Ростов-папа. История преступности Юга России - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Кисин cтр.№ 42

Теперь в ростовских подворотнях гораздо реже слышалось жалобное «караул, грабят», чем ответная пальба подвергшихся нападению.

Гласный Нахичеванской думы Кероп Ходжаев в декабре 1911 года сделал запрос полицмейстеру по поводу участившихся налетов на окраинах города, где в поле периодически происходили разбойные нападения на рабочих, молочников, пастухов, торговцев. Полицмейстер лишь развел руками — по штату в Нахичевани положено 74 городовых, реально же на своих постах находятся всего 33, остальные выполняют иные обязанности по внутренней службе.

По данным «Вестника полиции», в 1915 году на долю Ростова-на-Дону пришлось наибольшее количество вооруженных грабежей в стране — 66, а также 14 убийств (далее по грабежам следовали каторжный Иркутск — 34, погромный Баку — 16, хунхузный (то есть разбойничий) Харбин и неспокойный Тифлис — по 12). В 1916 году число убийств в Ростове возросло до 27, грабежей зафиксировано — 54.

Для сравнения, по данным Одесского сыскного отделения, в период с 1 сентября 1914-го по 23 сентября 1916 года в городе было раскрыто: 14 из 16 состоявшихся убийств; 2246 краж различной категории из совершенных 6038; 7 вооруженных грабежей из 8; 9 покушений на убийство из 11; 79 простых грабежей из 111. Как говорят в той самой Одессе, это две большие разницы.

В этих условиях резко активизировавшаяся после Первой русской революции консолидация преступного мира Ростова начала претерпевать структурные изменения.

Во многом этому способствовал отток из города живших легально «профессионалов», которые угодили под призыв и были отправлены на фронт. При этом приток беженцев из Западных губерний, среди которых была масса тамошнего жулья, тут же пустившегося топтать чужой огород, также размывал только-только консолидированную хевру.

Из-за разгула анархии и криминала крайне осложнилась защита собственности и личности. Обыватели начали срочно вооружаться. Это практически ликвидировало класс воров-одиночек, которым сложно стало действовать без надежных помощников. Ширмачи, чердачники, домушники, халамидники, скокари сбивались в долговременные (в зависимости от везения) шайки, лидеры которых, по сути, не были до конца самостоятельными. Они вынуждены были вести переговоры о разделах сфер влияния со своими коллегами, прибегая к арбитражу авторитетных воров богатяновского разлива. За это приходилось безапелляционно отчислять известную часть слама в воровской общак, получая, в свою очередь, право на защиту от хевры и последующую помощь в случае попадания на «дядину дачу».

С другой стороны, местные гоп-стопники и вентерюшники в условиях сильного отпора резко снизили активность — никому не улыбалось нарваться на неожиданную пулю. Брали на арапа только в условиях полной уверенности в пассивности жертвы.

Зато в это же время крайне радикализировались те, для кого кровь стоила не дороже водицы, — зачастую это были кавказские гастролеры, которым оружие достать было проще.

Налеты таких отморозков приобрели максимально ожесточенный характер. С активной пальбой и многочисленными трупами. До 1905 года в воровском Ростове «положить голову на рукомойник» (убить) было редким событием. Воры напрочь избегали крови, шпандрики предпочитали только демонстрировать оружие, ломом подпоясанные для пущей убедительности пускали в ход только ножи.

Теперь же по всему Ростову гремели кровавые подвиги шайки беглых каторжников Петьки Ячного (по прозвищу Купчик) и Семена Вялых, душегуба из Верхнеудинска Егорки Мякотина (он же Буза), банды налетчиков и убийц Артема Водолазкина, залетных грузин-гастролеров во главе с Варфоломеем Метревели, Онуфрия Сережникова, Ефима Пополитова (он же Холодешник), Мишки Халезова (Куска), Иллариона Тушканова (Тушканчика) и др. Эти ни с кем не церемонились и пускали в ход шпалеры при малейшем сопротивлении, да и без оного. Оттого их жертвы исчислялись десятками. Властям приходилось принимать против подобных банд чрезвычайные меры, для чего в июне 1914 года градоначальник генерал-майор Иван Зворыкин распорядился изъять у полицейских малоэффективные автоматические семизарядные пистолеты браунинг (частые осечки, быстрый износ механизма, дефицитные патроны и пр.), заменив их на бельгийский «Лефоше-Франкотт» под популярные патроны нагана. Более того, распоряжением войскового наказного атамана запрещалось носить огнестрельное и холодное оружие всем, кроме полицейских чинов и военных. Особо подчеркивалось запрещение на ношение «трости со вделанными в них потайными клинками», что свидетельствовало об уровне технической грамотности налетчиков. Но кого эти запреты останавливали?

Классический босяцкий мир от этих монстров старался держаться подальше, ибо те нарушали сложившийся за полвека устойчивый богатяновский уклад и не подчинялись законам воровского толковища.

Еще раз отметим чисто ментальную особенность: в Одессе-маме раздел сфер влияния в криминальном мире происходил в результате войн бандитских кланов (Мишка Япончик, Григорий Котовский, Рафаил Брендостелли, Васька Черт, Илья Коцевенко и др.); в Ростове-папе распил дойной коровы происходил исключительно в ходе «воровских пленумов», постановления которых были обязательными для исполнения всей босяцкой хеврой. Местные авторитеты, иваны, «боги», мазы вполне были в состоянии найти общий язык, не прибегая к языку маузера. Эта практика устоялась в веках и работает по сей день.

Тем не менее в новых условиях ворам приходилось быть ловчее, чтобы не угодить под молотки свирепых обывателей и не потерять доход. Это и сподвигло преступное сообщество на изобретение новых способов краж и мошенничества с использованием современных технологий. А также на подготовку кадров для изменившихся условий. В первую очередь, кадров начинающих. С этим связано создание в Ростове «академии воров», где готовили профи для будущего «клея» из шишбал — малолеток. Или как их еще называли — звонков. Аналогичная «академия» работала в Одессе на Молдаванке, вполне доказав свою нужность и перспективность. Ее возглавлял бывший налетчик Кайлыч (в миру Мойша Окс).

В Ростове, по первой версии, «академия» находилась на одной из улиц, примыкающих к Старому базару, по второй — на самой Богатяновке. Последнее представляется более логичным, ибо содержали ее на средства, отчисляемые из воровского общака. Да и в ростовской «тортуге» натаскивать шишбал было как-то поспокойнее.

Курс каждой из воровских профессий вел специально подобранный профильный козлятник (наставник) из вышедших в отставку по какой-либо причине (в основном, по инвалидности или болезни) старых воров. Он обучал шишбал всем профессиональным тонкостям и сложностям: основным воровским навыкам, маскировке, ловкости рук, выбору путей отступления, условным сигналам. А также, при худшем исходе, поведению на допросах, в тюрьме, на каторге. Здесь же мальцам прививались главные этические нормы босяцкого мира, объяснялись его ценности и предосудительные вещи.

Тренирующий начинающих форточников опытный козлятник выбирал для работы самую мелюзгу из звонков, которым легче было бы проникнуть в форточку или на чердак и открыть окно подельникам. Для этого использовался четырехногий табурет, на котором восседал сам гуру, вооруженный внушительной дубинкой (для любителей острых ощущений дубинка была утыкана гвоздями). Звонку предстояло проскользнуть между ножками табурета так, чтобы не зацепить импровизированную фрамугу форточки. Неудачники тут же получали добрую наставническую плюху дубинкой по заду, ногам, загривку.