Россия в эпоху постправды. Здравый смысл против информационного шума - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Мовчан cтр.№ 62

Все было бы ничего, если бы нынешние пацаны были вечны. Статус-кво, если вдуматься, не так уж плох. Мы могли бы вечно ругать действительность; нынешняя власть — вечно править; народ, в целом довольный притоком нефтедолларов и бесконечно далекий и от проблем бизнеса, и от абстрактных демократических ценностей, — вечно безмолвствовать. Но статус-кво держится (и, надо сказать, все хуже и хуже) на огромных деньгах от продажи углеводородов за рубеж. Более 50 % бюджета формируется прямо или косвенно доходами из трубы, а еще примерно 25 % — это НДС, львиная доля которого идет с импортных товаров, закупаемых за счет средств, вырученных от продажи углеводородов — экспорт последних составляет 20 % ВВП. Эта зависимость только нарастает, как нарастают и расходы бюджета, связанные с продолжающейся монополизацией и ростом государственных социальных обязательств. И когда цена на нефть упадет (а она упадет, счет идет на годы), сегодняшние лидеры не только не удержат власть — они даже не будут пытаться: власть без обогащения для них не ценна, а обогащаться будет неоткуда.

Кто станет властителем дум в стране с дефицитом бюджета 7–10 % ВВП, с растаявшими за 1–2 года золотовалютными резервами, с гигантским, больше, чем в СССР, процентом госслужащих, огромными социальными обязательствами, непропорциональными расходами на институты подавления, высоким уровнем агрессии в обществе, потерянным классом предпринимателей и вконец испорченными отношениями с развитыми странами? Большинство поддержит не либералов, раздражающих «обычных граждан» своим нигилизмом и подчеркнутой любовью к созданию зон дискомфорта даже за счет здравого смысла. Придет время красно-коричневых: именно они ведут себя наиболее трезво, понимая, как привлечь на свою сторону народ.

Именно их ожидания и от нынешней власти, с которой они легко и умело сотрудничают, и от народа, с которым они умеют заигрывать, полностью соответствуют реальности. Именно их уровень цинизма позволяет строить диалог в манере настоящего лидера: громко кричать то, о чем слушатели говорят шепотом, даже если это самые низменные и грязные побуждения и желания. Именно им нужна власть ради власти, и они готовы за нее бороться, даже если страна утонет в крови. Что будет потом, тоже более или менее понятно — как правило, красно-коричневые приходят к власти последними, после них наступает вселенский потоп.

Это означает катастрофу, сравнимую с революцией 1917 года. Это и есть реальность, которой либералы не хотят признавать. Задача не дать красно-коричневым получить власть, которая сама сегодня идет к ним в руки, должна стать для либералов первой и единственной. Надо использовать оставшееся время, чтобы активно завоевывать симпатии населения страны по отношению к своей платформе — верховенству закона, правам человека, рыночной экономике, демократическому правлению, построенному по функциональному, а не сакральному принципу.

При этом ни на минуту не стоит забывать про реальность: жители России, как и всего мира, хотят чувствовать себя гордыми за страну и за себя; они, как и жители всего мира, хотят красивых зрелищ и спортивных состязаний; они хотят ассоциировать себя с себе подобными и знать ответ на вопрос, кто есть враг (пусть даже ответ будет несколько упрощен). Наконец, они хотят простых ответов на вопросы: что делать, что хорошо, а что плохо? Жители России сегодня более консервативны, чем американцы, — это нельзя не учитывать. Но ксенофобия и консерватизм проходят от осознания собственного достоинства. Надо дать людям это ощущение, а потом требовать толерантности, а не наоборот.

Возможно, вести такую работу сложнее и скучнее, чем критиковать неуклюжие власти, ничего не предлагая взамен. Возможно, не так просто жестко разделить внутри себя справедливое восхищение США как образцом внутреннего демократического устройства и трезвую оценку международной позиции Штатов в отношении России, которая принимает все более гротескные и далекие от эффективности и принципов демократии формы. Тяжело перестать ловиться на удочку власти, бросаясь защищать маргиналов от вымышленных угроз и тем самым отдаляя себя и от реальных проблем, и от основной массы общества.

И тем не менее другого выхода у страны нет. Если и есть шанс, что в будущем она пойдет за либералами, то только за теми, кто предложит решить реальные проблемы людей: беззаконие, коррупцию, умирающие здравоохранение и образование, проблему детей-сирот и так далее. И все это — параллельно с решением их психологических проблем: потеря национального и государственного достоинства, корней, общности, идеи будущего, атрибутов совместной гордости и радости, ощущения конкурентной общности («мы против них»).

Я думаю, граждане России намного больше готовы к принятию либеральной идеологии, чем кажется. Может быть, именно от этого недоверия народу, неуважения к нему мы и замыкаемся в себе, формируя у народа образ пятой колонны, а не защитников интересов нации. Если мы хотим, чтобы страна пережила ближайшее падение цен на нефть, либералам надо найти в истории России предметы для гордости (желательно альтернативные Ивану Грозному) и предложить избирателям свою версию великой истории России, научиться говорить «наша Олимпиада» и болеть за своих спортсменов, признать вторжение в храм хулиганством (это очень тяжело, учитывая, что у нас с «хулиганками» одна система ценностей: они намного более «свои», чем благопристойные «патриоты»), согласиться с тем, что США действуют в своих интересах и часто в ущерб интересам граждан России (что совершенно нормально, мы так же действуем, если надо), перестать призывать бедствия на российскую голову по принципу «чем хуже, тем лучше». С этой точки можно начинать работу по привлечению на свою сторону будущих избирателей (или — вооруженных защитников демократии, если до того дойдет).

В противном случае итог для либеральной идеи в России будет не лучше, чем для водителя в Камбодже, который решит ездить по правилам, не учитывая того, как ездят другие. Не пройдет и 10 лет, как выжившим — в Нью-Йорке, Тель-Авиве или Харбине — останется только беседовать о «России, которую мы потеряли». Эффектно, но неэффективно.

Работа в Московском центре Карнеги в 2014–2018 годах обеспечила меня большим количеством контактов в европейских (да и американских) научных и управленческих институтах, что само по себе было крайне любопытно — оказалось, что образ мышления, психология, способы действия европейских бюрократов и аналитиков в чем-то диаметрально противоположны привычным в России, а в чем-то удивительно с ними сходны. У меня, до того знакомого с западным миром только через бизнес-контакты и учебу в Университете Чикаго, конечно, было весьма идеалистическое представление о западной системе. До того я имел дело с очень квалифицированными, профессиональными, жесткими, но при этом порядочными, самостоятельными в суждениях и действиях бизнесменами, профессорами, студентами. Первым, с чем мне пришлось столкнуться, во взаимодействии с чиновниками свободного мира, оказалась крайняя поверхностность в отношении области, с которой они имели дело, и значительный уровень зашоренности, вполне напоминающий свойства чиновников российских. Особенно явно эти качества проявлялись при обсуждении ситуации вокруг России и отношений России с Западом.