Средневековая Русь и Константинополь. Дипломатические отношения в конце XIV – середине ХV в. - читать онлайн книгу. Автор: Елена Малето cтр.№ 8

Дмитрий захватывал великое княжение в 1360 и 1363 гг., но ненадолго. С 1364 по 1382 г. он действовал уже как союзник московского князя. В 1347 г. великий князь Константин Васильевич добился учреждения самостоятельной Суздальской епископии. При нем возросла роль Нижнего Новгорода не только как крупного церковного, но и торгового и ремесленного центра на Волжском торговом пути. В 1392 г. московский великий князь Василий I Дмитриевич захватил Нижний Новгород. С этого времени московские великие князья удерживали Поволжье в своих руках, хотя нижегородские князья с помощью Орды и дипломатического влияния главы константинопольской церкви — патриарха не раз добивались временного возвращения Нижнего Новгорода под свой контроль (1395, 1411–1414, 40-е гг. XV в.).

Между тем волнения в самой империи, начавшиеся в константинопольской церкви со времени воцарения Палеологов в Константинополе, во многом содействовали ослаблению авторитета патриарха на Руси. Этим не преминули воспользоваться великие князья Литовские (Ольгерд (1345–1377), Витовт (1392–1430), потребовавшие от патриарха поставления отдельного митрополита для Западной Руси: Ольгерд в послании 1371 г. к константинопольскому патриарху добивался поставления особого митрополита на Киев, Смоленск, Тверь, Малую Русь, Новосиль, Нижний Новгород, а Витовт в XV столетии предпринимал усилия по включению тверской епархии в планируемый комплекс западнорусских епархий, в том числе не из Великого княжества Литовского: Тверь, Великий Новгород, Псков¹⁷.

Патриарх Филофей оказался в центре настоящей дипломатической войны между Москвой, Литвой и Тверью. Поначалу он ответил дипломатическими попытками примирить митрополита Алексия с Ольгердом и тверским князем Михаилом Александровичем (в основе конфликта 1368–1399 гг. лежали противоречия между Михаилом Тверским и союзным Москве князем Василием Михайловичем Кашинским)¹⁸, а когда это не удалось и пришло осознание, что Ольгерд может самым разрушительным образом повлиять на православную церковь в своем государстве, если его политические интересы будут проигнорированы, в Константинопольском патриархате было принято решение о возобновлении в 1371 г. Галицкой митрополии и поставлении на эту митрополичью кафедру епископа Антония с подчинением ему Холмской, Туровской, Перемышльской и Владимиро-Волынской епископий¹⁹. Объяснение обстоятельств, которые вынудили патриарха совершить поставление Антония на Галицкую митрополию, содержится в грамоте, которую глава константинопольской церкви летом 1371 г. направил митрополиту Киевскому и всея Руси Алексию²⁰.

Несмотря на определенную неловкость сложившейся ситуации, чтобы удержать подвластную Литве Западную Русь в православии и создать условия для сближения ее с восточной частью Руси в будущем, патриарх Филофей в 1375 г. все же поставил для Киева и Литвы нового митрополита — Киприана²¹.

Это был временный компромисс с тем условием, чтобы по смерти митрополита Киевского и всея Руси Алексия Киприан стал бы его преемником на кафедре нераздельной митрополии. В дальнейшем «это канонически уязвимое действие привело к смуте, когда после кончины Алексия (1378 г.), вопреки Киприану, на митрополию был возведен Пимен (1380 г.), хотя сам по себе конфликт между двумя митрополитами в принципе не ставил под вопрос единства митрополии»²².

Византийские интриги обернулись серьезным обострением церковно-политических отношений на Руси и, в частности, осложнением отношений Константинополя и Москвы. Согласно житийной литературе, сам митрополит Алексий хотел видеть своим преемником на митрополии Сергия Радонежского, но тот не принял митрополичьего сана по «смирению своему»²³, но при этом предложил Дмитрию Ивановичу избрать в митрополиты суздальского епископа Дионисия. Однако великий князь Московский Дмитрий Иванович не исполнил просьбу игумена Сергия и поступил по-своему. Стремясь ослабить зависимость Русской церкви от Константинопольского патриархата и не желая сближения с Литвой, он отказался признать законность поставления Киприана и выдвинул в качестве альтернативного кандидата в митрополиты своего духовника и печатника, то есть хранителя княжеской печати и фактического главы придворной канцелярии — коломенского попа Митяя²⁴. Пострижение Митяя (он получил при этом имя Михаил) и поставление в архимандриты главного московского монастыря — кремлевской обители Спаса на Бору, приблизившее его к митрополичьему престолу, было, как полагают, реакцией великого князя на сообщение о поставлении в митрополиты Киприана. При этом, согласно выводам Г.М. Прохорова, стремительное возвышение Митяя произвело на русское духовенство негативное впечатление и положило начало недовольству, а после смерти митрополита Алексия (1378) и к открытому осуждению Митяя, как «узурпатора митрополичьего престола»²⁵.

Летописи свидетельствуют, что в период с 1376 по 1389 г. имели место поездки духовных лиц в Византию, вызванные необходимостью решения в Константинопольской патриархии вопроса о кандидатуре московского митрополита после смерти митрополита Алексия (1378)²⁶. В составе нескольких летописных сводов до нас дошла так называемая «Повесть о Митяе», рассказывающая об эпохе Куликовской битвы, о династической и церковно-иерархической борьбе на Руси и в Византии²⁷. Именно из нее известны содержание разногласий двух сторон и сущность церковно-дипломатических поездок.

Четыре года (1378–1381) митрополит Киприан, ставленник константинопольского патриарха Филофея, встречая сопротивление великого князя Дмитрия Ивановича, не мог занять московский митрополичий престол.

В отличие от Митяя, опиравшегося на московского князя, Киприан, как представитель монашеских кругов афонской исихастской традиции, нашел поддержку у троицкого игумена Сергия Радонежского, его племянника Феодора Симоновского, епископа Дионисия Суздальского и др.²⁸ Произошедшее таким образом размежевание в вопросе о преемниках митрополита Алексия было одновременно размежеванием политических течений²⁹. Митяй должен был стать первым митрополитом Великой Руси. После захвата Митяем митрополичьего места Киприан, снесясь со своими русскими сторонниками, решился сам, без ведома великого князя, явиться в Москву, чтобы стать здесь фактически митрополитом всея Руси. Но он потерпел неудачу и был изгнан из Москвы. Митяй же попытался получить сан епископа еще в Москве, прежде путешествия в Царьград, где он и так имел основания рассчитывать на успех. За три года до этого в Константинополе произошел переворот, инспирированный генуэзцами, в результате которого патриарх Филофей осенью 1376 г. был свергнут. Обмен посланиями между московским правительством и новым патриархом Макарием дал благоприятные для Митяя результаты. Патриарх поручил Митяю-Михаилу временное управление делами митрополии и вызвал в Константинополь для поставления.

В 1379 г., стремясь унаследовать митрополию всея Руси, Митяй наконец отправился в Константинополь, а «с ним вместе поидоша к Царюграду трие архимандрита: первый Иван, архимандрит Петровский, сеи бысть первый общему житию начальник на Москве, Пимин, архимандрит Переяславский, Мартын, архимандрит Коломенский, Дорофей печатник, Сергей Озаков, Степан Высокий, Антонеи Копие, Макарий, игумен Мусолиньский, Григорий диакон Спасский, и инии мнози игумении, Попове, диакони, черньци, и Александр, протопоп Московский, Давид, протодиакон Даша, и крилошане Володимерский, и люди дворныя, и слуги пошлыя митрополичи, и казна и ризница митрополичя. А се бояре: Юрьи Васильевич Кочевин Олешенский, то есть большой боярин, тоже и посол князя великаго, потому и старшиньство приказано; а се митрополичи бояре: Феодор Шолохов, Иван Артемьевич Коробьин, Андрей, брат его, Невер Бармин, Степан Ильин, Кловыня, а толмачь Василий Кустов, а другой Буило. И бысть их полк велик зело…»³⁰.