Бог тебе судья - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Федоранич cтр.№ 60

— Ну и что ты предлагаешь? — спросил он у Мастера. — Что нам сейчас делать?

— Нужно урегулировать этот вопрос так, чтобы не было лишних трупов.

— Мастер, этот человек — знает или может скоро узнать. Он не лишний труп, он тот самый труп, который должен появиться. От него нужно избавиться… Может, все свернуть? Уехать, испариться? Переждать? Мы сможем снова создавать секты, собирать людей. Сейчас это сложнее, но и мы ведь не тупые!

— Франциск, не «мы», а я не тупой. Ты такой же тупой, каким был десять лет назад, когда я тебя выцарапал из рук церковного суда за растление малолетних. Ты тогда ничего не понимал, не понимаешь и сейчас.

Священник скрипнул зубами. Мастер иногда ведет себя так, словно Священник у него прислуга, и позволяет себе оскорбления. Но сейчас кто-то должен быть взрослым, чтобы разобраться во всем и наладить дело. Поэтому он собрал в себе все остатки крепости и сказал, проигнорировав оскорбление:

— Люди верят в Бога и всегда верить будут. В религию вложено слишком много времени и средств, чтобы люди просто отвернулись от нее.

— Люди давно уже поняли, что, чтобы верить в Бога, необязательно продавать квартиру и отдавать деньги! Необязательно менять свою жизнь, можно просто верить, и все. А все остальное — это чепуха!

— Ты не прав. Вокруг столько несправедливости, вокруг столько насилия и жестокости, и люди объединяются и прячутся от этого всего. Они по-прежнему идеальные дойные коровы. И Славик, кстати, прекрасно на этом зарабатывает.

— Славик три года копил себе на квартиру в Лондоне, — сказал Мастер. — И жил впроголодь. Это, по-твоему, прекрасно?

Мастер подумал, что слишком устал от него. Если взвесить все за и против, то от Священника стало больше проблем, чем толку. Бизнес-модель Предания не только не устареет никогда, она станет еще более рабочей, вот только идея объединения людей должна быть переосмыслена. Верующих и глупых, но с имуществом или деньгами совсем не осталось. Идея объединения должна быть другой: религия и дауншифтинг не подходят. Но он что-нибудь придумает, и идеи есть. Вот только места для Священника больше нет.

Он посмотрел на своего верного карманного священника, вспомнил все годы, которые они работали вместе. Может быть, Франциск и не относился к категории тех людей, чьи жизни ничего не стоят, но…

— Франциск, смотри, что у меня для тебя есть.

Тон Мастера неожиданно изменился. Он снова стал таким, каким Франциск его знал. Спокойным, рассудительным. Преподобный Франциск, словно ребенок, у которого отняли детство, с надеждой посмотрел на Мастера. На него тоже свалился груз понимания, что он натворил и к каким последствиям это может привести. Изменившийся тон Мастера он воспринял как прощение и готовность снова работать вместе, единой командой, не оскорблять друг друга и не обвинять, а все вместе преодолеть… От этого у него внутри разлилось тепло. Ни имея никакой задней мысли, он с надеждой следил за руками Мастера, пытаясь угадать, что же такое может достать Мастер из тумбочки, что хоть как-то сможет его успокоить и решить все вопросы.

Мастер из тумбочки достал пистолет, направил Священнику прямо в лоб и сказал:

— Смотри, из дула сейчас вылетит Бог.

И выстрелил.

На завтрак были круассаны с клубничным джемом, гречневая молочная каша и кофе. Мы завтракали на веранде. Вернее, завтракал я, Лидия Алексеевна сказала, что встает намного позже семи утра и поэтому пока есть не хочет. Но я думаю, что она просто стеснялась есть при мне.

— Я думала о том, что вы вчера мне рассказали про ту общину, — сказала Лидия Алексеевна. — И поскольку вы все равно едите, то я выскажусь.

— Да, пожалуйста.

— Я думаю, вы правы. Если эта женщина, которая была главой общины, ничего не знала про клан, созданный внутри, то преподобный должен был знать. Люди не могут держать в себе ничего, что лично их не касается. Так всегда было. В любом клане есть руководящее звено, а есть те, кто подчиняется. И не всегда они живут в мире. И о любых более-менее значимых несправедливостях обязательно расскажут преподобному, потому что эти события толкают людей в грех. В злость. В гнев. В гордыню. А это уже епархия священнослужителей.

— Вы слышали об убийстве в церкви? — спросил я.

— Нет. О каком убийстве?

— В исповедальне сестра Татьяна обнаружила тело зарезанного мужчины. Он не был прихожанином церкви. Посторонний, его никто не знал. Но он из этих мест, из этой части Подмосковья.

— Преступника арестовали?

— Нет, — ответил я. — Неизвестно, кто убийца. Конечно, все обставлено так, как будто это священник.

— Преподобный Франциск человек не того характера, — ответила Лидия Алексеевна. — Он бы никогда не убил.

Спорить я не стал. У меня и самого не было уверенности, что преподобный был тем самым убийцей, который уложил в могилу столько людей. Не сходилось очень многое, начиная от мотива и заканчивая организацией. Зачем священнику убивать столько людей? Чтобы скрыть что-то? Но что может всплыть и стать таким ужасным для священника? Стоит ли эта тайна смерти двадцати трех человек? Ответа у меня не было.

Я поблагодарил Лидию Алексеевну за гостеприимство. Она попросила меня позвонить ей и сообщить, что удастся выяснить. Я пообещал сделать это, после чего сел в машину и уехал.

В церкви меня ждало разочарование. Сестра Татьяна и преподобный Франциск на службу в обычное время не пришли. И если отсутствие преподобного не вызывало ни у кого вопросов, поскольку служит он без присутствия в храме, то отсутствие сестры Татьяны восприняли как тревожный звонок.

— Она никогда не пропускала службу, — говорили монахини возбужденно, сгруппировавшись у входа в храм. — А если болела, то всегда и всем звонила, чтобы ее не теряли. Что-то случилось! Видит Господь, что-то случилось!

Служители церкви подняли тревогу и отправились к Татьяне домой в сопровождении полиции. Дверь была открыта. В единственной комнате в квартире на постели лежали двое — сестра Татьяна и преподобный Франциск, который был слишком полным, по моему мнению, для священника, живущего в смирении и ограничениях. Большое белое рыхлое тело, нагота не прикрыта, густая поросль скрывала все, что нельзя показывать детям. Дыра во лбу у каждого. Их вещи были разбросаны по полу, словно они торопились раздеться и лечь в постель. Полиция выгнала всех из квартиры, переписав имена и паспортные данные.

Я вышел из подъезда и сел на лавочку.

Что сказала мне сестра Татьяна? Из-за чего ее убили? И как убийца мог узнать, что она мне сказала?

Судя по всему, между сестрой Татьяной и преподобным была интимная связь. И застрелили их в постели, в объятиях друг друга. Злая ирония или наказание? И связано ли как-то это двойное убийство с трупами в «слоеных» могилах? Если да, то сколько же на счету убийцы уже смертей помимо тех несчастных из леса?