Осень ацтека - читать онлайн книгу. Автор: Гэри Дженнингс cтр.№ 8

— Еврей. То есть человек, который был иудеем, но обратился в христианство. И Эрнандо Халеви де Леон казался искренним обращённым. Он даже ел свинину. Как новообращённый христианин, он получил доходную энкомьенду в Актопане, к северу отсюда. Ему даже отдали в жёны красавицу Исабель де Агиляр, христианку из чистокровной испанской семьи. Однако потом обнаружилось, что этот маррано запрещал своей супруге посещать мессу, когда у неё случались месячные. Очевидно, де Леон был ложным обращённым, продолжавшим тайно исповедовать прежнюю веру и совершать иудейские обряды.

Естественно, из всего этого я практически ничего не понял, а потому вернулся к более близкой мне теме:

— Мне показалось, куатль, что ты был не слишком рад видеть, как горит Хуан Дамаскино.

— Аййя, не впадай в заблуждение! — поспешно возразил испанец. — Согласно всем законам и правилам, установленным нашей Святой Церковью, покойный дон Дамаскино, несомненно, получил по заслугам. Я никоим образом не собираюсь подвергать сомнению мудрость и справедливость церковного суда. Просто... — Он опустил глаза, и его взгляд упал на пепел... — Просто за последнее время я успел привязаться к этому старику. А сейчас, куатль Тенамакстли, извини. Мне пора возвращаться к своим обязанностям. Но если судьба опять приведёт тебя в город, я буду рад встретиться с тобой снова.

Проследив за его обращённым к пеплу взглядом, я увидел рядом с металлической цепью и столбом ещё один уцелевший в пламени предмет. Тот самый блестящий кулон или медальон, который, как я приметил ранее, приговорённый к страшной казни носил на шее.

Когда нотариус Алонсо отвернулся, я быстро наклонился и подобрал эту вещицу, хотя мне и пришлось перекинуть её из руки в руку, потому что она всё ещё оставалась раскалённой. Моя находка представляла собой маленький, гладко отполированный жёлтый кристалл в форме диска, плоского с одной стороны и вогнутого с другой. Эта безделушка висела на кожаном ремешке, разумеется, сгоревшем дотла, и была заключена в медную оправу, следы которой сохранились, хотя медь расплавилась.

Никто из солдат, патрулировавших эту территорию, или других испанцев, сновавших по огромной площади по своим делам, не заметил, что я прихватил с места казни талисман (или чем там была эта вещь). Поэтому я засунул свою находку под накидку и отправился разыскивать матушку с дядей.

Я нашёл их на пешеходном мостике, перекинутом через один из ещё остававшихся в городе каналов. Моя мать плакала — её лицо было мокрым от слёз, — а дядя, пытаясь успокоить сестру, обнял её за плечи. При этом он беспрерывно ворчал, обращаясь не столько к ней, сколько к самому себе:

— Хороши же эти разведчики, ну и отчёт они представили о правлении белых людей. Вот бы им увидеть нечто подобное. Интересно, что бы они тогда запели? Вот погоди, вернёмся домой, я буду стоять на том, чтобы мы, ацтеки, держались подальше от отвратительных...

Тут он осёкся и сердито спросил меня:

— А ты чего ради там задержался? А, племянник? Мы могли решить, что ты потерялся, и отправиться домой без тебя.

— Я задержался, чтобы переброситься несколькими словами с тем испанцем, который говорит на нашем языке. Он сказал, что был привязан к старому Хуану Дамаскино.

— Настоящее имя этого человека было другим, — хрипловатым, севшим голосом промолвил дядя, а мама снова всхлипнула.

Я посмотрел на неё с подозрением и нерешительно спросил:

— Тене, — (а надо вам сказать, что именно этим словом мои соплеменники называют мать), — там, на площади, ты тоже плакала и вздыхала. Почему тебя так опечалила участь этого старика?

— Я знала его, — промолвила она.

— Как это возможно, дорогая тене? Неужели ты всё-таки раньше бывала в этом городе?

— Нет, — сказала мама. — Но однажды, давным-давно, он сам побывал в Ацтлане.

— Даже если бы не жёлтый глаз, — вставил дядя, — мы с Куикани всё равно узнали бы его.

— Жёлтый глаз? — переспросил я. — Вы имеете в виду это?

И я достал из-за пазухи кристалл, который потихоньку вытащил из пепла.

— Аййо! — восторженно воскликнула мать. — Память о дорогом ушедшем!

— Почему ты назвал это глазом? — спросил я дядю Миксцина. — И если этот несчастный человек вовсе не Хуан Дамаскино, как называли его испанцы, то кто же он?

— Я много раз рассказывал тебе о нём, племянник, но, наверное, забыл упомянуть жёлтый глаз. Это тот самый издалека пришедший в Ацтлан путешественник мешикатль, который оказался полным моим тёзкой — Тлилектик-Микстли. Именно он в своё время убедил меня приступить к изучению искусства изображения слов. Именно благодаря ему я впоследствии доставил Лунный камень в этот город и был принят ныне покойным Мотекусомой. Таким образом, в конечном счёте, именно благодаря ему Мотекусома дал мне всех этих мешикатль — воинов, художников, наставников и ремесленников, которые вернулись со мной в Ацтлан и преобразили наш край.

— Конечно, дядя, я помню твой рассказ. Но какое отношение ко всему этому имеет жёлтый глаз?

— Аййа, у того бедного куатля Микстли имелся изъян зрения. Вещица, которую ты держишь, — это диск из жёлтого топаза, обработанного и отполированного особенным, может быть, даже магическим способом. Помнится, мой тёзка обычно подносил его к глазу, когда хотел рассмотреть что-нибудь как следует, хотя слабое зрение никак не мешало его путешествиям и приключениям. И, — во всяком случае, об этом свидетельствует история преобразования Ацтлана, — совершать великие и благие деяния.

На меня слова дядюшки произвели сильное впечатление, и я сказал:

— Вот уж точно. Нам воистину надлежит оплакивать этого Микстли, ибо весь наш народ обязан ему очень многим.

— А особенно ты, Тенамакстли, — тихо произнесла мать. — Тот, другой, Микстли — твой отец.

Я окаменел. Потрясение на некоторое время лишило меня дара речи, и я мог лишь молча таращиться на зажатый в руке топаз, последнюю память о человеке, который, как оказалось, дал мне жизнь. Наконец мне удалось проглотить вставший в горле ком и с трудом выговорить:

— И после этого мы стоим тут и разглагольствуем? Да неужто мы так ничего и не сделаем — неужели я, его сын, ничего не сделаю, — чтобы отомстить этим убийцам за ужасную смерть отца?

В то время многие жители Ацтлана ещё помнили, как к нам в один прекрасный день вдруг явился издалека мешикатль по имени Тлилектик-Микстли, Тёмная Туча. Помнил это, конечно, и сам дядя Миксцин, помнили его сын Йайак и дочь Амейатль, хотя в ту пору они были малыми детьми. (Кстати, их матери, жене моего дяди, первой из всех ацтеков довелось заговорить с тем чужаком; однако воспоминания тёти мне услышать не довелось, ибо вскоре после этого она умерла от болотной лихорадки). А ещё гостя издалека хорошо помнил старый Канаутли: тот провёл в обществе этого Микстли немало долгих часов, рассказывая ему историю нашего Ацтлана. Ну а уж моя мама, доводившаяся внучкой старому Канаутли, тем более не могла забыть этого человека, ведь именно она оказала пришельцу самый радушный приём, разделив с ним ложе. Что впоследствии, уже после его ухода, обернулось беременностью, а затем и рождением сына, то есть меня.