Виртуальная история: альтернативы и предположения - читать онлайн книгу. Автор: Ниал Фергюсон cтр.№ 51

В 1760 г. Бенджамин Франклин с жаром откликнулся на памфлет Уильяма Берка. Он заявил, что Канаду следует сохранить по условиям мира, тем более что это не представляет угрозы для британского контроля над другими североамериканскими колониями. В анонимном сочинении от лица англичанина Франклин утверждал: “Народ, расселенный по всей стране по эту сторону от Миссисипи и надежно защищенный Канадой, пребывающей в наших руках, вероятно, на века найдет себе работу в сельском хозяйстве, а следовательно, освободит нас, оставшихся на родине, от страхов о развитии американской промышленности”. Напротив, эти люди оказались бы в зависимости от британской промышленности. Франклин предсказал, что быстрый рост численности населения в Америке,

Объединиться не могли даже четырнадцать имеющихся североамериканских колониальных правительств:

Если колонии не могли объединиться против французов и индейцев, “которые постоянно разоряли их поселения, сжигали их деревни и убивали их людей, разве можно полагать, что существует угроза их объединения против собственной страны, которая защищает и подпитывает их, с которой у них так много кровных связей, общих интересов и пристрастий и которую, как известно, все они любят гораздо больше, чем друг друга?” Франклин заявил, что такой союз “невозможен” (хотя и добавил оговорку: “в отсутствие вопиющей тирании и гнета”) ^[364].

Второе следствие Семилетней войны было связано с тем, каким образом она была окончена. Когда реструктуризированное британское министерство приняло решение прекратить конфликт, король Пруссии Фридрих II счел, что союзники его бросили, и это оказалось очень важно. В результате этого Британия вступила в американскую войну 1776 г., не имея ни единого серьезного союзника в Европе. Если бы Британию ничто не отвлекало, она, вероятно, смогла бы сдержать или подавить восстание в своих американских колониях, однако в 1780-х гг. ее втянули в крупную войну против обеих держав Бурбонов, Франции и Испании, и вооруженного нейтралитета. Один историк утверждал, что континентальные союзы были крайне важны для поддержания британского морского господства: “Ни административная слабость, ни военная и морская несостоятельность не были причинами унизительной катастрофы [при Йорктауне]. Главным фактором стала политическая изоляция” ^[365]. Континентальный альянс мог бы повлиять на ситуацию в 1763–1776 гг. Однако в этот период не было угрозы французской экспансии на европейском континенте, а следовательно, ни одна другая мощная континентальная держава не была заинтересована в том, чтобы сражаться за Британию в ее континентальных битвах ^[366]. С этой точки зрения ослабление британского контроля за американскими колониями во многом было следствием перенапряжения военных ресурсов. Однако этого никто не предвидел, как никто не предвидел и последствий удержания Канады.

Стратегические рассуждения о долгосрочном будущем трансатлантических связей обычно вращались вокруг другой темы. Ряд экспертов выдвигал предположения, что изменение баланса численности населения между Британией и Америкой в конце концов привело бы к пересмотру отношений внутри империи. К 1776 г. это можно было использовать в качестве решающего аргумента в поддержку неизбежности независимости, который приводил дружественный Америке Ричард Прайс:

И все же даже среди тех, кто рассуждал подобным образом (а такие рассуждения велись не первое десятилетие), никто не предвидел колоссального катаклизма 1770-х гг. Его не ожидал и сам Прайс, когда в 1769 г. писал Бенджамину Франклину о демографии колоний. В переработанном варианте этого письма, который задумывался как статья для Королевского общества, Прайс добавил предложение о колонистах: “В прошлом это было растущее число ДРУЗЕЙ, но теперь несправедливая и губительная политика, скорее всего, превратит его в растущее число ВРАГОВ” ^[368]. Однако даже здесь Прайс винил британскую политику, а не непреклонную логику демографии.

Корреспонденция Прайса до начала революции свидетельствует, что он не предвидел приближение этого знаменательного события, и столь же слепы были почти все его современники. Конституционные конфликты 1760-х гг. были в итоге улажены переговорами, поэтому разразившаяся в середине 1770-х буря застала врасплох даже самих колонистов, которые вскоре оказались в авангарде движения за независимость. Диссентер Прайс впервые обратил внимание на американские дела, когда колонисты, казалось, вступили в битву, подобную той, что вел он сам, в битву с “врагами свободы и истины”, епископами: “Если они смогут встать здесь на ноги, высока вероятность, что со временем они получат власть (под защитой и при поддержке их местных друзей), которая распространится не только на духовные сферы и пойдет вразрез с равной и общей свободой других религиозных убеждений” ^[369]. Прайс отталкивался от подобных атавистических фобий английских диссентеров, а не от неизбежной независимости Америки и не от ее конституционных требований.