Позади нас мчится пикап, и человек, стоящий в его кузове, наклоняется вперед, чтобы удержать равновесие. В руках у него охотничье ружье, и он снова целится в нас. Мы едем быстро, но преследователи настигают нас.
– Коннор! – кричу я. – Ты в порядке?
– Да, – говорит он.
– Ланни?
– Мама, они стреляют в нас!
– Вы, оба, лягте на пол и держитесь!
Пара драгоценных секунд уходит на то, чтобы они спрятались, и я компенсирую эти секунды тем, что виляю через разделительную линию и обратно, чтобы сбить этому ублюдку прицел. Удостоверившись, что с детьми всё хорошо, делаю еще один глубокий вдох, на долю секунды возношу молитву и изо всех сил жму на тормоз.
Мой внедорожник скрипит, сопротивляется, пытается уйти в занос. На асфальте остается длинный след паленой резины.
Пикап, едущий позади, вынужден резко затормозить, потому что они ускорились, чтобы догнать нас. Стрелка бросает на кабину с такой силой, что он теряет ружье. Оно с лязгом улетает куда-то прочь с дороги, в кювет. Еще до того как они успевают полностью остановиться, я снова рву внедорожник с места и тянусь за своим телефоном. Я намерена позвонить 911, но понимаю, что совсем забыла про детектива Фэйруэзера. Он кричит мне в ухо:
– Гвен! Гвен, какого чёрта…
– Звоните «девять-один-один», – говорю я ему. – Мы в пяти с небольшим милях от Вулфхантера по главной дороге. Нас преследует пикап, и человек в кузове стреляет из ружья…
Еще один выстрел разбивает остатки стекла. «У него есть запасной ствол». Я едва вижу дорогу впереди, но могу пригнуться и посмотреть сквозь незадетый участок окна. Мы не должны съехать с дороги. Я не осмеливаюсь сбросить скорость. Фэйруэзер что-то говорит, но я не понимаю его. Всё мое внимание приковано к проблеме у нас за спиной. Наконец я осознаю, что он твердит про номер той машины – точнее, кричит.
– Я не вижу номер, – отвечаю я. – Здесь нет света. Это определенно пикап. В кузове один стрелок. Господи, со мной дети…
Я слышу, как он повторяет мои слова – должно быть, разговаривает сразу по двум телефонам.
– Хорошо, оператор выслал в вашу сторону патрульную машину окружного шерифского управления. Они поедут вам навстречу. Они хотят, чтобы вы остановились, когда увидите их. Понимаете?
– Я не остановлюсь, пока этот пикап едет за мной! – возражаю я. – Бен, мои дети… – Я делаю глубокий вдох. – Его водитель – белый мужчина, чисто выбрит, с виду худощавый, примерно тридцати лет…
Опять звучат выстрелы. Я смотрю назад и вижу, что стрелок снова стоит в кузове: бородатый мерзавец в камуфляжной куртке и бейсболке козырьком назад. У него больше нет ружья, но в руке он держит полуавтоматический пистолет и посылает в нас пулю за пулей – так быстро, как только может. Впереди поворот, мне придется или сбросить скорость, или рискнуть опрокинуться, а пули все лязгают по металлу машины. Я слышу это и ощущаю удары по кузову. Но, по крайней мере, из пистолета он стреляет не так метко, как из ружья. Пройдя поворот, я снова прибавляю скорости – рабочая мощность у моего внедорожника выше.
Я не вижу на дороге других машин. Мы совершенно одни.
– Когда здесь будет чертов патруль? – кричу я Фэйруэзеру.
– Через пять минут, – отвечает он. – Держитесь, Гвен. Они едут.
Через пять минут мы можем быть уже мертвы, если стрелок пробьет нам шину, что он и пытается сделать.
– Дети, вы в порядке? – Мой голос дрожит – не знаю уж, от ярости, от ужаса или от того и другого сразу.
Следует секундное молчание, и я ощущаю тошнотворный прилив страха, но потом Коннор говорит откуда-то с пола возле заднего сиденья:
– Я в порядке, мам.
– Я тоже в порядке, – вторит Ланни. Она свернулась под приборной панелью с пассажирской стороны, сжавшись в комок, чтобы максимально уберечься при возможной аварии, однако сейчас поднимает голову и смотрит на меня с явным вопросом в глазах: «Почему это происходит с нами?»
Я действительно не знаю этого. Пытаюсь сглотнуть свой страх, но во рту у меня сухо, словно в Долине Смерти
[13]. Стараюсь полностью сосредоточиться на дороге впереди и пикапе позади. С моими детьми всё в порядке, с нами всё будет хорошо, должно быть всё хорошо.
Я вижу приближающийся поворот – не такой крутой, как предыдущие. Идеально.
– Подождите, – говорю Фэйруэзеру, который все еще пытается что-то сказать мне. – Я попробую кое-что предпринять.
Роняю телефон на сиденье рядом со мной, потом резко сворачиваю, и пикап следует за мной через двойную желтую линию. Стрельба на какое-то время прекращалась – видимо, на перезарядку, – но теперь она возобновляется: отрывистое «бах-бах-бах» – так быстро, как только стрелок может нажимать на спуск. Я слегка сбрасываю газ, и пикап настигает нас.
А потом я снова вдавливаю педаль в пол и резко огибаю поворот.
Они не заметили этот поворот. Водитель был сосредоточен на том, чтобы догнать меня, и слишком сильно ускорился; теперь они не могут быстро изменить линию движения, и, когда я отворачиваю к обочине, он понимает, что летит прямо в кювет. Когда пытается вывернуть руль, задние шины теряют сцепление с дорогой. Я вижу, как пикап опасно кренится, а потом начинает вращаться, потому что кузов по инерции тянет кабину вбок.
Стрелка, стоящего в кузове, с размаху швыряет прочь, и в свете фар пикапа я вижу, как он летит по воздуху; и лишь потом до меня доносится его короткий, полный паники вскрик. Мужчина исчезает из виду, я слышу, как его тело ударяется о землю; похоже, приземление не было мягким. Я продолжаю гнать машину дальше, глядя в зеркало заднего вида на пикап, который в итоге остановился на полосе встречного движения, носом в противоположную сторону от нас. Спустя пару долгих секунд он неожиданно срывается с места, возвращается на свою полосу и уносится обратно, туда, где находится Вулфхантер.
Они даже не останавливаются, чтобы подобрать своего дружка.
Я смотрю вперед, но по-прежнему не вижу полицейских мигалок, не слышу успокаивающего звука сирены. «Пикап может повернуть обратно. Они могут вернуться». Однако не думаю, что они это сделают. Они потеряли по дороге ружье, пистолет и одного из своих приятелей, и они не знают даже, ранили ли кого-то из нас, однако знают, что мы можем удирать и дальше.
Я сбрасываю газ, настороженно всматриваясь, не мелькнут ли снова сзади огни фар. Ничего. Непроницаемая, давящая темнота. И я знаю, что нужно продолжать ехать дальше. Там, позади, ублюдок, который стрелял в нас. И возможно, пистолет все еще при нем.
Но он может и лежать у дороги, истекая кровью и умоляя о помощи. Я – параноидальная сволочь, когда речь идет о выживании моей семьи, но я также и человек. Я не могу оставить кого-то умирать в одиночестве. Даже того, кто пытался убить нас.