Видимо-невидимо  - читать онлайн книгу. Автор: Алекс Гарридо cтр.№ 52

Прыгнул в бегучую воду, окунулся – далеко от берега не уходил, тоже не доверял невидимому. Вышел, мотая мокрыми волосами, попрыгал, стряхнул ладонями воду с тела.

– Ну, я тут пойду, посмотрю…

– Ну, – кивнул Петро. – Я тут тоже…

– Ладно, – заулыбался Олесь и кинулся бегом, домой, одеваться. И – в обход, без остатка предаться делу своему, высматривать новый, свежий, трепетный мир.

Петро остаток утра пробездельничал, валялся на траве до полудня, напитался солнцем, травяным жарким духом, тишиной. То ли спал, то ли думу думал – и сам не мог понять. Виделось ему разное, а чаще всего виделись карие очи, черные брови, жаркий румянец на щеках. Какая стала! Глазами и не узнал бы: та ли скромница, тихая Ганнуся с опущенными ресницами в полщеки? Он-то думал: давно забыла, замужем давно, не ждет. И правда, не ждет, замуж собирается – а помнит. Болит ей там, где память об их зорях, вместе встреченных, обещаниях, друг другу данных. Откуда ж ей знать, что ее Петрусь не другую под венец повел, не забыл свою коханую, а вот – был человек и нет его, полчеловека всего осталось, в хозяйстве пригодится, но не жених. Кабы до того обвенчались, другое дело, что бог соединил… А теперь Петр ей себя навязывать не станет, словом данным не попрекнет. Лучше пусть выплачет обиду да идет за другого. Пусть живет счастливо.

Слезы тихо катились по вискам, впитывались в землю, травяные корни тянули их в себя, поднимали над землей, выдыхали с влагой. В небеса уносились петровы слезы, легкий ветерок поднимал их в вышину, развеивал. И развеял.

Солнце высоко стояло, в самой вышине неба, как гвоздь вбитый. Влез на доску, сложил одежду на край – и покатил до хаты. Но вдруг не понравилось ему катиться. Доска обстругана – и добре. Колеса крутятся – и спасибо на том. Шест ладонями отполирован, но коряв, без красоты. Как вот если пробку от плескача потерять, то и будешь его чем попало затыкать, хоть тряпицей свернутой. Абы чем и свою жизнь… Махнул рукой: что толку себя грызть, так до кости прогрызть можно, а что изменится?

Развесил по плетню сырое, взял из сундука сухое – Олесь с ним одеждой делился без жадности. А у сундука бока и крышка все в резьбе, да в такой простой, что, кажется, и самому такую ножиком навести – одно баловство. Пока катался по полу, вдевал негодные ноги в портки, натягивал сорочку, – глазами всё на сундук косился, так и сяк прикидывал. Сполз по ступеньке во двор: в руке нож, в зубах ножик, в голове готовый узор для доски.

Олесь вернулся с обхода усталый и радостный.

– Тебе бы липовую доску, ловчее выйдет.

– Какая есть, – проворчал Петро, да тут и спохватился: день прошел, а он, выходит, только успел, что доску порезать без толку. Но все-таки спросил: – Ты когда в Дорожки теперь?

Олесь почесал затылок.

– Да я бы хоть завтра, но теперь все в рост пошло – я только по ночам уходить смогу, а какая по ночам торговля?

– Ну да, ну да. А если бы я вот, скажем, днем всё купил, а ты бы ночью пришел – и вместе донесли бы? Я вот еще подумал: может, каких кур завести? Яйца от них. Так вот сейчас пришли бы домой, хлоп яиц на сковородку, да с салом…

– Еще и кабанчика взять?

– Можно и кабанчика. Хотя сала в погребе и так довольно?

– И еще принесут, а хлопот с кабанчиком…

– Ну да… А с курями бы я управился, а если еще козу, так и молоко…

– Да ты развернулся, гляди! – засмеялся Олесь. – Дела хочешь? Я бы тебя гончарному учил, только круг вертеть…

– Я уже думал. Круг вертеть мне точно нечем. Так я еще про что: я бы досок купил. Знаешь, мне чтобы по хозяйству – повыше бы чего соорудить. Чтобы мне и до печи доставать. Готовить. Что ж мы все сухомяткой? Тебе, понятно, не до того, а я вот спрошу там баб, как борщ варить, а?

– А как это устроить? – загорелся Олесь. – Если колеса большие, как у телеги?

– Нет, тогда колеса вокруг будут, что твой плетень, через них и не дотянуться ни до чего. Я думаю, если кресло на колеса поднять? И под спину упор, и руками опереться удобно.

– А как толкать его будешь?

– Да шестом, как сейчас.

– Не, в хате неудобно. А смотри, если колеса так поднять, чтобы не загораживали, но чтобы ты до них мог достать руками – и толкать?

– Да нет, большие… Если вот так по высоте, то впереди и сзади будут сильно выступать. В хате и не развернешься.

– А мы вот так, смотри! – Олесь согнул ноги в коленях, как будто в кресле сидит, стал показывать руками. – Вот здесь тебе под руки колеса большие, а вот здесь, спереди… А если подножку тебе сделать, чтобы ноги не болтались?

– А хорошо бы.

– И под нее – пару маленьких колес, вот как эти. И всё. И поехал.

– Нет, – нахмурился Петро. – Все равно телега выходит вот такущая… не развернуться в хате.

– А, – беспечно махнул рукой Олесь. – Наша хата, как хотим, так и будет. Стол передвинуть – не много хлопот. А к печи тебе лестницу еще приставим. А если все равно тесно будет, так кто ж нам не даст новую хату, еще пошире, поставить? Лето здесь еще нескоро кончится, знай себе живи в свое удовольствие!

Тут Петро опустил голову.

– Слушай, – говорит, – я ведь к тебе пришел не в гости. Я ведь по своему делу. А теперь мне, выходит, пора и честь знать.

– Да, – согласился Олесь. – Не в гости пришел, вон сколько глины перемесил. И не вся ведь на погост ушла. Горшков сколько-то я настрогал, тарелок, мисок. Продадим – деньги будут, купим досок, брусьев. Колеса закажем у колесника, пусть будут хорошие колеса. Круг вертеть ты не можешь, правда. Но в помощники годишься. И вон – если дом обиходишь, кур там всяких… Я бы рад был. Если останешься.

– Нет, – со злостью махнул рукой Петро. – Нет, не годится это! Ты сам подумай, я эту-то доску развернуть могу, только в землю упираясь. А если кресло? И до пола с него не достать? И тяжелее оно? Не получится!

– Ты оставайся, – присел на корточки Олесь. – Если только никакой надобности у тебя нет там… где-нибудь… Может, ты домой собрался, к родителям… Тогда, конечно, иди. Но я буду рад, если останешься.

– И я буду, – признался Петро.

– А колеса… Я тебе скажу. Что глину оживлять – не наше дело, про это Чорна, может, и права. А тут колеса. Дело самое наше. Неужто не справимся?

Петро вздохнул, глядя в сторону, не ответил.

– А еще резцов тебе надо купить. Там на ярмарке и купишь, у резчиков посмотри, поспрашивай. Может, кто возьмется поучить, деньгами заплатим. Будет у тебя свое ремесло, не только мне помогать.

– А если она опять придет?

Олесь махнул рукой: не придет.

И Петро ему сразу поверил – и остался. И она больше не приходила.

Рутгер ушел до свету, когда Видаль еще спал.