Каин и Авель - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Шприц cтр.№ 2

— И этот туда же! — иезуитски шепнул Франк.

* * *

Капитан первого ранга Руднев, снявши форменную фуражку, размашисто перекрестился на судовую икону, ради такого случая внесенную корабельным батюшкой отцом Михаилом в командирскую рубку. Затем тихо сказал старшему помощнику:

— Ипполит Семенович, с якоря сниматься...

Негромкая капитанская команда эхом понеслась по крейсеру, и на баке засуетилась дружная боцманская бригада. Послышались имена дьявола и ангелов его.

— Мичман Нирод!

Юный граф, бывший в любимчиках у командира, преданно вырос перед капитаном.

— Голубчик, прошу вас, докладывайте дистанцию до «Асамы» каждые шестьдесят секунд. При сближении до четырех миль переходите на тридцатисекундное определение.

— Есть! — и мичман морским чертом сиганул по трапу на свое боевое место.

— С Богом! — Руднев надел фуражку. — Самый малый вперед!

— Есть самый малый вперед!

Вахтенный начальник двинул ручку машинного телеграфа, и крейсер «Варяг» медленно вдвинул свою многотысячетонную тушу в узкий фарватер корейского порта Чемульпо. Стояла низкая вода, и двигаться надо было более чем осторожно.

Штурман взглянул на хронометр и записал в бортовой журнал: «27 января 1904 года. 11.20. Рейд порта Чемульпо. Снялись с якоря. Идем по фарватеру». Вслед за «Варягом» несколькими минутами позже, на расстоянии полутора кабельтовых, послушно встала в кильватер канонерка «Кореец».

За всеми маневрами русских внимательно наблюдал командор английского крейсера «Тэл-бот» Фрэскотт. Команды иностранных кораблей были выстроены во фронт, на итальянском крейсере заиграли «Боже, царя храни!», прокричали «Ура!».

— Безумцы, — глядя в бинокль, прошептал Фрэскотт.

Но его никто не услышал.

На фоне острова Риху, в пяти милях от входного знака фарватера, дымили трубы японской эскадры, всего 14 вымпелов: шесть крейсеров в строю пеленга во главе с «Асамой» и восемь миноносцев позади крейсеров.

Как только «Варяг» вышел за входной знак, с дальномерной станции пришел доклад мичмана Нирода:

— На «Асаме» поднят сигнал «Предлагаю сдаться».

В рубке стало тихо. Бледный Руднев сглотнул набежавшую слюну и хрипло прокричал:

— Продолжать движение! Малый вперед!

— Есть малый вперед! — отрепетовал вахтенный.

— К бою! Все орудия на «Асаму»!

Прогремели боевые колокола, но по палубе никто не пробежал — все расчеты уже давно точно прикипели к своим местам.

В 11.45 Фрэскотт, не отнимавший бинокля от глаз, чертыхнулся:

— Годдэм... Вахтенный! В журнал: «Асама» открыл огонь по «Варягу». Все катера к спуску! Спасательные команды на катера!

Восьмидюймовое баковое орудие «Асамы» выплюнуло густой черный клубок дыма.

— Дистанция — сорок девять кабельтовых... сорок семь... сорок шесть... — Быстрая скороговорка Нирода заполнила сразу ставший тесным объем боевой рубки.

— Пристрелочным — огонь! — буднично сказал Руднев и успокоился: боишься — не делай, делаешь — не бойся. — Сейчас у «Асамы» будет недолет.

— Недолет! — секундой позже донесся рапорт сигнальщика.

— Трусят задеть англичан, — прокомментировал старпом.

— Ну, нам трусить нечего, — проворчал Руднев и скомандовал: — Залпом — огонь!

«Варяг» и «Асама» дали залп из всех орудий одновременно до долей секунды.

* * *

Чтобы не смущать своим видом светское общество, министр велел подать легкий ужин с шампанским в ложу и сейчас наслаждался кратковременным отдыхом от трудов праведных за бутылкой «Шарль де Казанов» с фруктами. Общество министру внутренних дел составлял министр военный, генерал Куропаткин, которого Плеве всячески протежировал на роль главнокомандующего русскими войсками в будущей, а ныне настоящей русско-японской войне.

Генерал был несколько мрачен, точно предчувствовал нечто нехорошее от короткой баталии с «макаками» (так уже обозвали японцев пронырливые журналисты).

Кличка «макаки» понравилась простому народу чрезвычайно, вследствие чего в столичный зоопарк резко увеличился поток зевак, а в обезьяннике к клетке с макаками было просто не протолкнуться: все жаждали видеть своих противников. Процентов семьдесят зевак были уверены в том, что японцы и макаки — суть одно и то же иродово племя. И ежели макаку приодеть в форму цвета хаки, то выйдет чистый японец.

Обезьянья семейка под водительством старого опытного самца Яшки наплыву посетителей вначале обрадовалась, рассчитывая на конфеты и апельсины. Но умелое манипулирование общественным сознанием сделало свое черное дело, и каждый посетитель считал себя обязанным кинуть в макак чем-нибудь несъедобным или просто плюнуть в их сторону.

Воинственный Яшка воспринял всю эту возню вокруг его личной клетки как посягательство на свой сексуальный авторитет и принял ответные меры — разинул рот и показал громадные желтые клыки. Не помогло. Тогда он дождался счастливого случая, повернулся к посетителям красной лакированной задницей, показал свои весьма примечательные гениталии, чем вызвал дополнительный приток обидчиков, злорадно ухмыльнулся и обильно полил остро пахнущей мочой группу наиболее воинственных мастеровых с их подвыпившими подружками.

Охладив таким образом пыл противников, Яшка перешел к артиллерийским экзерсисам, а именно, стал быстро метать в патриотов обезьяньи фекалии, которые ему заботливо подносили макаки-подростки. Меткость была поразительной, что заставило наиболее трезвую часть публики задуматься: а не победят ли нас столь меткие воины?

Но усомнившихся тут же объявили пораженцами и пообещали набить морду. К чему, за недоступностью Яшки, и приступили. Разгорелась маленькая, но победоносная драка, о которой на следующий день патриотически настроенные газеты известили как о первой победе русского духа над макаками-японцами.

Плохо понимающие истину восприняли эти заметки как сигнал и поставили свечки в ознаменование первой победы русского оружия. Впереди маячили победы более основательные и громогласные.

Куропаткин, однако, не разделял такого мнения. Будучи начальником штаба у самого Скобелева, он понимал все трудности предстоящей войны. Генералы на самом деле ужасно не любят воевать, потому что знают, какое это мерзкое и грязное занятие — посылать молодых, красивых, здоровых мужчин на верную смерть. И на следующее утро не помнить этого и посылать следующих. У гражданских лиц этот порок отсутствует.

Вот и сейчас Плеве с легкостью, подобной той, что обнаружила толпа у клетки с бедным Яшкой, бил японцев и справа и слева, и на суше и на море. Посягнул было на воздушное пространство, но вспомнил, что люди не птицы и не летают. Маленьким фруктовым ножичком Плеве творил просто-таки чудеса, протыкая насквозь желтые груши, точно покорных его ножу японцев. Завершив разгром вазы, министр внутренних дел заявил: