Чёрная жемчужина Аира - читать онлайн книгу. Автор: Ляна Зелинская cтр.№ 61

Он усмехнулся.

Вспомнил, как однажды в детстве они плыли с матерью по реке из Альбервилля, а напротив сидела белокурая женщина с маленькой девочкой. И тем же вечером за ужином мадам Эветт принялась рассуждать о том, как удивительно не похожа дочка Бернаров на свою мать. И что «нечистая кровь» всегда берёт верх. На что отец ответил ей какую-то колкость, завязалась словесная перепалка, и в итоге дед Гаспар обругал всех, и взяв бутылку рома и ружьё, ушёл на болота.

— …ты ещё показала язык и пнула мою деревянную саблю, а потом вы с матерью пересели на другое место, — он даже не заметил, как перешёл на «ты».

Их взгляды встретились, и Летиция улыбнулась уголками губ — она тоже вспомнила.

— Так значит, это были вы? — спросила она насмешливо, пряча улыбку. — Помню, что тогда у вас был слишком самонадеянный вид, мсье Дюран. А ещё вы своей деревянной саблей зацепили моё новое платье…

— Вы ведь останетесь в Альбервилле?

— Возможно. А вы… вы тоже здесь недавно?

— Да, дела в «Жемчужине» требуют моего присутствия. Так что я тоже останусь тут.

Они говорили о каких-то незначительных вещах, но слова не имели значения. Эдгар чувствовал, как с каждой секундой этого танца в нём растёт уверенность, что вот сейчас, она в его руках, и только это — правильно. Её тепло, её голос…. Так и должно быть. И у него просто нет сил её отпустить.

И в то же время он понимал, что вот теперь всё и встало на свои места. Если она — Бернар, то теперь ясно, почему именно её он видит в своих кошмарах. И как бы ни сопротивлялась его рациональная часть, в голову приходили слова дяди Шарля о том, что старый Анри Бернар — колдун, и что всё это — его рук дело. Так, может, его влечение, его одержимость Летицией и то, что она приходит к нему по ночам — это и есть результат колдовства? Того самого ритуала на кладбище? И всё это было сделано специально Марией Лафайетт, которая, скорее всего, заодно с Бернарами? Для того, чтобы свести с ума его, как раньше она свела с ума его отца? А затем убить…

Как бы абсурдно ни звучала эта теория — она всё объясняла.

А значит, всё это ложь? Его чувства — не настоящие?

Он поймал на себе жгучий взгляд Флёр и понял, что в медленном вальсе они уже движутся, не соблюдая фигуры танца, почти как сомнамбулы, слишком близко друг к другу, опустив головы, будто прислушиваясь к стуку собственных сердец. И что он уже давно прижимает руку Летиции к своей груди, и она её не убирает, а сумерки и то, что все вокруг пьяны, заставляет думать, что они одни посреди этой эспланады. Музыка стихла, и они остановились.

— Что вы делали на том кладбище, Летиция? — спросил Эдгар внезапно, удерживая её руку и глядя прямо в глаза.

— Что? — спросила она растерянно.

— Кем вам приходится Мария Лафайетт? Хозяйка лавки на рю Верте? Что она просила вас сделать? И зачем?

Глаза Летиции вспыхнули золотыми искрами.

— Вы, вообще, о чём? Какая ещё Мария Лафайетт? Я понятия не имею, о чём вы! — воскликнула она, выдергивая руку из его ладони и отстраняясь.

— Та женщина, с которой вы были вместе на кладбище! Кто она вам? — настойчиво спрашивал Эдгар.

— Вы опять за своё! Я понятия не имею, кто она! И вы, вообще-то, обещали всё забыть! Так-то вы держите слово, мсье Дюран!

— Я обещал, но я… не могу! Не раньше, чем вы скажете мне правду. Всё это колдовство — для чего оно?

— Я не понимаю вас! Я не знаю, о чём вы вообще говорите! — воскликнула Летиция.

— А я думаю, знаете, — произнёс Эдгар тише, и глядя ей прямо в глаза, добавил: — Я вижу вас в своих кошмарах, Летиция! Вы приходите ко мне по ночам. И вы хотите моей смерти. Я только не знаю зачем. Так зачем? Зачем, Летиция? — он шагнул ей навстречу.

Его голос звучал горячо, и взгляд обжигал, и её ответ ему нужен был прямо сейчас.

Он видел, как она испугалась, замерла, а затем всплеснула руками и воскликнула:

— Зачем вы мучаете меня? Да вы просто… невыносимы! — и показалось даже, что в глазах у неё блеснули слёзы. — Никогда больше не приближайтесь ко мне! Никогда, слышите? Никогда!

Летиция развернулась и бросилась прочь.

А Эдгар стоял, понимая, что совершил ещё большую глупость, снова её напугав, и что не нужно было всего этого говорить, но что поделать, если рядом с ней он терял всякий рассудок.

Проклятье!

Он быстрыми шагами пересек эспланаду и поднялся по лестнице. Бернары уже разошлись, но дядя Шарль всё ещё стоял с кузенами у стола, кляня на чём свет стоит тех, с кем только что пил мировую.

— А-а-а, вот и племяш, голубь мира, мать его! — произнёс он, махнув рукой. — Ну что, ты всё ещё хочешь дружить с этими сучатами? Они только что в выпивку тебе не плюнули, столько в них было спеси! Ты даже не достоин того, чтобы танцевать с их мазелькой!

— Налей мне выпить, — буркнул Эдгар, раздираемый противоречивыми чувствами, почти не слушая дядю.

— А чего бы нам не выпить расчудесный подарок твоих новых друзей, а? — дядя Шарль схватил бутылку бурбона, подаренную Готье Бернаром и быстро её откупорил. — Я бы, конечно, предпочёл разбить её об голову этого напомаженного хлыща Филиппа, но и запить эту поганую встречу — тоже сгодится.

Он плеснул в бокалы себе, Эдгару и Грегуару с Марселем, которые в знак одобрения прошлись ругательствами по всем Бернарам поимённо.

— Ну, за то, чтобы надрать зад этому адвокатишке с его выводком! — рявкнул Шарль, и бокалы звякнули друг об друга.

Бурбон приятно обжёг горло, прокатился тёплой волной по венам, ударил в лицо жаром, и даже мысли как будто прояснились.

— А хорош, чертяка! — одобрительно крякнул дядя Шарль, проведя рукой по усам и сжимая руку в кулак.

Эдгар прислонился к колонне, глядя как девушки с эспланады стайкой упорхнули на второй этаж, готовиться к аукциону масок. И почему-то внезапно подумалось — да плевать! Пусть даже эти чувства ненастоящие, но он впервые за последние годы ощутил себя живым и почти счастливым. А значит, за них стоит побороться.

Дядя Шарль заботливо подлил ему ещё бурбона, и с каждым глотком Эдгар ощущал, как уходят сомнения, сожаление и боль. А взамен приходят совсем другие чувства. И осознание того, что вот пять минут назад он совершил глупую ошибку, свернув не на ту дорогу на развилке жизни, заставило оттолкнуться от колонны, поставить стакан и усмехнуться.

Голова стала как никогда ясной.

Так вот значит, каково это проклятье изнутри... Вот значит, что они все чувствовали…

Теперь понятно, почему дядя Венсан нюхал «чёрную пыль», чтобы забыться, почему его отец пил беспробудно, и почему дед Гаспар пустил себе пулю в лоб…

Желание быть с ней и невозможность этого. Эта жажда и тоска, которые нельзя утолить ничем. У каждого из них был свой личный ад.