Всадник времени - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Потиевский cтр.№ 47

— Я помню осенью девятнадцатого вы побывали у премьера Клемансо. По-моему, тоже в связи с проблемой Аландских островов?

— Да, это было так. Господин Жорж Клемансо очень интересный человек. Выдающийся политик. У нас тогда состоялся продуктивный разговор. Я объяснил ему, что в восемнадцатом, когда Финляндия оказалась в тяжелейшем положении и стоял вопрос о существовании финского государства, Швеция поступила, мягко говоря, не по-дружески — вторглась на Аландские острова. Более шести веков Финляндия была щитом для шведов от нашествий с востока. А Швеция поступила так... неблагодарно.

— И как он тогда среагировал?

— Он спросил меня о наших предложениях. Я ответил, что, на мой взгляд, весьма резонно организовать совместную шведско-финскую оборону островов. Этим Швеция и обеспечит свою безопасность.

— И понравилось ли это премьер-министру Франции? Тем более такому, как Клемансо, сильному, волевому, диктующему свою волю правительству? Он тогда, как будто, одновременно был военным министром Франции?

— Был. И отнёсся вполне положительно к моим словам. Они на него произвели впечатление. Он не был достаточно информирован до этого. Но я это понял потом. А тогда он только сказал, что не давал обещаний в поддержку Швеции по этому вопросу. А его заявления на эту тему были неправильно поняты.

Помолчали.

— Значит, Гражданская война в России, наверно, скоро закончится?

— Ну, я думаю, та война, которую они называют войной с интервентами, скоро, пожалуй, закончится. Врангель уже проиграл. Но воевать там будут всегда. Большевики очень воинственны. И они будут всё время искать врага. Внешнего и внутреннего. И они снова и снова будут воевать со своим народом.

— Почему вы так думаете, господин генерал? Может быть, победив белую армию, они постепенно успокоятся?

— Думаю, что нет. Им всё время нужна война. Они пришли к власти большой кровью. Даже царя расстреляли. И детей его, и придворных близких. Всех, кто там был тогда с семьёй, в Екатеринбурге.

— Я слышал об этом, когда это произошло?

— В июле восемнадцатого. Они считали, что будут какие-то претензии на престол, если наследники останутся живы. Если император Николай II сам отрёкся, то чего бояться-то? Если всё законно? А боялись, потому что незаконно, насильно, зверскими методами захвачена была власть в России. Потому и боялись они наследников. И всех детей расстреляли.

— Да...

— Вот-вот. И нам надо помнить, что пока большевики у власти, пока они сильны, они нашу страну в покое не оставят. И нам надо укреплять и тренировать армию. Укреплять границы.

— Вы так много уже сделали для этого, что теперь Суоми уже в относительной безопасности.

— Нет, дорогой мой художник и профессор, нет. И ещё раз нет! Армия наша в очень трудном положении. Кое-что создано. Но этого очень мало. Нужны большие средства. А парламент и даже президент господин Столберг этого совершенно не понимают. Финляндии нужна мощная по-современному вооружённая армия. Основа уже есть. Нужны средства и большая напряжённая работа с армией. И необходимо постоянно следить, чтобы ни на границе, ни в море, ни где-либо ещё не было бы никаких конфликтов с русскими. Чтобы не состоялась провокация, военная провокация, после которой обычно и происходит вторжение. И укрепления на границе должны быть мощными и глубоко эшелонированными. Чтобы такое вторжение, если оно начнётся, не получилось.

— Да, господин генерал... Война и политика дело тонкое. Думаю, потоньше, пожалуй, живописи. Да и поопасней, — улыбнулся профессор, — наверно, потому вы, порой, такой нервный бываете, — Аксель улыбнулся. — Когда были регентом, вообще, помню, взрывались из-за ничего. Подойти нельзя было.

— Да ладно тебе преувеличивать, Аксели.

— А вы не обиделись тогда, господин генерал, не держите в самой глубине души обиды на нас, ваших друзей, что мы тогда в июле девятнадцатого уговорили вас выставить свою кандидатуру на президентских выборах? Ведь мы тогда понимали, что вы правы и что депутаты выберут не вас! Но настояли!

— Да нет, конечно, мой уважаемый профессор. И вы, и мы все тогда понимали, что надо было пережить всё это ради своей страны. Надо было пережить. Я должен был предоставить право выбирать. К сожалению, не народ выбирал, а депутаты. Но для меня это даже к лучшему. Я собираюсь с мыслями, ищу новые пути и формы развития и укрепления моей страны. И в нынешнем моём положении в разных приватных встречах веду неофициальные беседы, которые в дальнейшем, бесспорно, укрепят позиции Финляндии в мире. Ускорят и облегчат укрепление армии, военной, и другой тоже, промышленности. Это всё очень важно для Суоми.

— Да, это всё так, господин генерал. Но я всё-таки хочу быстрей закончить эти мои две работы, чтобы вы их увидели. Мне очень важно ваше мнение. Потому что вы умеете видеть суть, даже если она глубоко спрятана. Главную суть явления, события, а также и причины, и последствия. И в картинах моих, может, увидите такое... мне очень важно будет ваше мнение!

— Хорошо, мой дорогой профессор.

Они уже подходили к дому.

На взгорке, в сотне метров от тихой ламбы ^[23] приютился деревенский бревенчатый сруб, построенный по-карельски в полтора этажа, и смотрел лицевой стороной на озерко.

Первый этаж — летнее помещение, позади него — хлев с домашними животными — овцами, козами, курами. На втором этаже зимнее жилое помещение, одно большое и просторное, разделённое на две части широкой балкой под потолком. Все присели за большой, сделанный из толстых струганных сосновых досок стол с широкими двумя лавками для гостей. Выпили по большой кружке молока. Оно было холодным и вкусным.

Дом принадлежал леснику, давнему знакомому барона, который и прикрепил к шляпе генерала почётную ветку за точный выстрел. Последним в дом вошёл хозяин. Тоже выпил кружку холодного деревенского молока, не садясь. Сказал:

— Господин генерал! Если вы не устали, не хотите немного отдохнуть, то баня уже готова.

— Хорошо, Вейкко! Баня готова, и я готов. А как наш профессор?

— А я всегда, как и мой генерал!

— Тогда всё, пошли.

Они, не спеша, спустились по отлогому, покрытому пожелтевшей травой склону прямо к озерку.

На его берегу стояла срубленная из круглых, аккуратно окорённых брёвен, небольшая, но добротная банька. Мостки от бани выходили прямо в озеро, на три метра углубившись в него, нависая над его гладью всего на полметра. Перильца и лестница в конце мостков спускались в воду. В зеркальной глади отражалась и банька, и закат, и утихший к ночи лес.

В баньке было жарко, но не душно. Однако градусов сто по Цельсию. Своеобразный и здоровый дух осиновой доски, которой парилка была обшита, дух тонкий и горьковатый, барон почувствовал. А в ковш с водой добавили берёзового и можжевелового настоя, плеснули на камни, и банька заблагоухала.