного Калугина, после стычки с Соколовым до конца своих дней нервно дергал головой и невнятно произносил слова.

Глашатай революционного буревестника Максим Горький в 1922 году опубликовал в Берлине книжку «О русском крестьянстве». В нее вошли нелестные мысли об этом самом крестьянстве и вообще о русском народе, те самые, которые он высказал Соколову в январе 1914 года в петербургском ресторане «Вена» и которые вместе с ним разделял Ульянов-Ленин.

Аглая Фонарева замуж не вышла. Когда началась мировая война, Аглая некоторое время служила в Обществе святой Евгении, которое, как помнит читатель, находилось под патронажем сестры Джунковского — Евдокии. Затем Аглая отправилась сестрой милосердия на фронт, под вражеским огнем выносила с передовой русских солдат. Два раза была ранена. Вернулась в Москву. Жила в собственном доме на Новой Переведеновке. Домоуправление ей выделило небольшую комнату под самой крышей. Летом здесь была непереносимая жара, зато зимой — лютая стужа. Остальной дом был реквизирован большевиками. Умерла в конце шестидесятых годов.

Аглая Павловна подарила автору этих строк фотографический портрет Соколова, выполненный в ателье «К.Е. фон Ган и К° в Царском Селе». На обороте сделана дарственная надпись — почерк размашистый и твердый, как сам характер знаменитого графа. Поведала милая старушка и ту историю, которая вошла в наш рассказ.

До конца своих дней сохраняла самые теплые чувства к великому сыщику, берегла письмо, которое он прислал ей на фронт.

С остальными героями нашего повествования, Бог ласт, мы еще встретимся.

Во всяком случае, гению сыска судьба покоя не давала. Впереди его ждало немало захватывающих приключений и славных побед. Чего и вам желаем.

«Приказано взять из военной коллегии ведомость о великанах — сколько, где и какого роста сыскано, которые никуда еще не посланы, и что их здесь в полках имеется… Генералу Вейсбаху изготовить указ и послать великанам меру, чтобы выбрать из армейских и ландмилицких полков таких великорослых человек с 15 или 16, которых прислать в Москву без замедления». Выписка из журнала кабинета министров от 11 ноября 1731 года.

Приказ этот исходил от императрицы Анны Иоанновны, племянницы Петра I.

Интерес к людям выдающегося роста и богатырской силы был стойким и имел свою историю. Еще сам Петр издавал именные указы, по которым эти богатыри разыскивались по всей Руси. Это и понятно! Мужественные люди, надежно держащие оружие в могучих руках, всегда были нужны отечеству.

Распоряжение Анны Иоанновны имеет любопытную историю. Оказалось, что генерал Вейсбах и сам дорожил людьми богатырского сложения. Ему очень не хотелось расставаться с ними, но и вовсе игнорировать царское распоряжение он, разумеется, не мог. Поэтому он не без лукавого умысла доносил царице, что «в присланную великанам могучей корпуленции меру» в подначальных ему войсках нашелся лишь один — «капрал Пересечкин, который и отправлен по назначению».

Императрица весьма разгневалась на «сие надувательство» и изволила вторично изъявить свою монаршую волю: «Незамедлительно сыскать и прислать великанов от 15 до 20 человек».

Но генерал оказался крепким орешком. Приказ выполнять он не спешил. Это укрепило царицу во мнении, что Вейсбах «заведомо укрывает великанов». 25 мая 1732 года пришлось царице обратиться с приказом к другим военным командирам:

«1. К гетману Апостолу об отдаче… великорослых людей без утайки.

2. В такой же силе — о великанах к сибирскому губернатору Плещееву».

На следующий день, 26 мая, императрица вновь хлопотала по этому поводу. Она подписала два очередных указа:

«В военную коллегию. О выборе великанов из полков московской и украинской команд и сибирских гарнизонов». И вновь строптивому Вейсбаху: «О выборке великанов, чтобы объявить без укрытия».