Слушай, что скажет река - читать онлайн книгу. Автор: Мария Линде cтр.№ 9

Скрипнули старые половицы, и вскоре дед Тео появился в кухне — все в гой же клетчатой рубашке, надетой поверх ночного халата. Увидел внука, поморщился, заметив ярлык чайного пакетика.

— Доброе утро. Опять чернила хлебаешь?

— Доброе утро, дед. — Лин закрыл глаза, наслаждаясь теплом, потом объяснил неизвестно в который раз: — Это хороший чай. Био. Экологически чистые плантации…

— Ну да, ну да. — Дед брезгливо заглянул в дымящуюся чашку, потом в чайник. Долил воды, снова поставил на огненную плитку. — Ты с ночи? Давай я тебе чаю по-человечески заварю — с розмарином и смородиной. Чтоб ты соображал хорошо и не простудился.

— Спасибо, не надо. Я побегу сейчас, на утреннюю пересменку хочу успеть. Может, что-то новое расскажут.

— Угу. — Дед всыпал в заварочный чайник горсть листьев мелиссы, ложку мяты и толченого имбирного корня. Подумав, добавил щепотку корицы и пару бутонов гвоздики. — У тебя-то что нового? Как твои поиски?

— Да никак. — Лин откусил хлеба, обнял чашку ладонями. — Который день уже никаких следов. Может, его давно в городе нет.

— Или даже в стране?

— Тоже вариант. Или… — Тут он хотел сказать небрежно, но вспомнил Асту, и что-то в груди противно заныло. Выговорил поосторожнее: — Может, его и в живых уже нет. С таким характером как раз куда-нибудь вляпаться, и родительские деньги при нем — наверно, ни в чем себе не отказывал. Неудивительно, что мы его найти не можем…

— Что Арна говорит?

— Ничего. Я к ней давно не ходил, потому что не с чем. Один раз переспросил, но она снова только имя его повторила, и все. Значит, надо искать.

Лин долил в свою чашку горячей воды, отрезал еще хлеба. Надо бежать. Сейчас разнарядка, потом к сеньоре — доложить о результатах поиска (точнее, об их отсутствии). Потом урок в военной школе у новобранцев, потом снова в Риттерсхайм, будь он неладен. Большой, шумный, с толпами людей, и туристов сегодня наверняка целая куча — выходной же. И еще это утро. И девчонка с ее горем. Хоть столько времени прошло и ничего нельзя сделать, все равно паршиво почему-то…

— Ты Асту проводил? Что она? — спросил вдруг дед. Лин так и не смог за всю жизнь привыкнуть, что тот умеет подслушивать мысли.

— Да что… Зареванная вся. Проводил. Ей надо отдохнуть — столько лет ждать, и все зря…

Тео покачал головой, задумался, забыв о своем чае, и посмотрел куда-то за окно, в пространство. Сказал негромко:

— Хороший у нее был брат — умный, светлый — такие во внешнем мире не часто встречаются. И освоился быстро, как будто здесь и родился. Ты не помнишь его разве — совсем?

— Нет. — Лин бессознательно коснулся пальцами шрама на затылке, прикрытого длинными волосами. — Мне тогда… было не до этого.

…Вроде и зажило давно, а горит иногда, будто только что обожженное. Память тела. Боль в каждой клетке, туман перед глазами, слабость… Пустота. Долгие дни в кровати, под низким беленым потолком, на котором тени рисовали черты маминого лица…

Лин помотал головой, прогоняя воспоминания. Не хотелось расстраивать деда — подслушает же. Хотя тот и так все понял, конечно. Он решил сменить тему:

— Слушай, я вот думаю: этот парень последний, кто нам поможет. Был бы он как Томас — другое дело. А так — ну найдем мы его, и что дальше?

— Он должен узнать свою судьбу и принять ее.

— А если не примет? Если скажет: «Да пошли вы все…» Он город бросил, семью свою знать не хочет — какая у такого судьба?

— И все-таки Арна хочет его видеть. И мать тоже…

Лин вздохнул. Беатрис. Сегодня он пойдет к ней с докладом, несмотря на выходной. Или, если повезет, можно будет просто передать горничной, что ничего нового нет. Что он по-прежнему не знает, где ее сын, который ушел из Арнэльма два года назад. Ушел в большой мир, хлопнув дверью родительского дома, и с тех пор на его пороге не появлялся.

Лин встал из-за стола, сполоснул чашку под струей воды в раковине.

— Все, дед, побегу. Может, завтра заскочу еще. — И, задержавшись у порога: — Ты осторожно тут. Не геройствуй, если что.

— Ох, кто бы говорил… Давай беги. Сеньоре от меня наилучшие пожелания…

Когда за ним захлопнулась дверь, Ирис проснулась было снова, потом зевнула и перевернулась на другой бок — досматривать свои лисьи сны.

Протекло еще несколько дней, холодных и бесцветных, как талая вода. Солнце заглянуло в город ненадолго — проверить, как у него дела, и тут же снова скрылось за облаками. Протянулись ночи, сырые и одинокие, но уже заметно короткие, прошел нерешительный, робкий дождь, пошептался о чем-то с липами в городском саду. Всплакнул, задумавшись о былом, каменный ангел над Замковой площадью, уронил слезу с высоты своей колонны. Разлетелись прозрачные капли во все стороны, разбудили фонтаны у замка. Запела, заговорила вода, уставшая от молчания долгой зимой, потекли истории живым серебром… А люди всё спешили мимо, не глядя и не слыша, как будто совсем ничего особенного рядом не происходило.

А потом вдруг пришел май. Торопясь, на несколько дней раньше календарного срока — кому он нужен, этот календарь. Раскрасил небо розовым восходом, разлил в воздухе сладкое белое вино, пьянящее с первого глотка. Вышло солнце ему навстречу, улыбнулось — наконец-то пришел. Обрадовался город, вздохнул от избытка чувств, полетели по улицам стаи золотых пылинок. И звенела им вслед мелодия близкого лета. В это волшебное время, которое наступает лишь раз в году, Аста лежала в кровати с температурой. Пережитое потрясение и утренний холод сделали свое дело — вернувшись из Арнэльма, она в тот же день слегла с бронхитом. Впрочем, это оказалось даже кстати — можно было спокойно отлежаться дома и не ходить на работу. Глотая горькие таблетки жутковатого синего цвета, приторно сладкий сироп и липовый чай без сахара, она пыталась представить, какой будет дальше ее жизнь. Но в голову, которая и так раскалывалась от температуры, ничего хорошего не приходило.

Она не стала звонить родителям и рассказывать им о Томасе. Зачем? Они уже очень давно жили в своем собственном мире, столь же далеком и непонятном, как и Арнэльм. Для них эта новость все равно ничего не изменит.

Когда Асте исполнилось восемь, ее отец, а за ним и мама нашли утешение в религии. Это помогало им пережить потерю сына. Со временем весь мир — в том числе живущая в нем дочь — перестал их интересовать. Они все дальше уходили в глубины познания Вселенной, в жизнь общины и иногда уезжали на семинары и собрания, оставляя Асту одну. Получив эту странную свободу, граничащую с ненужностью, она потихоньку перебрала все вещи в комнате брата, перелистала его книги, но ничего не нашла, кроме символа в тетради по математике. Конечно, полиция его тоже видела, когда осматривала комнату, но никто не знал, что он значит.

Тогда у Асты и появилась мысль: вдруг Томас попал в какой-то другой мир и не может дать знать о себе. Когда она подрастет и сможет ходить куда захочет, она отправится на его поиски.