Арабский халифат. Золотой век ислама - читать онлайн книгу. Автор: Юлиус Велльхаузен cтр.№ 7

К счастью, в это время произошло крупное восстание арабских племен против Медины, и перед лицом общей внешней опасности внутренние ссоры сошли на нет. В соответствии с традициями ансары снова встали в первые ряды в борьбе с врагами; они также играли главную роль в завоеваниях, особенно в Сирии. Они составили костяк мусульманских сил, но не имели права назначать вождей. Более того, они все еще оставались в определенной оппозиции к правителям, но их сопротивление колебалось вместе с общим сопротивлением благочестивых теократов против существующей власти. Медина как место оппозиции, исламской традиции и подавленной исламской аристократии появляется позже и всегда как единое целое; совершенно ошибочно в этой связи думать только об ансарах. Даже в великом восстании, которое закончилось в Харре, они объединились с мухаджирами против Омейядов; они пошли за курайшитскими претендентами и не боролись за свое собственное влияние в качестве отдельной стороны ^[17]. За исключением, может быть, хариджитов, главенство курайшитов признали, хоть и неохотно, все стороны. Они занимали нейтральную позицию в отношении соперничества племен, которые одно за другим отдавали верховную власть курайшитам в ущерб себе, как бы порой их ни раздражали эти урожденные долыники государства.

Курайшиты действительно в тот момент были не особенно сплочены. Первоначально они были всего лишь последователями пророка и его старых сподвижников; только через них, будучи из одного с ними племени, кровными родственниками, они приобрели важность в исламе. Но теперь среди них возникло опасное сочетание истинной мусульманской аристократии сподвижников.

Это произошло после смерти халифа Умара, когда снова встал вопрос о преемнике. Умар не оставил завещания в пользу Али, который претендовал на власть, как двоюродный брат и зять пророка, и считал, что им и без того уже пренебрегли. Умар предпочел открытые выборы как способ назначения халифа вместо него. Но шура – орган, который должен был совершить этот выбор, – включал в себя отнюдь не всю общность мусульман. С провинциями никто не посоветовался; одна Медина представляла собой полис, а в

Медине с ансарами вообще считались мало, как и с курайшитами в целом. Шура фактически состояла только из шести остававшихся в живых старейших сподвижников пророка, и они наверняка должны были выбрать кого-то из своего числа, как конклав кардиналов выбирает папу. Остальной народ Медины имел только право или обязанность принести клятву верности избранному. Это событие должно было состояться после выборов в Медине.

Шесть сподвижников со своей стороны обошли Али. Они не хотели признавать его приоритета и решили назначить уже престарелого Усмана ибн Аффана из дома Омейядов. Он был самым непритязательным и наименее влиятельным, и именно по этой причине он и пришелся им по вкусу, ведь им нужен был деревянный чурбан вместо царя ^[18] и они не желали второго Умара. Но результат их разочаровал, потому что слабость Усмана не принесла пользы никому, кроме его собственного рода, чьему давлению он уступал – сознательно или не задумываясь. Омейяды, как и родня пророка, принадлежали к потомкам Ибн Абд Манафа и были богаче, влиятельнее и могущественнее, чем бану хашим и мутталиб. После Бадра они заняли место бану махзум, силы которого были сломлены в этой битве, и благодаря их мудрому вождю Абу Суфьяну добились главенствующего положения в Мекке и стали главными фигурами в длительной борьбе курайшитов против Медины и Мухаммеда. Хотя в этой борьбе они проиграли, они не потеряли из-за этого своего влиятельного положения и сохранили его в новом содружестве, к которому им пришлось присоединиться. Мухаммед облегчил им вступление в это содружество и очень старался показать им, что для них не позорно присоединиться к нему. Когда Мекка потеряла политическое значение, они переселились в Медину и вскоре заняли там руководящие посты, и, приспосабливаясь к новым временам и подлаживая свою веру к обстоятельствам, они приобрели известность благодаря тем самым событиям, которые грозили им гибелью. Уже при Абу Бакре и Умаре Язид, сын Абу Суфьяна, а после смерти Язида его брат Муавия достигли высокого положения в провинциях, если не в самой Медине. В лице Усмана Омейяды фактически добились халифата, потому что его правление было правлением дома, к которому он принадлежал. Он назначил своего двоюродного брата Марвана управляющим в Медине и предоставил ему править, и тот поставил на все должности своих родственников. Тем самым он вызвал недовольство других членов шуры. Их было пятеро: Али, Абдуррахман ибн Ауф, Тальха, Ибн аз-Зубайр и Ибн Абу Ваккас. У последнего не было политических амбиций, а Ибн Ауф умер еще раньше самого Усмана, но этих двоих заменила Айша, молодая вдова пророка, которая занимала равное с ними место в высшем совете ислама и пользовалась большим уважением. Высокопоставленные сподвижники пророка в том положении, которое они занимали до того, оказались под угрозой из-за создания династии; это было причиной их враждебности к Омейядам. Разве могли они, представители подлинной теократической знати, уходящей своими корнями в зарождение ислама, стерпеть, что их вытесняет старый знатный языческий род, возглавлявший курайшитов в борьбе против ислама? Сначала они попытались отвратить халифа от его клики, как они ее называли, а когда это не удалось, обратились против самого халифа. В Медине они сделали все, что могли, чтобы подорвать его авторитет, и поддерживали недовольство арабов в провинциях.

Началось брожение, во всяком случае в провинциях, то есть в городах, где жили арабы. Прекратились великие завоевательные войны, и времена изменились. После сумятицы последовал покой, отрезвление после разгула. Арабских защитников больше не заставляли служить в полевых условиях, у них появилось свободное время, чтобы задумываться. Пока ганима, фактическая добыча, постоянно поступала к ним благодаря непрерывным военным кампаниям, они мирились с тем, что правительство забирало себе фай – имущество завоеванных народов и их самих, так как арабы не знали тогда, что с ними делать. Но теперь они поняли, что среди бурь и лишений того времени они невольно позволили забрать у себя самую ценную часть добычи. Если бы теперь они получили оплату размером по крайней мере с полный фай, то есть годовую сумму налога с подданных, они бы не возражали, но, как мы видели, этого не произошло. Этот налог вместе с остальными государственными доходами шел в казну; правительство лишь выплачивало из него пенсион арабским воинам. Оно владело кошелями, содержимое которых на самом деле принадлежало армии. Оно получило независимость от армии благодаря завоеваниям, которые совершила армия и которые были по праву ее добычей, поскольку оно не разделило между воинами земли и людей, а прикарманило собранные с них налоги. И армия стала зависимой от него благодаря выплатам, которые правительство могло выдавать или отбирать по собственному усмотрению. Правительство когда-то пользовалось поддержкой армии, теперь армию поддерживало правительство. Неудивительно, что мукатила считали себя обманутыми этим подлым государством, основой которого была казна, и благодаря ей оно возвысилось над ними и держало в повиновении. Они утверждали, что деньги, собранные в качестве дани, принадлежат им, а не государству, что это мал аль-муслимин, а не мал Аллах. Они придерживались своих требований о том, что фай должен быть поделен; когда они получили такую возможность, они разграбили казну провинций и не могли стерпеть того, что излишки должны были уйти в государственную казну. Их ревность к государству была естественным образом направлена против его функционеров, распоряжавшихся властью и деньгами. Они считали несправедливым, что чиновники, так сказать, отогнали их от кормушки ^[19].