Христианство и страх - читать онлайн книгу. Автор: Оскар Пфистер cтр.№ 98

Проверим истинность подобных предположений и рассмотрим некоторые из главных религиозных идей Лютера.

В спасении Бог одаряет своими дарами безусловно. Лютер приписывает Ему как те черты, что освобождают от страха, так и те, что ему способствуют. «Бог – это тот, к кому мы обращаемся в благие времена и у кого ищем убежища в каждом страдании» ^[448]; Он дарит нам все необходимые временные и вечные блага, «и если мы избавимся от нужды и опасностей, которые нам дает и причиняет Бог, то должны в них почувствовать и увидеть Его отцовское сердце и безмерную любовь к нам» ^[449]. Но этому избавлению от страха противостоит обилие черт Бога, порождающих ужас. Бог во Христе раскрылся не только как милостивый, но и как Deus absconditus – неведомый Бог. Он может обратить на человечество вечный гнев, может обречь их на вечные несчастья и скорби ^[450], более того, хоть человек и не наделен свободной волей, Бог с рождения предопределяет ему вечные адские мучения, и нет возможности этого избегнуть. Лютеровское учение об избранности и отверженности совпадает с учением Цвингли и Кальвина об этом, однако не так сильно подчеркивается. «В отдельности от Христа мы видим только гневного и ужасного судью» ^[451].

Меланхтон рассказывает, как очевидец: «Часто, когда он [Лютер] более внимательно читал о гневе Божием или об известных примерах [божественных] наказаний, его охватывал такой страх, что он почти терял сознание (exanimaretur). И я сам видел, как он во время одного диспута… лег на кровать в спальне рядом, где часто повторял: “Он собрал всех грешников, чтобы всех их помиловать” ^[452]». То, что такие депрессивные часы сменялись радостными и спокойными, никак не опровергает наш вывод о том, какое влияние на Лютера оказывал страх. Напротив, если рассмотреть личность Лютера в свете теории страха, это впечатление только усилится.

Отличительная черта лютеровского учения о предопределении – различение двух божественных воль. Одна из них неведома и ужасна, другая открыта и утешительна. О первой можно предположить, что она, в соответствии решением Бога, определяет, кого именно он сочтет достойными Его предсказанной и явленной милости. По его открытой воле, которой мы и должны следовать, Бог хочет спасения всех. И с самого начала Лютер подчеркивает, что милость и ее средства – для всех ^[453].

Между этими двумя волями Божьими – частной, скрытой от нас, и универсальной, нам открытой, – зияет противоречие, неразрешимое для адекватно мыслящего христианина уже потому, что оба явления, противоречащих друг другу, относятся к религиозной сфере. Скрытая воля Божия кажется ему тем более жуткой, что Бог все события, то есть и грешные действия людей с несвободной волей, «предвидит, предполагает и совершает по своей неизменной, вечной, непогрешимой воле». Однако Лютер старается вырвать жало у веры в предопределение и утешает: «Христос есть основа предопределения, – и если ты услышишь о Христе, будешь крещен во имя Его и захочешь полюбить Его слово, тогда ты точно можешь быть уверен в спасении своей души». – Но множество свидетелей указывают на то, что страх греха и сомнения в спасении постигали Лютера снова и снова. Это понятно, ведь как можно радоваться утешающему Богу, если точно знаешь, что за ним скрывается ужасный Deus absconditus, Бог, который может избрать или отвергнуть, а значит, осудить? Ум человеческий должен иметь водонепроницаемые отсеки, чтобы полностью разделить оба противоречащих друг другу понятия, имеющие отношение к вере в Бога.

В Христе этой двойственности нет. «Он избавил меня от греха, смерти и любого несчастья» ^[454]. Его жизнь и смерть – это наше сокровище ^[455]. Лютер выступает против тех, кто делает из Него судью и сурового господина ^[456] вместо того, чтобы с благодарностью вспоминать о Его искупительной жертве, принесенной во имя любви к человечеству.

Голос Христа звучит так приветливо и ласково, и ему больше не нужны посредники, – ни Мария, ни святые. Христос – сильнейший умиротворяющий мотив в лютеровской проповеди. Когда «Христос для нас» превращается в «Христос в нас» ^[457], это становится возрождением мистических воззрений апостола Павла.

Как слабо Лютер преодолел свой страх, показывает то огромное значение, которое он придавал дьяволу. Ведь мир является царством дьявола. Без Христа мы были бы «во власти дьявола, обреченные на смерть» (там же), он мог растоптать нас ногами ^[458], он послал все тяжелые эпидемии и болезни, отчасти и собственные болезни Лютера ^[459]. Каждую ночь, когда Лютер просыпается, дьявол рядом с ним. «Там, где ты находишься, спишь, говоришь, ходишь, стоишь, и что бы ты ни делал, бесы окружают тебя как пчелы» ^[460]. Лютер твердо верил в ведьм, их союз и плотское соитие с дьяволом, их злое умение приносить людям болезни и смерть ^[461]. Он даже предупреждал в проповеди от 13 июня 1529 года об опасности купания в реке, ибо дьявол живет в лесах и реках и преследует людей, потому многие уже утонули в Эльбе ^[462]. 22 августа 1529 года он после вечерней проповеди отлучил от Церкви нескольких ведьм. В 1526 году он многократно призывал с церковной кафедры к убийству ведьм ^[463]. Он даже советовал применять против них пытки. Лаутербах, сотрапезник Лютера, написал в своем дневнике, что сказал Лютер, когда беседа зашла про ведьм: «Нет им пощады. Я бы сам их сжигал». Еще он советовал курфюрсту Анхальтскому топить слабоумных детей, которых считал подкидышами или детьми дьявола; он сам одного такого видел. Ведьм жгут справедливо, подчеркивал он и в своем произведении от 1539 года, посвященном церковным соборам и Церкви. Он даже ссылался на Библию, выдвигая свои жестокие требования с церковной кафедры. Он вел себя как сын Средневековья и церковного предания, при этом вера в ведьм доказывает его страх. Несомненно, он многое сделал для поощрения чудовищной «охоты на ведьм» ^[464], и это относится к достойным сожаления фактам из жизни великого человека. 29 июня 1540 года в непосредственной близости от Лютера, в Виттенберге, четырех человек обвинили в том, что они ведьмы и колдуны, и сожгли – согласно известной литографии, после того, как заживо оторвали им руки.