Капитал. Полная квинтэссенция 3-х томов - читать онлайн книгу. Автор: Карл Маркс, Юлиан Борхардт cтр.№ 30

Мануфактура зажигательных спичек ведет свое начало с 1833 г., со времени изобретения способа прикреплять фосфор к спичке. С 1845 г. она стала быстро развиваться в Англии и из густонаселенных частей Лондона распространилась в особенности на Манчестер, Бирмингем, Бристоль, Норвич, Ньюкасл, Глазго, всюду разнося с собой и судорожное сжатие челюстей, которое один венский врач еще в 1845 г. определил как специфическую болезнь рабочих, занятых в спичечном производстве. Половина рабочих – дети моложе 13-летнего возраста и подростки моложе 18 лет. Эта мануфактура настолько известна своим вредным влиянием на здоровье рабочих и отвратительными условиями, что только самая несчастная часть рабочего класса, полуголодные вдовы и т. д., поставляет для нее детей – «оборванных, чуть не умирающих с голоду, безответных, лишенных всякого воспитания детей». Из тех свидетелей, которых выслушал член комиссии Уайт (1863), 270 не достигли 18-летнего возраста, 50 были моложе 10 лет, 10 были всего 8 лет и 5 всего 6 лет от роду. Рабочий день, продолжительность которого колеблется между 12 и 14–15 часами, ночной труд, отсутствие определенного времени для еды, причем приходится есть по большей части в мастерских, отравленных фосфором. Данте нашел бы, что все самые ужасные картины ада, нарисованные его фантазией, превзойдены в этой отрасли мануфактуры.

На фабрике обоев более грубые сорта печатаются машинами, более тонкие – ручным способом. Наибольшее оживление производства приходится на время от начала октября до конца апреля. В продолжение этого периода работа часто продолжается, и притом почти без перерыва, от 6 часов до 10 часов вечера и позднее, до глубокой ночи.

Г. Эпсден показывает: «Когда моему мальчугану было 7 лет, я ежедневно носил его туда и обратно на спине по снегу, и он работал обыкновенно по 16 часов!.. Часто я становился на колени, чтобы накормить его, пока он стоял у машины, так как ему нельзя было ни уйти от нее, ни остановить ее». Смит, компаньон и управляющий одной манчестерской фабрики: «Мы (он разумеет те “руки”, которые на “нас” работают) работаем без перерыва для еды, и таким образом 10½-часовой рабочий день заканчивается, собственно, в 4½ часа вечера, а все дальнейшее представляет сверхурочные работы». (Интересно было бы знать, неужели же и господин Смит ни разу не ест в продолжение 10½ часа?) «Мы (все тот же Смит) редко оканчиваем ранее 6 часов вечера. Дети и взрослые (152 детей и подростков младше 18-летнего возраста и 140 взрослых) одинаково работали в продолжение последних 18 месяцев в среднем самое меньшее по 7 дней и 5 часов в неделю, или по 78½ часа. Для 6 недель, закончившихся 2 мая этого года (1863), средний вывод был выше 8 дней, или 84 часов в неделю»! И все-таки этот самый господин Смит с улыбкой прибавляет: «Машинный труд легок». А фабриканты, применяющие ручную набойку, говорят: «Ручной труд здоровее машинного». В общем, господа фабриканты с негодованием высказываются против предложения «останавливать машины, по крайней мере во время еды».

В январе 1866 г. перед лондонским Grand Jury ^[26] предстали три железнодорожных рабочих: кондуктор пассажирских поездов, машинист и сигнальщик. Большая железнодорожная катастрофа транспортировала сотни пассажиров на тот свет. Причиной крушения поезда послужила небрежность железнодорожных рабочих. Они единогласно заявляют перед лицом присяжных заседателей, что 10–12 лет назад их работа продолжалась всего 8 часов в сутки. В течение же последних 5–6 лет рабочее время довели до 14,18 и 20 часов, а при особенно большом наплыве пассажиров, например в разгар сезона экскурсий, оно часто продолжается без перерыва 40–50 часов. Но они обыкновенные люди, а не циклопы. В известный момент рабочая сила их отказывается служить. Они впадают в состояние оцепенения, мозг их перестает работать, глаза – видеть. В высокой степени уважаемый британский присяжный отвечает на эти показания приговором, предающим их дальнейшему суду за убийство, и в дополнительном пункте мягко выражает благочестивое пожелание, чтобы господа магнаты от железнодорожного капитала в будущем проявляли большую щедрость при покупке необходимого количества «рабочих сил» и обнаруживали большее «воздержание», или «самоотречение», или «бережливость» при высасывании покупаемой рабочей силы ^[27]. Из пестрой толпы рабочих всех профессий мы возьмем две фигуры: модистку и кузнеца; разительный контраст между ними лучше всего доказывает, что перед лицом капитала все люди равны.

В последнюю неделю 1863 г. все лондонские газеты поместили заметку под «сенсационным» заглавием: «Смерть исключительно от чрезмерной работы». Дело шло о смерти двадцатилетней модистки Мери Анны Уокли, работавшей в весьма почтенной придворной модной мастерской, которую эксплуатировала одна дама с симпатичным именем Элиза. Здесь вновь раскрылась старая, часто повторяющаяся история ^[28] о том, как эти девушки работают в среднем по 16½ часа в сутки, а в сезон часто бывают заняты 30 часов без перерыва, причем изменяющая им «рабочая сила» поддерживается время от времени приемами хереса, портвейна и кофе. Был как раз разгар сезона. Предстояло приготовить благородным леди роскошные наряды для бала в честь только что импортированной принцессы Уэльской. Мери Анна Уокли проработала без перерыва 26½ часа вместе с 60 другими девушками, по 30 человек в комнате, едва ли дававшей ¹/₈ необходимого кубического содержания воздуха, причем спать им приходилось по две на одной постели в одной из тех вонючих конур, в которых спальня отгораживается посредством дощатых переборок. И это была одна из лучших модных мастерских Лондона. Мери Анна Уокли заболела в пятницу, а умерла в воскресенье, не потрудившись даже, к великому изумлению госпожи Элизы, закончить последнее бальное платье. Врач господин Кейс, призванный слишком поздно к ее смертному одру, в следующих сухих выражениях давал показания перед Coroner’s Jury (судом по осмотру трупов): «Мери Анна Уокли умерла вследствие чрезмерно продолжительного труда в переполненной мастерской и вследствие того, что она спала в слишком тесной, плохо вентилированной спальне». Чтобы дать врачу урок хорошего обращения, Coroner’s Jury в ответ на его показания заявил: «Скончавшаяся умерла от удара, но есть основание опасаться, что ее смерть могла быть ускорена чрезмерным трудом в переполненной мастерской и т. д.».