Система РФ. Источники российского стратегического поведения: метод George F. Kennan - читать онлайн книгу. Автор: Глеб Павловский cтр.№ 4

Кремль в ожидании

Команда Кремля всегда выжидает форс-мажоров глобального уровня. Вот и сегодня она дожидается мировых кризисных явлений, которые вынудят ее врагов переключиться с Москвы на другие цели. Антироссийские санкции превращают страну в полигон жестоких испытаний: на что мы рассчитываем?

Эталонная осень 2008 года, спасительное двойное «чудо Обамы». Когда Большой кризис и крах бушизма отбили у Запада интерес к грузино-российской войне. Станет ли успешной политика выжидания на этот раз? При нескольких условиях.

Во-первых, Кремль должен сохранять свободу рук внутри России, несмотря на удары санкций по его социальной базе. Во-вторых, успех выжидания требует исключить все расчеты на уход Команды Кремля или разворот ее в желаемом для Запада направлении.

Встал вопрос о новом порядке управления страной в режиме санкций, его ищут. В русском выжидании заинтересована часть мировых игроков, но как убедить их сделать хотя бы скромные ставки на политику Москвы? КНР не имеет мотива помогать в данной ситуации РФ, но затягивание режима санкций в интересах китайцев. Пекин категорически не хочет капитуляции Кремля перед Вашингтоном и сделает многое, чтобы этому воспрепятствовать. Можно ждать поощрительных китайских жестов в сторону Кремля, ни один из которых не будет ни бесповоротным, ни однозначно антиамериканским.

Система и Tzar ^[3]

У Кеннана лидер и демиург, Иосиф Сталин, упоминается на весь текст «Длинной телеграммы» только трижды. Парадокс, который должен обратить внимание современных кремленологов: базовый текст, лежащий в основании западных доктрин холодной войны, успешно истолковал поведение системы-противника, не прибегая к персональному аргументу.

Это позволяет нам спросить любого из толкователей российского поведения – для чего вам столько Путина? Как вообще может быть, чтобы в настолько деполитизированной Системе объяснения политики были сверхперсональны? Читателя грузят фамилиями и домыслами об агентах власти без политических позиций, лавирующих среди аппетитных ресурсов Системы. Мы обсуждаем цели и мотивы людей, которые их не имеют в политическом смысле слова.

Рассуждая о шефе Системы РФ, не уйти от парадокса: он всесилен, лишен сдержек и ограничений – и заперт в своей Системе. Его ежедневно испытывают на разрыв между публичным образом Всемогущего и скромным уровнем его управленческих решений. Но фиксации парадокса мало.

Путин как аргумент вполне функционален. Эта функция обрисовалась давно, почти 30 лет тому назад, когда пропаганда гласности опрокинула все прошлые ratio. На смену социальной теории при давно разрушенных советскими идеологами философии истории, политической теории и антропологии пришла воля президента, как ulitma ratio. Так в Системе РФ был впервые придуман царь. (А вовсе не позаимствован из небывалой «русской монархической традиции».)

План Сталина и план Путина

План Путина был планом воссоздания российской мощи на новой основе. Сделав Систему РФ новым держателем могущества, думали сделать Россию неуязвимой. Базой силы стали финансы и кредиты под сырье на мировых рынках. Все лишнее надо убрать – идеологию, экономическую автаркию, принципы и законы. Одно время хотели убрать даже конфликт с Западом. Сталинскую парадигму могущества наложили на финансовую базу глобализации. Приоритет плана стал его слабым местом: мощь не то же самое, что территория, ядерный потенциал или золотой запас.

Дж. Кеннан всегда уточнял, что в политике нет чисто военной мощи, – мощь процессуальна. Она зависит от качества разыгрывания имеющихся потенциалов, даже политически слабых. Например, реальная мощь СССР падала параллельно возрастанию его военно-стратегического потенциала. Последний достиг максимума к 1985 году, как раз когда могущество Союза обнулилось.

Валютные запасы РФ и теперь неплохи, но 2014 год, легко ранив финансовый потенциал Системы РФ, расстрелял ее мощь.

Хозяин – это не диктатор

Все кремлевские коалиции – штатских и военных, «силовиков» и «либералов», «голубей» и «ястребов» – ситуативны и часто тасуются. Решения, которые приписывались «ястребам», принимались голосами «голубей», как было с вторжением Ельцина в Чечню в 1994 году или с решением по Крыму. Дворкович не нужен для обсуждения тактики по котлу в Дебальцево. Но это не значит, что Дворкович (говорю условно) не может стать автором идеи продавать газ в Донбасс в обход Киева и за его счет. Это вполне могла быть идея либерального экономиста, а могла – Игоря Сечина, который тоже экономист.

Когда главной проблемой становится не военное положение Донецка, а упадок экономической базы власти, президент может принимать экономистов чаще, чем силовиков. Но это не говорит о том, в качестве кого он их принимает. Команда Кремля устроена так, что люди, дающие советы президенту и разрабатывающие решения вместе с ним, не станут политическими фигурами. Руководители Государственной Думы, Совета Федерации или премьер-министр Медведев – все выступают только в роли экспертов и порученцев.

Государственное лицо – один президент. Игра Системы РФ в том, чтобы убеждать, будто государственные решения он принимает лично. Поэтому никто, дающий президенту советы, не приобретает политической компетенции. Если у Путина есть ощущение, что от встреч с ним Кудрин усиливается, превращаясь в независимую фигуру, он даст понять, что ориентироваться на это не надо (что и сделал публично во время «разговора со страной»).

Власть Путина как фронтмена Системы – власть Хозяина, а не диктатора. Хозяин вправе в любой момент отменить решение, просто сказав: «Хватит, я передумал». Или: «Не помню, разве я такое обещал?» Диктатор воплощает единство исполнительной власти, но Путин отделил себя и от последней также. Он властвует, разделяя исполнителей, переводя государственность в текучее состояние.

Путин, затерянный в большинстве

В российском государстве потерялось место для всех низовых суверенов, кроме кремлевских. Места жизни людей стали неважны, кроме случаев, когда люди собираются в большинство. Я не видел нравственной трудности, подбирая способы склеивать любые группы в большинство. Казалось, эта игра нисколько не вторгается в человеческую жизнь. Казалось, мы как минимум затянем состояние мира, и если даже ничего лучшего не выйдет, люди получат лишние несколько лет покоя.

Конечно, я знал выражение тирания большинства. Но оно казалось барочно декоративным, неприменимым здесь и сейчас, – что-то из давних страхов аристократии перед народом. Но оказалось, что, если большинство склеить искусственно (для чего придется возвести в культ его мнения, предрассудки, его невежество), – такое большинство само уже потенциальный тиран. Чтобы воплотиться, тирания большинства должна обрести себе имя. И она выбрала имя: Путин.