Россия в эпоху постправды. Здравый смысл против информационного шума - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Мовчан cтр.№ 13

Политики (успешные, конечно) — лучшие маркетологи по части развлечений. Власть в России принадлежит успешным политикам: они продают народу войны, терроризм, посадки, врагов, угрозы, кровь и грязь, неопределенность и чувство величия одновременно. Они из всего делают балаган с элементами мордобоя, имитируя любимую народную забаву. Система политических развлечений полностью интегрировалась и приобрела черты производственного замкнутого цикла: власть сама создает и врагов, и проблемы, сама же организует борьбу и побеждает. Все без исключения персонажи — клоуны, и все — цирк. В цирке (и это власть отлично понимает) суть реплик персонажей не имеет никакого значения. Важно кривляться и бить друг друга дубинкой, чтобы публика хохотала или пугалась. Правильный герой косноязычен, несет околесицу, одет дико, проявляет свойства психопата, и чем более это очевидно, тем лучше. Едет на немецком мотоцикле брать Берлин и при этом плетет абракадабру — отлично, требует запретить секс до брака — превосходно, вламывается на фестиваль, истошно осеняя всех крестом и охаживая кадилом, — лучше не бывает, предлагает запретить выезд за границу неработающим — и это сойдет ^[4]. 145 млн зрителей охают в ужасе, хохочут над идиотами, злятся и восторгаются — они заняты, им некогда, да и не хочется думать о будущем, о стране, о себе. По законам жанра любой, кто вышел на сцену или даже сел в первый ряд, волей-неволей тоже клоун. И даже если он пытается косить под конферансье или воздушного гимнаста, то всегда найдется злобный арлекин, который разрядит обстановку, облив его мочой или зеленкой, забавно побив палкой или посадив (в тюрьму или в лужу). Публика будет ужасаться, негодовать, хохотать, а умный дядя в пятом ряду станет громко кричать, что это подсадной и так все и было задумано. Демонстрация? Это скучно. Чтобы развлечь зрителей, надо задержать 700 человек, среди них половину случайно — и вот две недели публике есть о чем говорить и все при деле. Ветхое жилье? Кому это интересно! Давайте забацаем план по сносу половины столицы — вот тема, которой можно занять пару миллионов зрителей нашего реалити-шоу на несколько лет: пусть удавят друг друга в споре о том, надо ли это делать, зато скучать не будут.

Да, главное — чтобы не остановились, не заскучали, не задумались. Бесконечное шоу, в котором обострения на фронте, террористические угрозы, аварии, задержания воров-губернаторов, танцы с покемонами в храме, дома на горке и дома у речки, полные кроссовок и уточек, расчлененка, выборы во Франции, борьба за допуск треш-певца на треш-конкурс, драки в прямом эфире на любую тему — идут без пауз. Вернее, малейшие паузы заполняются хакерской атакой на штаб марсиан, перехватом российских бульдозеров на Аляске или спором о том, является ли новейшим оружием ракета, разработанная в 1970-е годы, если ее трижды освятил митрополит, а все драгметаллы с контактов украли при производстве.

Когда шоу идет непрерывно и качество его высоко, зрители неожиданно (Хотя почему неожиданно? Жить трудно, надо думать, решать, надо, наконец, смотреть в зеркало, а там не всегда приятная картинка) выбирают между «жить» и «смотреть шоу» исключительно второе. Люди перестают быть гражданами — они становятся публикой. Мир вокруг превращается в сцену, на которой все — актеры. Актеры гибнут в тюрьмах, на спецоперациях и от рака в коридорах аварийных больниц, голодают, теряют бизнес, убивают жен и детей, взрываются в вагонах метро — а мы смотрим и получаем эмоции. Это ничего, что место рядом вдруг опустело, а веселый зритель-губернатор, который только что хохотал вместе со всеми, оказался на экране в роли заключенного, которому не дают лекарств, от чего он медленно угасает в камере. С экрана, как правило, не возвращаются — там либо умирают, либо играют бесконечно, и некому нам рассказать, что мы и сами можем оказаться актерами-клоунами на сцене.

Даже власть (почитающая себя директором цирка) в стремлении к достижению абсолютного шоу-успеха иногда выводит себя под прожекторы, предлагая зрителям бесконечный сериал, комбинацию «Санта-Барбары», «Карточного домика» и «Южного парка», снятую по всем законам жанра, наиболее яркий из которых — семейственность. И ведь, согласитесь, так трудно оторваться от дискуссии о том, чей сын назначен куда и чья дочь получила миллиард долларов из бюджета. А на подходе внуки…

В этом свете постоянно нарастающие запреты — митингов, усыновлений, порнографии, мессенджеров, сыра, геев, ИГИЛ (да, запрещена в России!), выезда за границу, секса до брака, атеизма, онанизма ^[5], LinkedIn, независимых СМИ — очевидно, имеют крайне важную цель: пробудить эмоции, снизить порог чувствительности. Действительно, в условиях, когда «все можно», все теряет ценность, все приедается, и общество перестает реагировать. Но запрети все, заклей глаза, свяжи руки, заткни уши, а потом прокрути маленькую дырочку и покажи через нее хоть Владимира Соловьева — и это уже покажется великим развлечением.

Так что неправ мой визави — что бы клоун ни кричал, как бы ни бил партнера дубинкой, прибыль получит директор цирка. Для тех, кто не хочет быть клоуном, есть зрительный зал или (скатертью дорога) — улица. Для тех, кто всерьез хочет быть директором, есть еще мосты через Москву-реку и горячие парни с предгорий Кавказа. Тут уж каждый выбирает по себе. Я, например, выбираю буфет — пока ассортимент спиртного и пирожных не исчерпался, и звукоизоляция хороша, со сцены доносит только бравурную музыку, да и то негромко. Пока зрители не оголодали, шоу будет идти. Потом, конечно, голодная публика выволочет на сцену и разорвет директора цирка, а на его место сядет другой. Будет ли он лучше прежнего, зависит от того, скольких зрителей мы успеем соблазнить разговорами за кофе с пирожными, но точно не от того, как будут вопить клоуны на сцене. Так что я по-прежнему жду всех в буфете. Кофе пока не запретили.

Но, конечно, не всегда эффект постправды проявляется в результате действий «сил зла» или искажений человеческого сознания. Жизнь настолько сложна и разнообразна, что ее зачастую просто невозможно однозначно уложить в рамки грубых количественных или качественных оценок, которых наш мозг требует для вынесения суждений. Особенно хорошо это видно в экономике — науке, пытающейся с помощью элементарной математики описать сложнейшие процессы, идущие в многомиллиардном социуме. Об этой части постправды — о том, как мы сами себя обманываем вроде бы корректными цифрами, — я писал для Московского центра Карнеги на примере ситуации с анализом экономики России в октябре 2016 года.

Вокруг состояния российской экономики идет активная дискуссия. Маргинальные оптимисты утверждают, что кризис успешно пройден и скоро экономика начнет расти. Они уверены в предстоящем росте цен на нефть, измеряют ВВП России по паритету покупательной способности, ссылаются на позитивный баланс счета внешнеторговых и финансовых операций и растущие золотовалютные резервы. Маргинальные пессимисты отвечают, что экономика находится в состоянии неуправляемого пике и скорая катастрофа неизбежна. Они указывают на сокращение номинального ВВП в долларах на 40 % по сравнению с пиком, быстрое исчерпание фондов правительства, значительный дефицит бюджета, двузначное падение доходов населения и продолжающееся сокращение инвестиций.