Безмолвный крик - читать онлайн книгу. Автор: Энн Перри cтр.№ 31

– Чем занимался мистер Дафф? – Эстер определенно сочувствовала Рису. Получалось, что страстные мечты влекли его на Ближний Восток, а ему приходилось оставаться в Лондоне, в то время как старшие сестры переживали не воображаемые, а настоящие приключения.

– Муж был нотариусом, – ответила миссис Дафф. – Дарственные, недвижимость. Состоял старшим партнером. Имел конторы в Бирмингеме и Манчестере, не только в Сити.

Положение в высшей степени респектабельное, подумала Эстер, но отнюдь не предел мечтаний. По крайней мере, семья, по-видимому, располагает значительными средствами, и финансы не стали бы лишним поводом для огорчений. Эстер вообразила себе, как все надеялись, что Рис поступит в университет, а потом пойдет по стопам отца в бизнесе – возможно, для начала младшим партнером – и быстро сделает карьеру. Все его будущее уже было выстроено и четко определено. Естественно, оно предполагало подходящую женитьбу, если повезет, то на состоятельной невесте. Эстер ощутила, как вокруг нее стягивается сеть, словно это она попала в ловушку. А между тем десятки тысяч молодых людей с радостью пожили бы такой жизнью.

Она попробовала представить себе Лейтона Даффа, его надежды на сына, а потом гнев и раздражение из-за того, что Рис неблагодарен и не видит собственной выгоды.

– Должно быть, он был очень одаренным человеком, – сказала мисс Лэттерли, чтобы нарушить молчание.

– Был, – согласилась Сильвестра с отстраненной улыбкой. – Мой муж пользовался огромным уважением. Многие выдающиеся личности считались с его мнением. Он умел видеть возможности и опасности там, где их не замечали весьма искушенные и знающие люди.

Теперь поездка мистера Даффа в Сент-Джайлз казалась Эстер еще менее объяснимой. Не считая амбиций, связанных с сыном, и явного недостатка мудрости в выборе средств их реализации, личность этого человека оставалась для нее загадкой. Опять же, она не знала, каким был Рис до нападения. Возможно, он отличался крайним своеволием и вместо того, чтобы заниматься делом, попусту тратил время. Может быть, не умел выбирать себе друзей, особенно подруг. Он мог вырасти баловнем собственной матери, не желающим взрослеть и принимать на себя ответственность взрослого человека. Вероятно, у Лейтона Даффа имелись все основания злиться на сына. Наверное, мать не в первый раз встала на его защиту, но достигла прямо противоположного ее желаниям результата: теперь он не годился для сколько-нибудь прочной счастливой жизни и стал иждивенцем, а значит, не мог претендовать на роль чьего-либо мужа.

Сильвестра погрузилась в собственные мысли, воспоминания о старых добрых временах.

– Лейтон мог блеснуть удальством, – задумчиво сказала она. – Увлекался скачками с препятствиями, когда был помоложе. В этом деле он очень хорошо разбирался. Сам лошадей не держал, но по просьбе друзей выступал вместо них на скачках. Очень часто выигрывал, потому что обладал отвагой… и, конечно, талантом. Я любила наблюдать за ним, хотя ужасно боялась, что он упадет. На такой скорости падение может закончиться крайне печально.

Эстер попробовала представить в седле степенного, каким она рисовала себе Даффа, мужчину, сухаря-юриста, заключающего сделки с недвижимостью. Как глупо судить о человеке по нескольким фактам, когда не знаешь стольких вещей! Возможно, обязанности нотариуса занимали в его жизни лишь незначительную часть, так сказать, практическую, материально обеспечивающую семью и, вероятно, дававшую деньги на похождения и фантазии, к которым имело склонность его истинное «я». Должно быть, именно от отца Констанс и Амалия унаследовали отвагу и тягу к мечте.

– Полагаю, с возрастом ему пришлось отказаться от скачек, – задумчиво произнесла она.

Сильвестра улыбнулась.

– Да, это так. Он понял, что надо заканчивать, когда один из наших друзей сильно разбился. Лейтон так переживал за него… Бедняга покалечился, ему пришлось заново учиться ходить – и это после шести месяцев, проведенных в постели. Но ходьба вызывала боли, и он вынужденно отказался от практики по профессии. Раньше он работал хирургом, но после того случая ему недоставало твердости в руках. Всего-то в сорок три…

Эстер молчала, думая о человеке, посвятившем себя профессии и потерявшем всё в один момент из-за падения с лошади. И он даже не занимался чем-то необходимым, просто участвовал в скачках… Как он сожалел, как винил себя в трудностях, которые навлек на семью!

– Лейтон очень ему помог, – продолжала Сильвестра. – Он сумел продать кое-какую его недвижимость и так вложил деньги, что обеспечил семью доходом.

Эстер ответила быстрой улыбкой, показывая, что слышала и оценила слова хозяйки.

Лицо Сильвестры снова помрачнело.

– Так вы думаете, Рис мог отправиться в этот ужасный район выручать друга, попавшего в беду?

– Это кажется возможным.

– Надо будет спросить у Артура Кинэстона. Возможно, он придет навестить Риса, когда сыну станет лучше. Ему это может понравиться.

– Мы можем пригласить его через день или два. Он привязан к Рису?

– О да. Артур – сын одного из ближайших друзей Лейтона, директора школы Раунтриз; это превосходное заведение для мальчиков недалеко отсюда, в Первом квартале. – На минуту лицо ее смягчилось, а голос наполнился воодушевлением. – Джоэл Кинэстон, блестящий ученый, решил посвятить жизнь воспитанию в мальчиках любви к знаниям, особенно к классическим языкам. Оттуда и знакомство Риса с латынью и греческим, и его любовь к истории и древним культурам. Это один из величайших даров, которые может получить юноша. Или человек любого возраста, полагаю.

– Конечно, – согласилась Эстер.

– Артур – ровесник Риса, – продолжила Сильвестра. – Его старший брат, Мармадьюк – или Дьюк, как они его называют – тоже дружит с сыном. Он несколько… несдержан, быть может? Такое иногда бывает с умными людьми, а Дьюк очень талантлив. Лейтон считал его упрямцем. Сейчас мальчик в Оксфорде, изучает классические языки, как его отец. Конечно, приехал домой на Рождество. Должно быть, они страшно огорчены случившимся.

Доев тост, Эстер выпила остатки чая. По крайней мере, она узнала о Рисе чуть больше. Это не объясняло случившееся с ним, но открывало некоторые возможности.

Однако новые сведения ни в коей мере не подготовили ее к тому, что произошло после полудня, когда Сильвестра пришла к сыну в третий раз за день. После второго завтрака, к которому Рис едва притронулся, он заснул. Больной страдал от физической боли. Пребывание в одной позе вызывало неприятные ощущения, да и ушибы заживали медленно. Определить, какие внутренние травмы причиняли ему боль, было невозможно. Рис испытывал сильное неудобство, но после успокоительного травяного настоя, позволившего несколько облегчить боли, погрузился в глубокий сон.

Когда Сильвестра зашла в комнату, он проснулся.

Подойдя к постели, она села в стоявшее рядом кресло.

– Как ты, дорогой? – мягко спросила мать. – Отдохнул?

Рис пристально смотрел на нее. Эстер стояла в ногах кровати и видела, как потемнели и наполнились болью его глаза.