Отмеченный сигилом  - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Миконов cтр.№ 14

– Я бы дал им сражение… все мы… погнали бы тварей Шуйтара туда, где им самое место…

– Господин Фект… бессмысленно терзать себя. Вы же знаете… прошлого не вернешь.

– Стерва… надеюсь, он еще жив. Знаешь, я продал его в Собор Воритара… Да, твоего предшественника, будь он неладен. Если интересны подробности, спроси отца Мэтью. Пусть еще раз расскажет, что сейчас делают с поганцем в тех подвалах. Ш-ш-ш… Не слушай меня, это во мне обида говорит… за что?! Почему так происходит?! Но ничего… скоро все изменится… и мы отомстим… за всех дочерей и сыновей Аламийской империи. Мы покажем бездушным тварям, что люди тоже кое-что могут!..

Фект явно бредил. Если кто и мог что-то противопоставить лавинообразному нашествию сущностей Шуйтара, то только монахи Воритара. Но их возможностей катастрофически не хватало. Остальные же влиятельные имперцы, вроде зеркальных князей, либо занимались междоусобицами, либо ушли в глухую оборону на собственных землях. Вместо того чтобы объединиться и дать тварям отпор, аламийцы занимались исключительно взаимным истреблением, ускоренными темпами разрушая все то, что предки создавали веками.

Негоциант Фект и другие кочевые торговцы являлись теми иголками с ниткой, которые пока еще сшивали порванные на лоскуты провинции империи. Но с каждой новой страдой их становилось все меньше и меньше…

Стараясь не обращать внимания на бездумные слова его светлости, которому явно следовало хорошенько отдохнуть, десятник ткнул пальцем в присмотренную заранее точку, между холмом Висельника и Приланским лесом, где дорога делала петлю, ныряя в одну из покинутых деревень:

– Отдайте приказ идти сюда, ваша светлость. Без промедления, сразу после ремонта телеги.

– Что там? Ик! – Взгляд негоцианта блуждал где-то вдали и был явно обращен вовсе не на карту, а на своих почивших близких.

– Здесь, ваша светлость, деревня заброшенная. Насколько мне известно, там раньше каменотесы вроде как жили, что булыжник для тракта добывали. Она называлась Погребки.

– Ик…

– Из возможных вариантов, там самый безопасный ночлег будет, я, полагаю. Перетерпим ночь в деревне, а затем до мануфактур вернемся: стало быть, на тракт. Потеряем, конечно, день, но зато шансы будут до Атрели лесной живыми добраться.

– Нехай! – мотнул головой Фект и рубанул по столу ребром ладони так, что подпрыгнула посуда. Его язык, казалось, зажил собственной жизнью. – Она велела… ей на сохранение отдать… но не бывать такому! Нате, вот, господин Морок, велите от моего… имени.

На последнем слове силы оставили его светлость; борода, в которой запутались крошки, упала на грудь, а стеклянный взгляд принялся буравить столешницу. Лаен в недоумении склонился над ним и осторожно взял выкатившийся из ослабевшей ладони рубиновый перстень с филигранной гравировкой. Рисунок изображал растопыренную ладонь, на которую падали золотые лиры. Настоящее творение мастера, фамильная драгоценность из Стелаи и в то же время воплощение непререкаемой власти негоцианта.

Когда пальцы десятника коснулись перстня, камень вспыхнул мягким синим светом, подтверждая искренность уступки, пусть и временной. Поколебавшись, Лаен посчитал ненужным кичиться оказанным доверием и убрал перстень в секретный кармашек нательной рубахи.

Посмотрев на его светлость и лишний раз убедившись, что в ближайшее время от него не будет никакого проку, десятник вздохнул и направился к выходу. Боковым зрением успел заметить, как из-за едва отдернутой ширмы за его действиями наблюдает обладательница черных миндалевидных глаз.

Хорошей идеей было бы расспросить Тавию о том, что здесь происходит, но, подумав секунду, Лаен решил, что момент сейчас явно неподходящий. Фект хоть и находится в беспамятстве, но неизвестно, как отреагирует на их общение, еще подумает невесть что…

А еще из головы не выходили последние слова Фекта: «Она велела…»

После душного помещения осенняя прохлада радушно встретила Лаена и, будто умелая любовница, скользнула пальчиками под одежду, заставив поежиться. С наслаждением глотнув свежего воздуха, джарах спрыгнул на землю, минуя крутые ступени короткой лесенки, и задумался, как поступить в открывшихся обстоятельствах.

Первым делом следовало направить караван в деревню, убедиться в ее безопасности и дать людям хоть немного отдохнуть. Обратный путь от приграничного Хаска караван проделывал в ускоренном темпе, стремясь быстрее покинуть урочище Каторжников, где твари Шуйтара чувствовали себя чересчур вольготно.

Усталость копилась, нервы не выдерживали, ссоры зачастую вспыхивали на пустом месте, а тут еще эта поломка… Последний этап – он, как известно, самый трудный. Лишь достигнув Атрели – непризнанной столицы Приланского леса, караванщики смогут полноценно расслабиться и потратить заработанные на удачном рейде лиры.

Тьфу-тьфу! – не сглазить бы… Для реализации наметившегося в голове плана требовалось заручиться поддержкой приближенных к негоцианту людей. К счастью, разыскивать никого не пришлось – к штабной кибитке приближались две колоритные фигуры.

Первым был коренастый толстяк в небрежно запахнутой серой робе, через которую виднелась черная шерстяная туника. Простая веревка обвивала объемистый живот, делая этого человека похожим на купца средней руки или паломника. Монах Мэтью, бывший факельщик Собора, ярый приверженец Воритара и странствующий проповедник в одном лице. Положенный сан и видимое благообразие не оправдывали ожиданий. Десятнику рассказывали, как однажды преподобный убил пленного степняка одним ударом кулака. Вышло вроде как не преднамеренно, но тем не менее…

Рядом с ним жадно попыхивал резной трубкой статный мужчина в блестящей бригантине и накинутом поверх нее гвардейском плаще с золотистой каймой, скрепленном на груди витиеватым аграфом в виде щита. Капюшон почти не скрывал угольно-черную шевелюру, зачесанную назад на столичный манер, и благородное лицо с волевым, гладко выбритым подбородком. Капитан Вортан Авинсо, или, как его прозвали за глаза караванщики, Калач. Лаен доподлинно знал, что по многим вопросам с Вортаном всегда можно было договориться, особенно если твой кошель обладал достаточным весом.

Подойдя вплотную, монах Мэтью сразу взял быка за рога.

– Что, его светлость надрался, как дьякон после поста? – пророкотал басом преподобный и привычным жестом сцепил толстые татуированные пальцы на деревянной рукояти шипастой жаровни. С помощью оной монах нес слово Воритара в массы еретиков или разгонял тварей. Орудие выглядело как короткая палица с полым стальным шаром на конце. Внутри полость заполнялась тлеющими углями и безапелляционно выдавала принадлежность Мэтью к факельщикам – бойцам Собора, привыкшим встречаться с тварями Шуйтара лицом к лицу.

Воткнув в десятника пронзительный взгляд из-под кустистых бровей, монах добавил:

– Никак не может принять, что его семья стала частью прихода светлоликого старца?

– Да, отец Мэтью, вы, как всегда, правы, – не удержался и съязвил десятник, в очередной раз поражаясь, что преподобный вновь странным образом в курсе всех текущих дел. – Не вашими ли стараниями вашуйское в его кубке появилось? Небось преподнесли по случаю вчерашней проповеди?